Фиалки цветут зимой - Дельфина Пессан

Я говорила умоляющим голосом. Стоило мне представить, как моя дорогая бабуля будет любоваться Репейником в рамке, установленной в ее новом доме, и у меня просто сердце таяло. Я не сомневалась, что она будет тронута, поэтому твердо решила настоять на своем и во что бы то ни стало убедить Женевьев.

Она молчала, и тишина на другом конце провода вдруг показалась мне какой-то нехорошей.

– Что-то случилось?

– Да вот вы все не даете мне сказать… – Она помедлила. – Дело в том, что Репейник исчез. Нигде не могу его найти.

У меня сердце ухнуло куда-то вниз. Женевьев стала объяснять, что с тех пор, как я привезла кота, он убегал уже дважды и оба раза возвращался. Но теперь он совсем пропал: десять дней не подает признаков жизни.

– Честное слово, я делала все, что в моих силах, чтобы он не убегал. Даже пробовала его запирать в доме, но напрасно. Он хотел только одного – сбежать.

– Запирать? – переспросила я.

– Ну да. Я так огорчилась, когда он исчез в первый раз. Ведь я обещала Виолетт о нем заботиться, и вот пожалуйста… Придется ей признаться…

Голос у Женевьев дрожал: еще немного, и она бы разрыдалась, да и я тоже. Я прервала ее и сказала, что она не виновата. В конце концов, я тоже боялась, что Репейник убежит, и запирала его у себя в комнате. С другой стороны, как это ни странно, у меня дома он как будто бы сразу освоился. Возможно, ему нужно было свалить именно из этого их квартала – потому что заброшенный дом напоминал о разлуке с хозяйкой.

Ну вот, теперь я искала оправдание поведению глупого кота.

– Черт, черт, черт! – приговаривала я. От чертыханий мне почему-то становилось легче.

Я поставила чашку с остывшим чаем в раковину. Как сделать так, чтобы день рождения Виолетт не обернулся катастрофой? Придется продолжать ей лгать – или найти Репейника раньше, чем она узнает правду.

А что, если уже слишком поздно? Его ведь могла сбить машина, могли поймать люди из службы отлова бездомных животных…

Отлов животных!

Как же я раньше не сообразила? Я полезла в интернет и нашла номер телефона ближайшего пункта. Записала и пообещала себе, что завтра первым делом туда позвоню. К счастью, на работу мне только во второй половине дня.

Из-за этой нервотрепки я совершенно забыла о картонной коробке, которую затолкала поглубже под кровать.

Глава 25. Сюрприз!

Антуан приехал за мной ровно в полдень. Ни минутой раньше, ни минутой позже. Я была готова уже несколько часов, медсестра выдала мне сильную дозу обезболивающего, и, хотя окончательно головная боль не ушла, ее так задавили, что она ощущалась лишь приглушенным фоном, и я вполне могла наслаждаться своим днем.

Когда Антуан вошел, я заметила, что сын-то у меня весьма представителен. Он приложил усилия, чтобы выглядеть элегантно: сменил повседневные брюки на серый ладно скроенный костюм, который надевал только по особым случаям. Свадьбы, похороны и вот сегодня – мой день рождения. Я тоже принарядилась: надела платье с желтыми цветами на зеленом фоне. Расцветка у платья была веселая – в противоположность моему настроению. С тех пор, как мне сообщили о необходимости операции, мрачные мысли застревают в голове, будто мухи в паутине.

А если я после операции не проснусь? И завтра – это и есть конец?

Когда я приехала сюда, то подумала: «Ну вот и все, я – в камере смертников», и мне было не так уж и страшно. Я сказала себе: «Твои дни сочтены, это конец пути», и мысль казалась мне почти утешительной. Да и разве я не готовила себя к этому вот уже несколько лет?

Но потом все изменилось. А может, я стала другой, не знаю. Знаю только, что сегодня мне хочется еще пожить. Хотя бы немного.

Антуан быстро чмокнул меня в щеку, окутав облаком своего парфюма. Когда он улыбнулся, кожа вокруг карих глаз собралась в морщинки:

– Прекрасно выглядите, мадам. Разрешите вас сопровождать?

Я хихикнула, как молодая девушка, и пригладила только что причесанные волосы. Момент был такой легкий, и мне бы дать ему упорхнуть, но я не знала, представится ли другая возможность. И вот, вместо того чтобы последовать за Антуаном, который уже приготовился распахнуть передо мной дверь, я удержала его, схватив за руку.

– Мне нужно тебе кое-что сказать.

Он терпеливо ждал. Слова, которые я так часто повторяла в голове, теперь будто забаррикадировались и не слетали с губ. В горле пересохло, и я сказала:

– Нам нужно поговорить о твоем отце. Я имею в виду Леона. Я знаю, ты обнаружил, что он не был твоим биологическим отцом, и…

– Перестань!

Его темные глаза вцепились в меня так, будто он желал поймать мои слова и не дать им прозвучать. Он сжал мое предплечье – пожалуй, чересчур сильно, и я мягко положила ладонь на его пальцы, чтобы он ослабил хватку. Тогда он сложил руки на груди и с каменным лицом произнес:

– Я не желаю об этом говорить. К тому же – ты что, правда думаешь, что сейчас подходящий момент?

– Я вижу, ты злишься. Имеешь право. Мы никогда не находили времени на то, чтобы об этом поговорить, и молчание из года в год подтачивало наши отношения. Так что, если я выбрала и не самый лучший момент, он не хуже, чем любой другой.

Я села на край кровати, потому что ноги немного дрожали – и голос тоже дрожал, когда я произнесла:

– Завтра у меня операция, и я не знаю, как она пройдет. Зато точно знаю, что мне очень не хотелось бы умереть, так и не поговорив с тобой начистоту.

Теперь в его глазах я читала уже не гнев, а грусть. И что-то еще. Может, страх?

– Мама, не говори так. Все пройдет хорошо, эмболизация – в наше время совершенно рутинная операция.

Он говорил чересчур жарко, неубедительно.

– Может, ты прав, а может быть, и нет, проблема не в этом. Я хочу с тобой поговорить, хочу ответить на все твои вопросы. Недавно мне дали понять, что я молчала все эти годы из трусости. Меня увидели насквозь. Я действительно была трусихой, но теперь – нет.

Антуан покачал головой, губы скривились в усмешке.

– Мама, обещаю, если у меня будут вопросы, я их тебе задам. Но сейчас у меня вопросов нет, и к тому же я забронировал зал, чтобы мы могли достойно отпраздновать твой день рождения. Так что, если ты не против, давай пока отложим эту тему и вернемся к ней позже. Хорошо?

Он посмотрел на меня умоляющим взглядом – чуть ли не отчаянным. Я кивнула, встала и взяла его под руку. Мы вышли, и он закрыл