Царь нигилистов - Наталья Львовна Точильникова

— Письмо от Николая. Не уверен, что я могу его вам показать без разрешения цесаревича.

— Ладно, не надо, — смирился гувернер.

Гогель сложил письмо и вручил лакею, не снабдив его ни конвертом, ни адресом.

— Это хозяину аптеки в Петергофе, — сказал он.

— В Петергофе только одна аптека? — спросил Саша.

— Да, это же маленький город.

— Я знаю, где это, — кивнул слуга.

Митька ушел, и Саша начал диктовать третье письмо. На этот раз к продавцу микроскопов, адрес которого он раздобыл у аптекаря. Саша просил прислать подробный прайс-лист.

Гогель посоветовал термин «каталог», и Саша согласился.

— Зачем вам микроскоп, Александр Александрович? — спросил Гогель.

— Интересно, — сказал Саша. — У Петра Алексеевича, насколько я знаю, был.

Последнее письмо решили отправить по почте, и гувернер обещал этим заняться.

— Еще? — спросил Гогель.

— Последнее мне точно придется писать самому, — сказал Саша. — Ибо к папá. Причем, он взял с меня слово хранить его содержимое в тайне. Так что и показать не смогу. Как мне прилично к нему обращаться? Государь?

— «Любезный папá» или «Бесценный папа».

— Спасибо! А как подписаться?

— «Ваш верный сын», например.

— Понятно. Но это надолго. Роман в письмах страниц на сто. Апология моей жизни плюс записка про то, как нам перестроить Россию, в одном флаконе. Так что мне надо собраться с мыслями.

— Хорошо, — кивнул Гогель.

— И еще мне нужна ваша помощь. У меня есть пара идей…

Саша взял очередной лист бумаги, нарисовал на нем карандашом шариковую ручку в разрезе и надписал: «Идея № 1».

— Вот смотрите, Григорий Федорович. Вот это контейнер для чернил. Пластмасс ведь нет, как я понимаю?

— Я не знаю, что это, — вздохнул Гогель.

— Ничего обойдемся. За неимением пластмассы можно использовать сталь, стекло или каучук.

И Саша надписал список возможных материалов.

— Вот это наконечник, — продолжил он. — Его лучше сделать стальным, а внутри него должен быть маленький стальной шарик. Мы надавливаем на шарик, проводя линию по бумаге, он чуть-чуть уходит вверх, в наконечник, поворачивается и окрашивается чернилами. И от ручки появляется след. Просто ведь, правда?

— Пожалуй, только чернила будут вытекать.

— Совершенно верно. Поэтому их надо загустить. Чем не знаю. Может быть, сажи добавить, может быть, воска, может быть, жира. В общем, надо поэкспериментировать. То есть мне нужен человек, или группа людей, или предприятие, которые этим займутся. Что это за люди? Стекольщики? Оружейники? Производители чернил? Купцы? Промышленники? Ремесленники? Вот, к кому обратиться?

— Я выясню, Александр Александрович. Видимо, нужна привилегия на изобретение.

— Патент?

— У нас называется «привилегия».

— Это понятно. Но долго. К тому же идей у всех, как грязи. Мне бы хотелось опытный образец, чтобы продемонстрировать, что это работает. Есть у вас выходы на таких людей?

— Английский клуб.

— Может быть. Что бы я без вас делал!

— И государь, — заметил Гогель.

— Хорошо. Только не говорите ему, что я сумасшедший.

— Вы не похожи на сумасшедшего, Александр Александрович.

— Это радует, — усмехнулся Саша. — Классно бы было такую ручку сделать, а то гусиное перо — это, конечно, очень романтично, но совершенно ужасно!

Гувернер хмыкнул.

— И еще один вопрос, — сказал Саша. — Григорий Федорович, здесь есть библиотека?

— Конечно.

— Покажете?

— Пойдемте!

— Далеко?

— Около версты.

