Богачи. Фараоны, магнаты, шейхи, олигархи - Джон Кампфнер

Империя прекратила свое существование внезапно. Примерно через двести пятьдесят лет после того, как манса Муса с помощью своих огромных запасов золота превратил Тимбукту в один из величайших городов мира, нападение с севера положило конец его воплощенной мечте. В 1591 году правитель Марокко султан Ахмад аль-Мансур отправил армию наемников под руководством Джудар-паши взять Сонгай. Они осадили Тимбукту и убили или заключили в тюрьму большинство ученых. Причиной атаки было все то же стремление контролировать ресурсы — торговые пути Сахары[167]. Султан использовал в качестве повода для резни то, что сонгайцы не уплатили ему некий таможенный тариф. Но у Ахмада имелись и другие причины для вторжения: контроль над престижнейшим исламским городом помог бы ему претендовать на статус халифа — номинального главы исламского мира, — за который он конкурировал с османскими султанами.

Мали столкнулось с разорением эпических масштабов. К примеру, писатель и ученый Ахмад Баба аль-Массуфи, депортированный в Марокко, потерял тысячу шестьсот томов личной коллекции — они были украдены или уничтожены захватчиками. При этом аль-Массуфи утверждал, что его библиотека уступала в размерах коллекциям других богатых жителей Тимбукту. В результате этого вторжения были навсегда утрачены десятки тысяч документов. Никакие деньги не могли бы вернуть городу потерянную им культуру, и Тимбукту перестал быть центром образования и письменности. Один из главных предметов наследия Мусы был уничтожен.

К этому моменту европейцы начали заниматься работорговлей на западном побережье Африки. Ее жертвами стали и многие жители империй Мали и Сонгай. Имперское влияние Европы на континент сохранялось еще пятьсот лет. В сознании европейцев Африка превратилась в примитивную территорию, требующую цивилизующего воздействия. Мысль, что когда-то существовало африканское общество, сравнимое с Британской империей по богатству и культурному влиянию, викторианцам показалась бы смехотворной. Центром мирового благосостояния стала Европа, и прежние богатства африканских и азиатских стран были забыты или игнорировались. Мали после своего развала стало государством-изгоем. Тимбукту превратился в нищий и забытый город глинобитных домов, его имя вновь стало синонимом глухомани. Следы величия Мали практически исчезли. Бедность и жадность, а также возникшая на Западе мода на «экзотическое» искусство из далеких стран провоцировали систематические разграбления археологических памятников. Жизнь и достижения мансы Мусы были вычеркнуты из истории.

Невозможно представить себе более резкий контраст с той славой, которой Муса пользовался при жизни. И определенную роль и в том и в другом случае могла сыграть его этничность. Его внешность, несомненно, производила впечатление, когда он следовал в Мекку. Богатый черный африканец-мусульманин казался экзотикой, и Муса успешно разыграл эту карту. Постоянно следя за своим имиджем и стараясь показать себя с лучшей стороны, он стал на время путешествия собственным пиар-агентом — рассказывал необычайные истории о Мали, стране невообразимых богатств. По словам аль-Умари, Муса повествовал о «золотом растении, которое расцветает после дождя» и имеет «листья подобно траве и корни из золота». Жители Мали и других стран Черной Африки воспринимали более светлокожих арабов вроде путешественника Ибн Баттуты как «белых людей». Явно имели место представления о разных этнических идентичностях — но не о том, что одна имеет превосходство над другой. Ибн Баттута был впечатлен богатством и научными достижениями, увиденными в Мали, и манса Муса демонстрировал должный почет арабским правителям, которых встречал во время своего паломничества. И только европейский империализм принес с собой представления о расовом превосходстве и отбросил африканские богатства на задворки истории.

Мали было «вновь открыто» в ходе европейской колонизации Африки в первой половине XIX века. В 1892 году Альфред Теннисон в своей поэме «Тимбукту» охарактеризовал страну как загадочную и непостижимую. Притягательность города была столь велика, что он сравнил его с Эльдорадо, великой затерянной страной из золота, и мифическим островом Атлантида. Во время раздела континента Франция захватила земли, составлявшие большую часть территории империи Мали, включив их в состав Французского Судана. В этот период Мали воспринималось как культурное захолустье, перевалочный пункт для рабов, а позднее и для других товаров. С 1890-х экономика французских колоний в Западной Африке основывалась на плантациях сырья вроде хлопка. Чтобы сократить транспортные издержки, работников вывозили трудиться на побережье; внутриматериковая часть страны оставалась неразвитой. Государство Мали вновь пало жертвой сырьевой экономики, и в этот раз подавляющее большинство населения было обездолено.

