Омен. Конец Черной звезды - Гордон Макгил

Сделав последнее усилие, Джордж поднялся еще на две перекладины и теперь смотрел прямо в лик Христа. Старик вдруг вспомнил о безумном художнике по имени Игаэль, который в незапамятные времена, идя на поводу у Сатаны, вырезал фигурку Христа перед тем, как свести счеты с жизнью.

Старик увидел кинжалы, торчавшие из спины Иисуса, и шесть огромных гвоздей в терновом венце. Он вспомнил ту страшную ночь, когда Дэмьен волочил распятие из часовни, и в какой-то момент от неловкого движения гвозди вонзились ему в шею, оставив на ней кровоточащие раны — Господи, я перед Тобой, чтобы просить у Тебя прощения Вся моя жизнь прошла в сплошном грехе и растрачена попусту. В последние дни Ты стал являться мне во сне, предлагая покаяться, и теперь я вручаю Тебе мою душу, если Ты ее примешь Возьми меня в Царство Твоего Отца, как обещал.

Громкий окрик заставил старика обернуться. Желтые глаза Дэмьена прожигали Джорджа насквозь, они испепеляли старика и словно пригвождали к лестнице, властно требуя повиновения, как когда-то это делал отец юноши.

Сейчас он упадет. Старик знал это наверняка. Он снова повернулся, чтобы взглянуть на лик Христа. И тут нога Джорджа соскользнула с перекладины, терновый венец вонзился старику в глаза, и на долю секунды тот буквально повис на шипах, испытав на мгновение мучительную агонию распятого Христа.

Пальцы Джорджа разжались, он полетел вниз, и предсмертный крик оборвался, как только тело рухнуло на алтарь, а затем соскользнуло на церковный пол. Но прежде, чем пыль в проходе осела, душа несчастного покинула измученную плоть.

Глава 12

Джек Мейсон был не на шутку встревожен. Он, наконец, перебрался в отель Хилтон, где его больше никто не подстерегал, и теперь в его распоряжении оказалась уйма времени, чтобы все спокойно обдумать на досуге. Происходящее здорово взбудоражило его воображение. И вообще в этой истории не сходились концы с концами. А чего, собственно говоря, он достиг в своих поисках? Какими фактами располагал? Да никакими. Кроме разве что россказней кучки обезумевших фундаменталистов, свихнувшихся на «Откровении Иоанна Богослова». Джек смертельно устал от этой книжонки. Однако, изучая горы литературы и документов, он ни на дюйм не продвинулся в своих исканиях. И уж тем более вся эта белиберда никоим образом не проливала свет на семейку Торнов Джек уселся перед экраном компьютера и стал набирать заметки этого шарахнутого Джорджа.

— Очередная абракадабра, — пробурчал под нос Мейсон, нажимая на клавиатуру и наблюдая, как на экране вспыхивают слова:

«Дэмьен Торн, зачатый Сатаной и самкой шакала, родился в Римском госпитале, в библейском Вавилоне».

— Самкой шакала… — пробормотал Мейсон. — Господи Боже!

«Существо, зачатое путем скотоложества, появилось на свет, как появляются экскременты…»

«Можете обследовать его тело, — писал старик. — У него нет пупка, потому что не было пуповины».

— Господи Иисусе! — воскликнул Мейсон.

Он словно остолбенел и так, не шелохнувшись, просидел, наверное, целую минуту. Затем набрал имя Кэрол Уаетт.

На экране появилась информация. Девушка совершила фатальную ошибку, невольно став свидетельницей слабости молодого человека по отношению к ней. Юноша чуть не угодил в сети соблазна и собственной влюбленности, и потому она должна была умереть. Только таким образом Дэмьен мог очиститься от предательской слабости.

Да, вот уж безумие так безумие! Но Мейсона поразило, что здесь присутствовала логика.

— Если отбросить прочь весь этот сатанизм, — хмыкнул Мейсон, — получается, что имеется некое зло, которое притягивает людей, а затем отделывается от них.

Потом в заметках появились сноски из Библии, а в последнем сообщении значилось, будто земные останки Дэмьена Торна покоились не в фамильном склепе в Чикаго, а в Пирфорде, и сын Дэмьена черпал в них свои силы.

В мозгу внезапно всплыло воспоминание: кругленький толстячок-бармен, рассказывающий Джеку о тщедушном священнике, свалившемся в могилу. Мейсон задумчиво покачал головой Опять все та же логика. Ну что, интересно, с ней делать? А может Анна Бромптон все-таки права?

Зазвонил телефон Сначала Джек не хотел брать трубку, но затем передумал.

— Привет! — услышал он женский бодрый голос.

— Кто это?

— Твоя рабыня. Звоню из бара.

В зеркале напротив Мейсон разглядел отражение своего сияющего лица и, с большим трудом насупившись, холодно осведомился:

— Какая рабыня? Из какого еще бара?

— Интересно, сколько ты вылакал? — фыркнув, весело рассмеялась Анна и тут же сообщила, где находится.

Мейсон растаял и велел Анне подождать его.

Сегодня Анна была какой-то странной: пожалуй, так с ходу Мейсон бы и не сказал, почему. То ли в ней вдруг всколыхнулась сексуальность, которая прежде в их отношениях никогда не проявлялась. Они всегда отличались теплотой, однако никогда не выходили из рамок чисто профессиональных.

А сейчас… Она и поцеловала-то его, — как какая-нибудь шлюха.

— А ну-ка давай выкладывай, что там у тебя стряслось, — начал было Мейсон как ни в чем не бывало.

— Если бы я знала, — по-прежнему весело защебетала Анна. — Что-то вроде амнезии. Представь себе: вот я, преисполненная радости, вкалываю на тебя, а уже в следующий момент оказываюсь вдруг в полицейском участке Хайгейта и ничегошеньки не помню. Целая неделя моей драгоценной жизни просто выпадает у меня из башки.

Внезапно побледнев, Анна провела рукой перед глазами, словно отмахиваясь от назойливой мухи.

Мейсон нежно обнял ее за плечи и, погладив по волосам, почувствовал, что Анна пришла в себя. На губах ее вновь заиграла улыбка.

— Я бы хотела продолжить работу, — заявила она.

— Даже и не знаю, — опешил Мейсон. — Когда ты звонила мне в последний раз, ты, похоже, оказалась права, назвав все это сущей белибердой. Просто в точку попала. Жуткий маразм. Трупы, шакалы. Сатана…

— Хочешь все это бросить? Мейсон пожал плечами.

— Вообще-то не мешало бы прочесать дебри фактов, что называется. Даю себе еще месяц, и если к тому времени ничего не прояснится, ни секунды не потрачу больше на эту ахинею.

— Хорошо. Я готова.

Анна принялась расспрашивать Джека, что тот сделал за неделю, и Мейсон сообщил ей о Джордже и обо всех телефонных звонках. Затем он поинтересовался, прихватила ли Анна пакет.

— Пакет? Какой пакет? — оторопела та.

— Ты же говорила. Из Италии. Анна напряглась, сдвинув брови.

— Я не помню.

— Опять провал?

— Наверное.

— А что тебе сказал врач? Память восстановится или как?

— Он надеется. И я тоже, — пробормотала Анна, поднимаясь из-за стола.