Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу

что? Я служу Пендрагону. Для меня — честь не зависеть от золота и прочей мишуры. Все наше золото теперь на упряжи Цинкаледа, а мне без него легче.

— Стало быть, вы не знали, что это такая дорогая штука? Значит, не покупали. И как она вам досталась?

— Снял с сакса. Я его убил несколько лет назад. Так что наш горшечник убедился, что от воинов одни проблемы. Ты ведь сказал, что я его убью, если он не отдаст тебе застежку? Не стоило этого делать. Но за то, что сэкономил нам средства, я тебе признателен.

— Вы напрасно думаете, что я ему угрожал. С какой стати? Хотя, честно говоря, может, и стоило. Он того заслуживал. Только ничего подобного не было. Я расплатился с ним своей застежкой, и в придачу отдал брошь и кольцо. Зато теперь у нас есть фляга неплохого эля. А у него есть занятие: будет сидеть и думать, что воины — умные люди, и слуги у них умные.

— Так ты торговался с ним?

— А что, бывает по-другому? Конечно, торговался.

Лорд Гавейн посмотрел на меня. Я, впрочем, давно уже понял, что он-то торговаться не станет. С голоду помер бы, но не стал бы. А если что нужно, возьмет у своего господина, или отнимет у врага.

— Что ж, — ответил я со вздохом. — Люди разные. Если ты не воин, приходится торговаться. Иначе и не купишь ничего. Без торговли только дураки покупают. Я просто сказал нашему гончару, что возьму сдачу с того, что вы заплатили. Ну и еще вот это получил, — я помахал флягой с элем. Сами понимаете, моя-то застежка ничего не стоит. Вот он теперь сидит и проклинает фермеров, которые умеют торговаться. Что ж тут неправильного?

Лорд Гавейн покачал головой.

— Ты не стал угрожать ему, а он теперь все равно ругается?

— А как ему не ругаться? Ему же достался, в лучшем случае, щипаный гусь. Наша еда, корм для лошадей, ночлег — и все это за никчемную бронзовую застежку и бронзовое же кольцо!

Рыцарь окинул меня задумчивым взглядом, а затем внезапно расхохотался.

— Вот это ловко! И еще флягу эля прихватил? Чудо! Не понимаю, как ты это обтяпал, Рис, но сделано отлично!

Усмехнувшись в ответ, я подумал, что, в общем-то, тоже доволен.

— Так что вот вам ваша застежка, а мне можете вернуть мою.

Он покачал головой, вскинул узкую руку ладонью наружу.

— Нет, не пойдет. Ты провернул прекрасную сделку. Так что застежка твоя.

Застежка сверкала золотом и камнями на моем простом шерстяном плаще. Нет, пожалуй, бык — это маловато. Никогда я не носил на себе целое состояние, и дальше мне такое не по чину.

— Это неправильно, милорд. Вы сражались, а я просто поговорил с дураком. Возьмите.

Однако лорд Гавейн снова покачал головой.

— Нет. Она не очень идет к твоему плащу, ну так в Камланне я тебе другой подыщу. — Он тронул сапогами бока Цинкаледа, и конь легко перешел на плавную рысь. А мне пришлось довольно долго пинать Ллуида, чтобы он тоже пошел рысью. — Горожан не исправишь, — продолжал рыцарь. — Добром они ничего не отдадут. Дань с них приходится выбивать мечом. Обременительно, но не сложно. Вот приедем в Камланн, получишь кольцо взамен своего, и солнцем клянусь, оно будет не хуже.

Да на кой оно мне, это кольцо, подумал я. Да и застежка тоже. Что ж, при случае обменяю на что-нибудь не такое заметное. А если вдруг попадется кто-нибудь, кому можно доверять, и вовсе домой отправлю. Или даже… отец ведь иногда сам возит зерно в Камланн на продажу, вот я ему и отдам. А к тому времени, глядишь, и другим домашним подарки справлю. А что? Хорошая мысль.

В тот день мы проехали не меньше, чем накануне, добрались до самого монастыря в Мэлдифи. Думаю, лорд Гавейн так и скакал бы до самого Баддона, будь он один. А так, мой Ллуид устал и уже не мог угнаться за боевым конем рыцаря. Похолодало еще сильнее, около полудня пошел снег. Перекусили на ходу. Все тело у меня болело еще сильнее, чем вчера. Зато на сердце стало полегче. Теперь я уже не тащился бесполезным хвостом за рыцарем. Я уже считал его своим милордом, по крайней мере, до тех пор, пока не приедем в Камланн и я не подыщу себе нового хозяина. Я справился со скаредным горожанином, а милорд не справился. Я добыл нам на дорогу эля и колбасы — неплохое подспорье к ячменным лепешкам, которыми мы пообедали. Теперь в Камланне я уже мог кое-что рассказать о своих заслугах. Монахи в Мэлдифи, где мы заночевали, обычно предоставляли путешественникам еду и кров, хотя и весьма настойчиво намекали на «пожертвования». Им годилось все, что можно слупить с тех, кто неосмотрительно отправился в дорогу зимой. Вообще в Британии стало многовато монастырей. Говорят, в Ирландии монастыри другие. Так повелось с тех пор, как святой Патрик принес веру на тамошние берега. Я встречал пару ирландских монахов, добровольно отправившихся в Британию, словно в изгнание, которые ради любви к Христу оставили всё знакомое и безопасное. А вот британские монахи, похоже, решили посвятить свою жизнь процветанию своего монастыря, а про Бога как-то забыли. Отец обычно качал головой, когда при нем заходили разговоры об уединенной жизни, а сталкиваясь с монахами, старался переубедить их, как он говорил, для их же собственной пользы, призывал избавиться от лишнего имущества. Мне он объяснял, что не Церковь виновата, а тот, кто поставил во главу угла богатство монастыря. Кто бы не постучался в ворота монастыря, монахи слупят с него уж во всяком случае не меньше, чем горожане или иные фермеры. Люди, испытывающие трепет перед горящими свечами и песнопениями, так и так заплатят. Так что я проследил, чтобы в Мэлдифи с нас не содрали семь шкур, ну, для блага самих монахов, конечно. Отдал им свою запасную тунику, а взамен получил немного хлеба и сыра на ужин, а также ночлег и овес для лошадей. У лорда Гавейна лишней туники не нашлось (мама решила, что там и чинить-то нечего). Рыцарь смущенно пообещал, что когда мы доберемся до Камланна, он подыщет мне новую тунику, лучше старой.

Зимой в монастырь