Византиец. Смоленское направление - Алексей Борисов

      - Это как же десяток десять сотен одолеет? - Не сдержавшись, спросил Велимир, получил локтём в бок и замолчал, склонив голову.

      Не принято старших перебивать, но уж больно этот вопрос у всех на языке крутился, нашёл слабину и вырвался. Что мне было ответить? Рассказать о том, что я случайно прочёл записи своего дяди, где сообщалось о каком-то крупном отряде, как он решал эту проблему и как еле спасся? Нет, это выглядит смешно, но кое-что поведать можно.

      - Кочевники будут двигаться к Днепру. Через нас будет проходить головной отряд, первая тысяча, обоза нет, идут двуконь. Как вы знаете, без сна они обходиться не могут, к вечеру выбирают открытое место, где можно попасти лошадей, и становятся лагерем. Это открытое место в трёх верстах от нас. От стоянки в направлении будущего маршрута обязательно высылается разведка. В их случае, это дальше по реке. Её надо будет перехватить и истребить кроме одного человека. 'Счастливчик' доложит, что попали в засаду. Что бы на месте врагов сделал ты, Велимир?

      - Собрал бы всех и перебил бы засаду. - Не поднимая головы, как бы под нос пробурчал самый младший.

      - Будем надеяться, что тысяцкий будет постарше, и пошлёт небольшой отряд конных лучников. Мы не будем стоять на месте и двинемся им навстречу. - Я достал карту местности, снятую с воздушного шарика, стилизованную под старину, и указал точку, где мы будим находиться.

      - Вот отсюда, уничтожаем противника. Если у вражеского командира варят мозги, а иному вряд ли доверят тысячу, то атаковать он больше не будет. Дождётся утра, пошлёт донесение, что нарвался на неприятеля, проведёт основательную разведку и возможно попытается атаковать всеми силами. По берегам реки непроходимый лес, значит, наступать будет по льду, ширина реки больше ста шагов, в атаку пойдут все, кроме резерва. С помощью одной придумки мы сильно порядим атакующих, а когда они выйдут к крепости, уничтожим их. Остаётся перебить оставшихся в лагере, а как это сделать, пока не знаю. Повторно выманить их не удастся. Так что либо назад отойдут, либо пойдут другой дорогой. Будем думать поле окончания боя у крепости, и надеяться на чудо.

      Закончив речь, я посмотрел на присутствующих и остановил взгляд на Савелии. Из всего отряда, только он мог дать дельный совет, исходя из своего военного опыта.

      - Чудес, Алексий, не бывает, есть удача. А она улыбается только тем, кто заранее всё планирует, а не бросается в бой, надеясь на авось. Это мне, в своё время Евпатий говорил, воевода от Бога. Зело удачлив боярин был, думу свою так же рассказывал, всё на песочке прутиком малевал, камешки расставлял, прямо как ты. Только до холодов дожить ещё надо, к тому времени, может, и надумаем чего.

      Сотник взял кубок, допил вино и поставил возле карты, вроде как завершил совет. Не хочет смириться Савелий, что не он старший, ну да хрен с тобой, золотая рыбка, у каждого свои задачи и свои цели. На данный момент они у нас совпадают, дальше, как говорят в Одессе, 'будем посмотреть'. Однако нельзя уступать. Последнее слово должно быть за мной.

      - Выжившие тати с утопленной ладьи есть?

      Микула со своим дружком Прохором ходили по берегу в поисках выплывших, даже верёвку с собой прихватили, да всё без толку. Они и поведали мне, минуя сотника, что на их берегу никто не показался, а на противоположном видно не было. Савелий встревать не стал, вопросов больше не было, пора было закрывать совещание.

      - Всем спасибо за службу, свободны.

      Встал, отряхнул прилипшее сено с брюк и вышел на свежий воздух, дождь, к концу нашей беседы уже закончился и лишь редкие капли стекали по натянутым тросам палатки. Климат в этой области России довольно мягкий, но туманы и частые дождики, так любимые рыбаками мне не нравятся. Житель Севастополя, привыкший к особенностям проживания у моря, попав в среднюю полосу, чувствует себя немного дискомфортно, пока не закончится акклиматизация организма. Мои же шастанья, туда-сюда, видимо давали какой-то сбой в его настройке, и вечерами меня знобило. Тёмные кучевые облака, принёсшие непогоду, уходили на север, луна освещала лагерь, и в это мгновенье мне показалось, что рядом с палаткой мелькнула тень.