Спокойным шагом дошли минут за пятнадцать и оказались перед двухэтажным строением совершенно эльфийской архитектуры. Высокая крыша, балкончик, высокие окна и арочки, обрамленные неким белым кружевом. Ковка что ли? Саша был совершенно уверен, что из камня этого сделать нельзя. Даже полоток готической церкви «Сен Шапель» в Париже казался куда грубее.

И тогда он совершенно четко понял, что американцы полные лохи. Ну, зачем они изобретали из головы и строили зачем-то декорации для Лориэна во «Властелине колец»? Вот же! Приезжай — и снимай! Явный дворец Галадриэли!

— Не узнаете коттедж? — спросил Гогель.

— Нет. Я его не помню. Здесь живет королева эльфов?

Гувернер помрачнел.

— Не воспринимайте все так всерьез, Григорий Федорович, — сказал Саша. — Я прекрасно понимаю, что это дворец кого-то из моих родственников. Но, исходя из архитектуры, трудно же предположить других хозяев, кроме короля Оберона и королевы Титании. Хотя, хотя… Может быть, еще фея Моргана или королева Медб.

— Королева Медб?

— Не знаете? Это из ирландского эпоса. Древняя королева, воительница и колдунья. Ее обычно изображают на резном деревянном троне, с копьями и щитом, а перед ней на треножнике что-то дымится. Так чей это на самом деле дворец?

— Это дворец-коттедж вашего покойного деда государя Николая Павловича и его супруги Александры Федоровны, вашей бабушки.

— С ума сойти! Совершенно не бьется с образом! Я ожидал от деда скорее чего-то тяжеловесно-классического, чем псевдоготики.

— Это он строил для государыни.

— Бабушка жива?

— Да. Но она сейчас в Ницце.

— Там красиво, — улыбнулся Саша. — Но очень жарко. Полдень. Юг. Midi[13].

Внутри дворец оказался еще более эльфийским, чем снаружи.

Готические потолки, готические люстры из кованого кружева, готическая резная мебель и камины с изящнейшими белыми изразцами, а в окнах — цветные витражи. Лестница — сказочное чудо с тоненькими балясинами. Стены, с нарисованными окнами готического храма, светильник на тяжелой цепи.

— Боже мой, кто это строил? — восхитился Саша. — Глава выколоть, голову отрубить, и чтобы нигде больше!

— Фермерский дворец вас так не восхищал, — заметил гувернер.

— А что там интересного? Классика, как классика. Скукотища! А здесь! Собор-вокзал, что в Кельне, тихо курит в сторонке.

— Почему «Собор-вокзал»?

— Потому что прямо у его подножия железнодорожная станция.

— Вы там были, Александр Александрович?

— Неважно. Возможно кто-то рассказывал. Даже Нотр-Дам отдыхает, несмотря на реставрацию шпиля Виолле-ле-Дюком. Я понимаю, что Собор Парижской Богоматери и храм Волхвов аутентичнее, но здесь такая феерия!

— Александр Александрович, а что за Виолле-ле-Дюк?

— Парижский архитектор и реставратор, Григорий Федорович.

Библиотека была выдержана в красных тонах. Всю стену напротив входа занимали книжные шкафы с резной деревянной отделкой в виде стрельчатых арок. Жаль только, что с непрозрачными дверцами.

— Вы здесь ориентируетесь? — спросил Саша. — Мне нужен какой-нибудь медицинский справочник или энциклопедия.

— Есть энциклопедический словарь, — сказал Гогель. — Вот здесь!

Саша открыл рекомендованный шкаф. Словарь имел кожаные переплеты с золотыми надписями и толстенные тома числом тридцать с хвостиком. Из длиннющего названия Саша понял ровно четыре слова: «Universal», «Lexikon», «encyclopādisches» и «Künst». А также тот печальный факт, что словарь на немецком.

— «Но всё же мы не привыкли отступать!» — процитировал Саша — Григорий Федорович, вы знаете немецкий?

— Да, немного.

— Знаем мы ваше немного. Судя по тому, как Зиновьев немного знает французский. Значит, как только я скажу «пас», вы мне поможете.

Буква «L» была в 17-м томе.

Глава 11