Т. 10. Река Вечности. Мир Реки. Рассказы - Филип Фармер

Анн коснулась его руки, потрогала стальные бицепсы и заявила:

— Я поверю всему, что ты мне скажешь — почти всему.

— Спасибо… Ты можешь мне не верить, но я не изменял Филлис с тех пор, как мы зажили вместе. Я имею в виду — в Телеме. Было несколько случайных и ничего не значащих встреч, когда мне приходилось путешествовать без нее. Но узнать о них Филлис не могла. А если бы узнала, я бы не стал отрицать, хотя рассказывать ей о них не собирался. Ей было бы очень больно, пусть даже она заявляет, что поняла бы меня и не возражала бы. И…

— …и ты считаешь, что она хранила тебе такую же верность?

— Судя по ее поведению, — невесело усмехнулся Блэк, — я склонен верить, что она говорит мне чистую правду. Хотя…

— …хотя ты не такой дурак, чтобы верить женщине на слово, да?

— Пожалуй. Она хороша собой; полна жизненных сил; ей не грозит наказание со стороны общества или разгневанного божества — хотя страх перед богами редко удерживал даже верующих женщин, — и определенно не испытывает недостатка в предложениях со стороны мужчин. О них она рассказывает мне с огромным удовольствием; мои друзья пришли бы в ужас, узнай они, что их попытки приударить за Филлис за моей спиной для меня не секрет. Но, с другой стороны…

— …она могла и умолчать о каких-нибудь предложениях?

— Верно! Или же…

— …не рассказывать тебе всей правды о том, какие она давала им ответы?

— И снова верно. Я, конечно, имею все это в виду, но тем не менее…

— …делаешь вид, что она принадлежит одному тебе. Почему бы и нет? Возможно, Филлис действительно тебе верна, а если и нет, то пока ты в неведении — ты не страдаешь.

— Я вовсе не собирался это обсуждать, — сказал Блэк. — Куда-то меня занесло не в ту степь. Я начал говорить о том, что ты единственная, перед кем я не смог устоять. Мне уже казалось, будто у меня иммунитет, как вдруг…

— …как вдруг ты встретил меня и пал в тот же день.

— Да, хотя я не люблю этого глагола. В нем слишком много морального осуждения. Я не мог пасть, поскольку не возносился на недосягаемые высоты, и поэтому…

— …и поэтому ты был готов возлечь лишь с одной женщиной из миллиона. И этой женщиной — отбросим ложную скромность — оказалась я, Анн де Сельно.

Блэк схватил ее за плечо. В другое время ее гладкая плоть вызвала бы у него прилив чувственного восторга — такая она была живая. Но не теперь. Ему было и смешно и досадно.

— Скажи мне, ma chere[9], ты уверена, что твой любовник задушил тебя из ревности? Или же потому, что ему никак не удавалось…

— …закончить фразу?

Анн откинула голову назад и расхохоталась. Блестящие каштановые волосы облаком окутали ей плечи; ее рот, такой красный, такой… женственный — другого слова не подберешь, — широко раскрылся, давая волю смеху; плечи и тяжелые, красивой формы груди тряслись — она была так соблазнительна в этот миг, что Блэк взял бы ее снова, будь у него время.

— Ах, Дик, мой грозный черный орел, у тебя есть все основания сердиться. Есть такой грех, признаю. И если я снова начну перебивать тебя — только ты не думай, будто мне все время хочется говорить, я умею и слушать тоже, — ты отчитай меня построже!

— Отчитаю, не сомневайся.

Они подобрали граали, вышли из-за кустов — и увидели Федора Борбича.

Он стоял на коленях на тропке, извивавшейся над спуском, с которой была видна часть Базарной площади и Река. Но Борбич туда не смотрел — он склонил голову и молитвенно сложил перед собою руки. Услышав, как из-за кустов выходят двое, он подпрыгнул и развернулся к ним лицом. Когда он узнал Блэка, маленькие глазки его округлились.

Блэк был вне себя от ярости, хотя и понимал, что более разумно было бы притвориться безразличным.

— Шпионишь, Борбич? — с издевкой спросил он.

Проповедник с негодованием затряс головой, пытаясь что-то сказать, но Блэк, чей гнев частично улегся из-за обиженного вида противника, прошел вместе с Анн мимо него, не сказав больше ни слова.

Однако, когда они отошли подальше, он заметил:

— Я думаю, нам не стоит больше видеться, пока я не скажу Филлис. Ты согласна?

— Да. Значит, увидимся завтра?

— Да, когда я покончу с делами. Хотя, если галера Мюреля начнет доставлять нам хлопоты, дела могут затянуться.

ГЛАВА 12

В этот вечер, за час до темноты, с другого берега на каноэ приплыл Деканавидах с группой из пятидесяти вождей. Их визит носил неофициальный характер, поскольку политическое совещание решено было провести после прибытия галеры Мюреля. Спиртное, реквизированное из общего фонда, лилось рекой; пел хор, которого сменила затем знаменитая итальянская певица двенадцатого века с колоратурным сопрано.

После чего между членами Телемского Особого совета и вождями племени каюга началось состязание, кто кого перепьет. Блэк принимал в нем участие с большой неохотой, ибо знал, что завтра и в последующие дни ему потребуются все его силы. Но отступить значило потерять лицо.

Ночь уже перевалила за половину, когда Деканавидах неожиданно встал и побрел к большому боевому каноэ, маячившему на берегу. Те из его воинов, кто был в состоянии, тоже поднялись и, спотыкаясь, поплелись за ним.

— Прощай, белый брат Блэк, — хихикнув, сказал вождь.

— До завтра, красный брат, — ответил Ричард, как всегда избегая ненавистного слова прощания.

Затем, отдав несколько распоряжений генералу Келли, он зашагал вместе с Филлис к своей хижине на холме. Оба они молчали; Филлис за весь вечер едва вымолвила пару слов и почти не притронулась к напиткам. Придя домой, Блэк разделся и медленно, с наслаждением растянулся на кровати. Филлис не нырнула в его объятия, как обычно, а села на единственный стул и закурила сигарету.

— Расскажи мне об Анн де Сельно, — попросила она.

— Обворожительная женщина, — ответил он.

— Кто бы спорил!

— И не спорь, все равно проиграешь.

— Да, конечно. Ведь спорить пришлось бы с тысячей мужчин.

— Анн щедра, — сказал он сухо, — но довольно разборчива.

— Конечно. Она спит только со своими друзьями, а врагов у нее в долине нет. Как подумаешь, что к ее услугам все когда-либо жившие на Земле мужчины… Дик, ведь для нее это отличный шанс стать величайшей шлюхой в мире! Знай себе путешествуй по Реке вверх и вниз и трахайся со всеми подряд…

Блэк тяжело раскинулся на кровати, стараясь выдохнуть пары бурбона, грозившие в любой момент взорваться у него в голове. Он любил хорошее виски, но не любил напиваться. Крепко поддав, он становился агрессивен и мог сказать или сделать что-нибудь такое, чего делать не хотел. Вот и сейчас, к примеру, он начал злиться на Филлис. Гнев был ленивый и темный, но если она не перестанет его донимать, а он знал, что не перестанет, то на него нахлынет красная волна бешенства. Не постепенно, как во время прилива, а стремительно и мгновенно, точно волна, вздыбленная подводным землетрясением. И тогда он набросится на Филлис с обидными и колкими упреками и даже, возможно, выставит ее из хижины. А этого он не хотел; но она не имела права так заводить его; они заключили соглашение — вот пусть и придерживается его!