Случайная жертва - Алла Холод

Перед уходом Алла переписывалась с подругой, которая продолжала жить и работать на Пхукете. Сначала они поболтали о ковиде, изменениях цен, о снижении потока российских туристов, потом неведомая Аркадию Настюша передала Аллочке приветы от общих знакомых, а его жена пожаловалась на московскую толчею, пробки, ужасный воздух. Ей катастрофически не хватало моря.

Аркадию стало стыдно читать эти откровения, он почувствовал себя гадко и уже хотел закрыть переписку, как взгляд его упал на следующие строчки:

«Ты не представляешь, как бы я хотела все это бросить, послать к чертям, свалить отсюда, бежать куда глаза глядят. Я здесь только ради Аркаши, я думала, что любовь важнее всего остального, но как я ошибалась! Он продолжает общаться со своей бывшей, у него своя жизнь, я здесь одинока и никому не нужна».

«Ты это точно знаешь? Про бывшую?»

«Куда уж точнее! Она не стесняется меня фотографиями заваливать. Мне кажется, он привез меня сюда, чтобы ей досадить, отомстить за что-то, у них как-то все было непросто. По большому счету, мне плевать. Пусть встречается с кем хочет. Я просто хочу быть подальше отсюда. От этой лицемерной Москвы, где все думают только о деньгах».

«И что, после всего ты так и убежишь оттуда с голой задницей, потратив столько времени впустую?»

«Теперь моя задница не такая уж и голая. У меня теперь и участки земельные, и недвижимость, и чего только нет! Он не хочет все свое имущество показывать в декларации, поэтому что-то записывает на меня. Своей бывшей он в деньгах не доверял, а мне доверяет, поэтому и приволок меня в Москву».

«Приезжай, подруга! Возвращайся! Плюй на все! Могу себе представить, как будет счастлив Макс! Передать ему привет, намекнуть, чтобы ждал тебя?»

«Не вздумай, он теперь и видеть меня не захочет!»

«Еще как захочет! Он постоянно о тебе вспоминает».

«Все равно не надо. Рано».

«Ладно, пусть будет сюрприз. Жду тебя, Алусечка! Решайся, ты там никогда не будешь счастлива. Я убегаю, работа».

На этом переписка заканчивалась.

Аркадий отправил ноутбук обратно в сон, машинально сунул под мышку градусник и улегся на диван, накрывшись пледом. Его трясло. Вот, значит, как думает о нем Алла. Что она ему нужна для сокрытия своих реальных доходов, что он дразнит ею Кристину. Боже, какой бред! Но почему она ни разу не сказала ему ни слова, не попыталась выяснить отношения? Значит, она может тихонько, молча собраться – и только ее и видели? Когда-нибудь он уедет в командировку, а когда вернется, обнаружит пустые шкафы и в лучшем случае – записку на кухонном столе. И теперь его милая, бескорыстная Аллочка, похоже, не собирается покидать его с пустыми руками. Неужели он так жестоко в ней ошибся?

Температура оказалась довольно высокой – 38,3, но высунуться из-под одеяла, чтобы сделать себе чаю или выпить таблетку, Аркадий не мог. Он лежал, скрючившись на диване, и ждал, когда вернется жена, чтобы задать ей один-единственный вопрос: почему она ему не верит? Но когда она вошла в гостиную и окинула его испуганным взглядом, ни о чем спрашивать не стал. И выяснять ничего не стал. Ни в тот день, ни в последующие. Однако принялся регулярно проверять ее ноутбук: не ищет ли она авиабилеты до Пхукета. Если бы Алла пользовалась его банковской картой, то он получал бы информацию о ее покупках мгновенно, но он сделал ей собственную карточку, и теперь сообщения о платежах поступали на ее телефон. Она спокойно могла купить билет, и муж ничего бы об этом не узнал. А из ноутбука между тем исчезла и та случайно прочитанная им переписка, и журнал посещений, судя по его девственной пустоте, чистился каждый день.

Подъезжал к родному городу Аркадий с тяжелым сердцем. Он собирался переночевать у сестры в городской квартире, а наутро отправиться в загородный дом, чтобы ответить на вопросы следователя. Чем ближе становился этот момент, тем труднее ему было сосредоточиться. Когда-то давно, в молодые годы, он считал, что карьера, положение в обществе, достаток – это то, что делает человека спокойным, уверенным в себе и в своем завтрашнем дне.

Он ошибался. Ни деньги, ни положение в конечном счете не сделали его счастливым. Деньги делают человека рабски зависимым от них, подчиняют себе, лишают свободы в поступках, заставляют беспокоиться о них, как о малом ребенке.

Он надеялся на чистые, искренние отношения, но в итоге окончательно запутался в лабиринте лжи и ошибок. Своих и чужих. Он давно уже с отчаянием думал о том, что лучше бы оставался с Кристиной, по крайней мере, от нее ничего хорошего он не ждал, значит, и обмануться не мог. А с возрастом она, глядишь, и успокоилась бы. А теперь получалось, что поиск выхода из этих сумрачных отношений завел его в лабиринт, еще более темный и запутанный.

Он заблудился в своих иллюзиях, в многочисленных перипетиях самообмана, которым жил все последние годы. Он не видел дороги, не видел выхода.

Было лишь предчувствие, что произойдет нечто страшное и непоправимое. И теперь Аркадий осознавал, что все кипящие адские страсти Кристины были не опаснее гриппа, все это были театральные постановки, без которых ей скучно было жить. Не было в этой женщине ни настоящей жертвенности, ни истинной агрессии. По сути, в ней ничего настоящего не было, только пудра, пыль, туман. Но если что-то серьезное произойдет теперь, то это будет по-настоящему. Он уже наделал ошибок, но никто не собирался предоставлять ему право на их исправление. Оставалось только ожидание объявления цены, которую придется за них заплатить.

– Разве тебя кто-то в чем-то подозревает? – продолжала упираться Лена. – Почему ты должен свой выходной день тратить на то, чтобы ехать черт знает куда и там отвечать на вопросы, на которые ты уже ответил?

– Не только я, но и ты, – равнодушно заметил Роберт, – я это не просто так заметил. Тебе пора бы начать собираться. Или ты поедешь в таком виде?

Елена слонялась с утра непричесанная, лоснящаяся от какого-то специального крема, нанесенного на лицо и шею, пила кофе чашку за чашкой, ворчала себе под нос. Роберт понемногу начинал нервничать.

– Ты что, коньяк в кофе наливаешь с самого утра? – рявкнул он, принюхавшись к очередной пустой чашке, оставленной на кухонном столе.

Елена не сочла нужным отвечать.

– Я не хочу никуда ехать, – заявила она, – я дорожу своими выходными. И мне плевать, что следователь настолько туп, что не понял с первого раза суть ответов на поставленные им