Отступник - Джим Батчер

— Точно, — сказала Молли.

Она проверила магазин, а отдернула цевье, поместив в обрез патрон. Затем дважды проверила предохранитель, и наконец, кивнула мне.

— Ты научил ее пользоваться оружием, — сказал Морган, — но не научил открывать проход в Небывальщину.

— Проблем хватает и здесь, в реальном мире, — сказал я.

Морган хрюкнул.

— Справедливо. Куда отправляешься?

— Есть только одно место, куда я могу податься.

Он кивнул.

— Эдинбург.

Я повернулся к двери и открыл ее. Оглянулся на Моргана с его пакетом сока и Молли с обрезом.

— Вы, двое — ведите себя хорошо..

Глава 13

Чародеи и технологии несовместимы, и это в некотором роде затрудняет путешествия. Некоторые чародеи оказывают большее влияние на технику, чем другие, и если и есть такие, которые бы еще хуже дружили с ней, чем я, то я их еще не встречал. Я бывал на самолете пару раз и один раз это закончилось плохо — только один раз. После того, как отказали бортовые компьютеры и системы навигации, и мы были вынуждены совершить аварийную посадку на одном из маленьких коммерческих аэродромов, я не стремился повторить свой печальный опыт.

С автобусами дело обстояло лучше, особенно если я садился в конец, но даже так возникали проблемы. Я не мог проехать на автобусе больше чем триста или четыреста миль без поломки на шоссе или посреди пустыря. Автомобили могли работать, особенно если это были довольно старые модели — и чем меньше электроники, тем лучше. И даже у таких машин, как правило, были хронические проблемы. У меня никогда не было машины, которая могла работать больше девяти дней из десяти, — а большинство были даже хуже.

Поезда и судна были идеальными средствами, особенно если держаться подальше от двигателей. Большинство чародеев, когда им приходилось путешествовать, выбирали судна и поезда. Либо так, либо они хитрили — как собирался сделать и я.

Еще в начале войны с Коллегиями Вампиров, Белый совет, с помощью некоторого частного сыщика-чародея, который останется неназванным, договорился об использовании Путей через ближайшие области Небывальщины, контролируемые Королевствами Сидхе. Небывальщина — мир призраков, духов и фантастических существ, описанных когда-либо, существовала наряду с нашем собственным смертным миром, но была другой формы. Это значит, что места, где Небывальщина соприкасается с реальным миром, в Небывальщине могут быть близко друг от друга, в то время как в реальном мире они будут находиться очень далеко. Короче говоря, использование Путей означало, что любой, кто откроет путь между мирами, мог здорово сократить дорогу.

В моем случае это значило, что я могу переместиться из Чикаго, штат Иллинойс, в Эдинбург, Шотландия, за полчаса.

Ближайшей точкой входа в место, в которое я хотел попасть в Небывальщине, была темная аллея позади здания бывшей мясобойни. Множество существ умерло в этом месте, не все из них без мучений, и не все из них были коровами. В этом месте витало темное чувство завершенности, своего рода эфемерное чувство страха, зависшего в воздухе так прозрачно, что иной невнимательный не смог бы его заметить. В центре аллеи бетонная лестница вела вниз к двери, закрытых на две доски и цепи.

Я прошагал вниз по лестнице, закрыл на мгновение глаза и расширил свои иномирные чувства не на дверь, а на бетонную секцию за ней. Я смог почувствовать тонкое место в ткани мира, где энергия пульсировала и жужжала на внутренней стороне неподвижной поверхности реальности.

В Чикаго эта ночь была жаркой, но не на Путях. Я надел рубашку с длинным рукавом, джинсы и вторую пару носок под туристические ботинки. В своем тяжелом кожаном плаще я начал потеть. Накопив сил, я простер руку и прошептав:

— Aparturum, — и открыл Путь между мирами.

На самом деле смотрелось чуть менее драматично, чем звучало. Поверхность бетона вздрогнула с коротким мерцанием цветов и начала мягко светиться. Я глубоко вздохнул, сжал посох обеими руками и шагнул вперед, в бетонный блок.

Мое тело прошло сквозь то, что должно было быть камнем, и я вынырнул в темном лесу, покрытом изморосью и тонким слоем снега. В последнее время уровень земли Чикаго более-менее соответствовал уровню земли в Небывальщине. В последний раз я упал на три дюйма, чего не ожидал, так что приземлился на собственную задницу в снег. Ничего страшного, полагаю, но в этой части Небывальщины, полной твердых штук, не хотелось думать, что вы неуклюжий или уязвимый.

Я быстрым взглядом определил свое местоположение. Лес был тем же, что и в те три раза, когда я проходил через него. Склон спускался передо мной, а позади исчезал в темноте. На вершине малой горы, на которой я находился, как мне говорили, был узкий был узкий и чрезвычайно холодный проход, который вел в глубь гор Унсилийи, к крепости Мэб Арктис Тору. Вниз по склону от меня земля терялась в предгорьях, а затем переходила в равнину, где кончались владения Мэб и начинались владения Титании, Летней Королевы.

Я стоял на перекрестке — и это было разумным, так как я прибыл из Чикаго, одного из величайших пересечений дорог мира. Одна тропа вела сверху вниз. Другая пересекала ее почти под идеальным прямым углом и опоясывала склон. Я взял влево, следуя по второй тропе против часовой стрелки. Такое направление местные жители называют Видершайнс. Тропа бежала мимо замороженных деревьев, чьи ветви были наклонены под тяжестью примерзшего на них инея и снега.

Я двигался быстро, но недостаточно, чтобы скользить и цепляться лодыжками за корни под снегом или головой за низко свисающие ветви. Белый совет получил разрешение Мэб на передвижение через леса, но это не означало, что оно будет безопасным.

Я открыл это для себя минут через пятнадцать ходьбы, когда внезапно со всех деревьев вокруг мягко попадал снег и бесшумные тени спустились с них, окружая меня. Это произошло быстро и просто в идеальной тишине — с дюжину пауков размером с пони приземлились на обледеневшую поверхность, другие цеплялись за стволы и ветви окружающих деревьев. Они были гладкими существами с острыми конечностями, похожие на круглых ткачих, с длинными лапами, грациозные и смертоносные. Они двигались с почти деликатной точностью, их тела были окрашены в серый, голубой и белые цвета, безупречно сочетающегося со снежной ночью.

Паук, который спустился на тропу прямо передо мной, поднял передние лапы в предупреждении и оскалил клыки длиннее моих предплечий, с которых капал молочно-белый яд.

— Стой, человеческое существо, — произнесло создание.

Это было на самом деле страшнее, чем просто появление экономичного размера арахнидов. Между их клыками я смог разглядеть шевелящийся рот — рот, который тревожно походил на человеческий. Их многочисленные глаза блестели как бусины обсидиана, а голос напоминал стрекотание и жужжание.