Мысль об африканском культурном наследии считалась абсурдной. Один путешественник восклицал: «Я не описывал страну черных африканцев, ибо как я мог вообще заметить народ, подобный им, при моей естественной любви к мудрости, уму, религии, справедливости и регулярному правительству?»[168] Французский политик-империалист Жюль Ферри говорил в 1880-х: «У высших рас есть права на низшие расы, у них есть обязанность цивилизовать низшие расы». Жители Мали классифицировались как подданные, а не как граждане Французской Республики. Французы не могли вообразить главу в истории, в которой африканское королевство имело власть над такими обширными землями и добилось такого уважения в далеких государствах.

Но благодаря изобретательности и самоотверженности многих жителей Мали тысячи рукописей сохранились в частных «библиотеках», скрытые от марокканских, а потом и европейских захватчиков в деревянных сундуках, захороненные в них под слоем песка или в пещерах. Первая системная попытка выявить и помочь сохранить древние манускрипты Мали произошла в 1970 году, когда ЮНЕСКО участвовало в учреждении Института Ахмеда Бабы по документам и исследованиям Тимбукту (он был назван в честь великого ученого XVI века). Постепенно институт собрал и описал порядка двадцати тысяч рукописей, даты написания которых начинались еще с 1204 года — то есть до прихода к власти мансы Мусы. Многие были без переплета и в очень плохом состоянии. Другими поживились термиты. Но кропотливая работа принесла несколько настоящих исторических жемчужин. Подавляющее большинство документов было написано на арабском, некоторые — на африканских языках, таких как сонгайский и тамашек. Один был на иврите. Предметы их были разнообразны, от астрономии до музыки, медицины, поэзии и даже прав женщин.

В 1993 году ЮНЕСКО снова вмешалось, на этот раз чтобы помешать вывозу из страны ценных культурных артефактов, прежде всего глиняных статуй эпохи Мусы[169]. В 2003 году американский Фонд Форда составил доклад, в котором описывал ценность обнаруженных работ: «При более внимательном изучении они могут подтолкнуть ученых к тому, чтобы заново написать историю ислама и Африки и раз и навсегда опровергнуть устойчивое стереотипное представление Запада о черных африканцах как о людях примитивных, лишенных каких-либо интеллектуальных традиций».

В 2012 году произошел один из самых крупных в современном мире актов культурного вандализма. Мятежники-туареги — часть из которых бежала из Ливии после свержения Муаммара Каддафи, происшедшего под руководством Запада, — захватили север страны, отправили в отставку президента и объявили о создании фундаменталистского исламского государства. В апреле того же года они захватили Тимбукту и ввели жесткий вариант шариатского права. Начались публичные казни и наказания в виде отсечения конечностей. Женщину могли высечь за появление в общественном месте без хиджаба, а мужчин бичевать за хранение сигарет. Одновременно с этим повстанцы систематически уничтожали культурные памятники, в том числе древние могилы суфийских святых, которых они назвали антиисламскими, так как они якобы побуждали мусульман поклоняться святым, а не Аллаху. Французские войска в конце концов выбили их из страны и восстановили некое подобие порядка, но во время отступления исламистские силы сожгли Институт Ахмеда Бабы и библиотеку Тимбукту. К этому моменту удалось оцифровать лишь малую часть документов. Большая часть коллекции была утеряна — и как раз в тот момент, когда зарождалась надежда, что мир получит возможность оценить великое культурное наследие империи Мали.

Пока что повстанцы покинули страну, но положение в Мали остается чрезвычайно неустойчивым. Сегодня Мали — одна из десяти самых бедных стран мира, даже несмотря на то, что это третий по значимости поставщик золота в Африке (после ЮАР и Ганы). Нет более жалкого примера страны, ставшей жертвой ресурсного проклятия. В недавнем докладе Human Rights Watch описывалось, как крестьяне работают в примитивных и опасных условиях, мотыгами раскапывая землю в поисках золота. Они прокапывают шахты до шестидесяти метров глубиной и зачастую спускают туда детей, чтобы достать найденное. Для расщепления разных металлов в составе руды часто используется уран, причем безо всяких средств защиты. Эти так называемые кустарные шахты дают доход порядка двух долларов в день для взрослых и около 50 центов в день для детей, которые начинают работать с шести лет. Весь найденный золотой песок и слитки передаются посредникам, после чего это золото оказывается в модных ювелирных магазинах Манхэттена и Цюриха. Половина населения страны живет за чертой бедности (которая, по версии ООН, составляет 1,25 доллара в день). Но этот самый металл восемью столетиями ранее лежал в основе богатства и имперского могущества страны. Многие африканские общества пали жертвой ресурсного проклятья — от Египта, покоренного Римом из-за зерновых поставок, до Конго времен Мобуту и клептократов XX века (см. Главу 10).