Божества древних славян - Александр Сергеевич Фаминцын

действительно вступает в близкое соотношение с землею и подземным миром, делается божеством подземным, страшной властительной богиней в среде теней преисподней. Все ее существо имеет характер демонический, и она сама делается предметом темных суеверий; она блуждает, вместе с душами умерших, по перекресткам и около могил, находящихся в старину именно у дорог и перекрестков. Близость ее возвещается воем собак. Она покровительствует чаровницам, которые ночью, при лунном свете, отыскивают волшебные травы и произносят страшные заклинания[210]. В рассказанном Гесиодом[211] мифе о похищении Плутоном Персефоны — олицетворения рождающейся весной и умирающей зимой растительности — Геката одна слышит вопли похищаемой и делается ее спутницей в царство Плутона и ее слугою. Высоко почитаемая Зевсом, Геката получает от него власть над небом, землею и морем (τρίμορφος = трехвидная). Она — покровительница путников на суше (оттого вышеприведенные эпитеты ее: «скитающаяся по дорогам», «стоящая на перекрестках») и на море, доставляет людям благосостояние, приплод стад. В честь ее, как подательницы добра и отвратительницы зла, также как и в честь Гермеса (во многих отношениях ей сродного), воздвигались перед домами или внутри их, также на дорогах, площадях и перекрестках, изображения ее, предохранявшие дома и их обитателей, а также путников от бедствий. В честь ее выставлялись на перекрестках же, в конце месяца, кушанья, которые обыкновенно съедались бедными. Вследствие могущества ее на небе, на суше и на море, ее нередко изображали о трех головах: орфические гимны приписывают ей головы: коня (эмблемы воды), льва (эфира) и собаки (земли). Порфирий говорит, что Гекату называли по имени характеризовавших ее трех голов: быком, собакой, львом или даже четырьмя названиями: конем, быком, львом, собакой. На том же основании трехвидной природы древнепелазгийской богини луны, ее призывали иногда в трех лицах: как Селену — богиню небесную, Артемиду — богиню земную, и Гекату — богиню подземную. Таким образом, Геката, собственно небесная богиня луны, отождествлялась с богинями земли: Кибелой, Реей или Деметрой, и в этом случае ей иногда приписывалась власть на небе, на земле и уже не на море, как выше, а в преисподней[212].

Первобытному аллегорическому изображению Диониса и Гермеса в виде фаллоса, изображению Гермеса и Гекаты с тремя или даже четырьмя головами, соответствует фигура описанного Павсанием древнего деревянного истукана «черной Деметры», воздвигнутого фигалийцами в Аркадии, следовательно, опять в одном из главных центров древнепелазгийских поселений в Греции. Богиня Деметра, названная черной, — по цвету платья, в которое была облечена — изображена была сидящею на скале, в виде женщины, но с конской головой; у головы ее висели змеи и другие дикие звери, на одной руке она держала дельфина, на другой — голубя[213]. Фигуры голубя, дельфина и земных животных служили, разумеется, эмблемой различных областей мира: воздуха (неба), воды и земли, происшедших из лона земли — общей матери. Черное одеяние богини выражало хтонический ее характер. Во всех приведенных случаях аллегорического изображения божеств очевидно обнаруживается отпечаток каких-то древнеазиатских традиций и влияний. К этой же категории аллегорических изображений богов принадлежит описанный Павсанием истукан Зевса, стоявший во храме Афины в Лариссе, привезенный сюда будто бы из Трои. Зевс этот был изображен с тремя глазами: двумя — на обыкновенных местах и третьим — на лбу.

Павсаний высказывает предположение, что три ока Зевса служили выражением владычества его над тремя областями мира: небом, морем и преисподней, ссылаясь на то, что имя Зевса давалось писателями не только богу небесному, но и властителю преисподней («подземный Зевс» у Гомера, Ил. IX, 456) и владыке морей (Эсхил)[214]. Зевс в данном случае получает такую же трехсоставную природу, как Геката. Мы увидим далее, что идея эта олицетворяется и в вероучениях других народов. Уже в одном из ведических гимнов Варуна восхваляется как властитель земли, неба и воды[215].

Италийцы

Мифология римлян в том виде, как мы встречаем ее в произведениях древнеримской литературы классического и позднейших времен, на первый взгляд является как бы снимком или переводом с греческой: Юпитер и Зевс, Юнона и Гера, Минерва и Афина, Аполлоны Римский и Греческий, Диана и Артемида, Меркурий и Гермес, Нептун и Посейдон, Веста и Гестия и т. д. во многих отношениях отождествляются, в связи и одновременно с процессом общей эллинизации, постигнувшей римлян, особенно в течение 2-го и 1-го веков до Р.Х. Но если мы снимем это позднейшее эллинское наслоение, то открывается совершенно своеобразная древнеиталийская мифология, которая, в свою очередь, может быть разложена на разнообразные составные части, соотвественно разнородным, вошедшим в нее еще до общей эллинизации Римского государства, элементам. Население Рима произошло из различных племен. Главнейшие из них были, с одной стороны, латины и сабины (и родственные последним умбры, оски и др.), с другой — резко отличавшиеся от тех и других этруски. В то время как религия первых отличалась светлым, ясным, в значительной степени рассудочным характером, религия этрусков, напротив того, окрашена была мрачным, фантастическим колоритом, выражалась в жестоких обрядах, в таинственных гаданиях и чарах.

Римская (собственно латинская) мифология, по выражению Моммзена, есть результат отражения земного Рима в высшей, идеальной области, в которой с мелочной точностью воспроизводится все — и малое, и великое. Государство и род, каждое явление природы и каждая отрасль духовной деятельности, каждый человек, каждое место или предмет, даже каждое действие в области римского права, находят себе отражение в мире римских богов. Дух, покровительствующий отдельному действию, существует не дольше самого действия; дух, покровительствующий отдельному человеку, живет и умирает вместе с человеком; и только в том смысле божества эти существуют вечно, что постоянно возобновляются подобные действия и однородные люди, а вместе с ними постоянно возникают и однородные духи…

Отвлеченные понятия и олицетворения составляют сущность как римской, так и греческой мифологии; но, в то время как у греков каждый значительный мотив тотчас облекается в известные образы, в форму мифа или сказания, у римлян основная мысль сохраняет свою первоначальную неподвижность. Национальная римская теология старалась во всех отношениях схватывать понятия важных явлений и качеств, снабжать их определенной терминологией, схематически их классифицировать и, согласно этому, призывать богов или группы богов и научать толпу верному способу их призывания. Римская теология вращалась в таких, внешним образом извлеченных, понятиях, отличавшихся столько же почтенной, сколько смешной простотой; представления, как, напр., осеменение (saeturnus) и обработка полей (ops), цветение (flora), война (bellona), граница (terminus), молодость (juventus), благополучие (salus), верность (fides), согласие (concordia), принадлежат к древнейшим и