      Когда в темноте, зрение подводит человека, на выручку приходит слух. Постояв пару секунд, стараясь не дышать, вслушивался, анализируя малейший шум. В палатке, бойцы обсуждали греческий огонь, спаливший ладью, в костре потрескивали догорающие поленья, на караульной вышке, боец громко испортил воздух, стоп. Возле походной бани шорох, точно, это шаги, кто-то крадётся и очень старается ступать тихо. Бегом к бане, успеть разглядеть, если удастся, задержать лазутчика. Вот, что значит забыть об осторожности и тайне вкладов, тьфу, планов.

      - Итить твою ... ать! - С долей досады, голос Пахома огласил окрестность.

      Подбежав к нему, увидел купца стоящего на четвереньках, который так спешил остаться незамеченным, что не разглядел натянутого троса. Результат на лицо.

      - Сколько верёвочке не виться, конец всегда найдётся. Поднимайся Пахом Ильич, разговор у нас с тобой назрел. Жить или умереть, будет зависеть от искренности сказанного. - Сказал и вытащил из кобуры пистолет.

      - Ээ... по нужде вышел, а тут это, вот я и того. - Оправдывался Ильич, показывая на верёвку. При иных обстоятельствах можно было, и поверить, но не сейчас. Слишком много совпадений.

      - Пахом Ильич, ты руки за спину заведи, дабы я видел их. Ага, вот так, за поясок. Пошли потихоньку, к шатру моему, там и поговорим.

      Зайдя в палатку, я увидел забавную картину. На раскладном столике лежала одинокая ириска, так сказать повод для девочек, не покидать уютного убежища, освещаемого фонарём. Вроде и конфеты все съедены, но условие-то до конца не выполнено. Восемь глаз смотрят на коричневый брусочек, руки тянутся, желудок требует, но разум запрещает.

      - А ну брысь отсюда к костру, подкиньте в огонь дров, ждите меня там. - Стоя в пол оборота к купцу, проводил взглядом стайку девчонок бегущих к догорающим углям. Я так и не узнал их статус, рабыни или вольнонаёмные, не до них сейчас.

      - Присаживайтесь, гражданин Пахом Ильич. Или как Вас там называть?

      Фраза, взятая из известного кинофильма, не произвела на купца должного впечатления, похоже наоборот, придала тому уверенности.

      - Лексей, ты что, головой ударился? Какой такой гражданин? Почто перед людьми позоришь, руки за поясок, может, ещё, куда их засунуть попросишь?

      Тон новгородца попахивал откровенной дерзостью, почти хамством. Сломить волю подозреваемого, пойманного так сказать 'не отходя от кассы' с наскока не получилось, придётся методом кнута и пряника.

      - Молчать! Слушать! Отвечать, когда спрошу. - Сказал резко, глядя в глаза, направив пистолет в лоб, левой рукой доставая нож, может так поймёт, что шутки кончились. - Только что ты подслушивал у воинской палатки. Тебя заметил, и опознал часовой на вышке, о чём и доложил. Вопрос первый - кто дал задание подслушивать на совете? Или ты мне не всю правду рассказал про подвал церковный? Отвечать!

      Новгородец несколько раз моргнул, улыбнулся, сообразил, что не к месту и выдал целую историю.

      - Лексей, любопытство это всё моё, я как своё имя услыхал, так и стал прислушиваться. А как о Новгороде узнал, ноги идти отказались, помочь захотел, в деле твоём, город свой от врага спасти. Это ж получается, что зря мы серебро на откуп отдавали. Поверили степнякам, а они вон как. Мало им Торжка, нехристям! Ежели что надо, ты только скажи, всё сделаю, живота не пожалею. Поверь мне Лексей, вот тебе крест, детишками своими клянусь, не было никакого умысла, мы ж с тобой эти, 'копанёны'. - Пахом достал нательный крест, поцеловал и несколько раз перекрестился.

      - Компаньоны правильно говорить, француз... франки так называют сотоварищей, которые дела торговые вместе ведут, с капиталом общим. Влип ты, Ильич, по самые помидоры. Тайну подслушал, знаешь много. Два пути у тебя есть, либо - со мной, до победного конца, либо - на тот свет. - Понятным всем жестом показал движение ножа по горлу.

      - С тобой, Лексей, с тобой. Не за страх, не спужался я, Новгород сберечь хочу. - Пахом снова перекрестился, и уставился на меня, ожидая ответа.

      Легко как-то всё получилось, закрепить бы вербовку. Припугнуть, так бестолку. Вот бы детишек его, в заложники, так содержать их негде, да и неспортивно это, чай не террорист с Дубровки. Впрочем, можно схитрить.

      - Вот что, Пахом Ильич, есть у меня специальное снадобье. Как только ты его съешь, после этого, никто тайну нашу не сможет узнать, даже под пыткой лютой. Штука эта, на два года рассчитана, каждому по половинке, получится, что год у нас есть. А по истечении года, тайна уже перестанет быть таковой.