Zealot. Иисус: биография фанатика - Реза Аслан

Иисуса, как и его ревностных предшественников, гораздо меньше интересовало языческое государство, оккупировавшее Палестину, нежели мошенник-иудей, прибравший Божий Храм к своим рукам. И для того, и для другого он представлял угрозу, и они будут искать его смерти. Но нет никаких сомнений в том, что антагонистом Иисуса в евангелиях выступает не император, находящийся в далеком Риме, и не его чиновники в Иудее. Первосвященник Каиафа — вот кто станет главным зачинщиком заговора против Иисуса из-за того, что тот представлял угрозу власти Храма (Мк. 14. 1–2; Мф. 26. 57–66; Ин. 11. 49–50).

По мере того как проповедь Иисуса становилась все более злободневной и острой, его слова и дела все больше отражали глубокую враждебность по отношению к первосвященнику и религиозным правящим кругам Иудеи, которые, говоря словами Иисуса, любили «ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах».

«Сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение», — говорит Иисус о книжниках (Мк. 12. 38–40). Притчи Иисуса особенно отличались антиклерикальными настроениями, под воздействием которых формировались политика и благочестие в Галилее, и которые станут отличительной чертой его проповеди. Рассмотрим знаменитую притчу о добром самаритянине.

Некий человек шел из Иерусалима в Иерихон. Он столкнулся с разбойниками, которые сняли с него одежду, избили до полусмерти и ушли. По случаю, на той же дороге оказался священник, но, увидев раненого, обошел его стороной. Следующим шел левит (служитель культа), но он тоже прошел мимо. Но какой-то прохожий-самаритянин, подойдя к тому месту, где лежал человек, сжалился над ним. Он подошел, перевязал его раны и возлил на них масло и вино. Затем он посадил нечастного на своего осла, отвез на постоялый двор и заботился о нем. На следующий день он дал хозяину гостиницы два денария и сказал: «Позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе» (Лк. 10. 30–37).

Христиане издавна толкуют эту притчу как наставление о том, что нужно помогать попавшим в беду. Но для аудитории, собравшейся вокруг Иисуса, она говорила не столько о доброте самаритянина, сколько о низости служителей культа.

Иудеи считали самаритян самым низким и нечистым народом во всей Палестине по одной простой причине: самаритяне отвергали авторитет иерусалимского Храма как единственного законного места для поклонения Богу. Вместо этого они почитали Господа в своем собственном храме на горе Гаризим, на западном берегу реки Иордан. Для слушателей Иисуса, узнававших самих себя в избитом, полумертвом человеке, лежавшем на обочине дороги, смысл притчи был очевиден: самаритянин, отвергающий авторитет Храма, делает все возможное, чтобы выполнить заповедь Бога «возлюби ближнего твоего, как самого себя» (сама притча рассказана в ответ на вопрос «А кто мой ближний?»). Служители культа, обогащающиеся и властвующие благодаря своей связи с Храмом, игнорируют заповедь из страха нарушить свою ритуальную чистоту и тем самым разрушить эту связь.

Люди Капернаума с жадностью восприняли это дерзкое антиклерикальное послание. Почти сразу же вокруг Иисуса начали собираться огромные толпы. Некоторые узнавали в нем юношу, родившегося в Назарете в семье плотника. Другие слышали о силе его слов и приходили послушать его проповедь из любопытства. Но пока слава Иисуса ограничивалась только капернаумским берегом. За пределами этого рыбацкого селения никто еще не слышал о харизматичном галилейском проповеднике — ни Антипа в Тивериаде, ни Каиафа в Иерусалиме.

Но затем случилось нечто, из-за чего все изменилось.

Иисуса, стоящего посреди синагоги Капернаума и вещающего о Царстве Божьем, вдруг перебивает человек, которого евангелия описывают как «одержимого нечистым духом».

«Что Тебе до нас, Иисус Назарянин? — закричал этот человек. — Ты пришел погубить нас! Знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий».

Иисус тотчас же заставил его умолкнуть: «Замолчи и выйди из него».

В одно мгновение человек упал на пол, сотрясаясь в конвульсиях. Громкий крик вырвался у него изо рта. А потом он затих.

Все люди в синагоге пребывали в изумлении. «Что это? — спрашивали они друг у друга. — Что это за новое учение, что Он и духам нечистым повелевает со властью, и они повинуются Ему?» (Мк. 1. 23–28)

После этого молва об Иисусе не могла оставаться в пределах Капернаума. Новость о странствующем проповеднике распространилась по всей Галилее. В каждом городе и селении Иисуса встречали толпы: люди приходили не столько ради его проповеди, сколько ради чудес, о которых они были наслышаны. Если ученики в конце концов признают в Иисусе обещанного мессию и наследника трона Давида, римляне будут видеть в нем самозванца, претендующего на корону Царя Иудейского, священники и книжники почувствуют в нем угрозу своей власти, то для подавляющего большинства иудеев в Палестине — для тех, кого он, по его собственным словам, пришел освободить от угнетения, — он будет не мессией, и не царем, а еще одним странствующим чудотворцем и экзорцистом, то есть специалистом по изгнанию бесов, который ходит по Галилее и творит удивительные вещи.

Глава девятая

Перстом Божиим

Жителям Капернаума потребовалось немного времени, чтобы понять, кто появился среди них. Иисус, несомненно, был не первым экзорцистом, появившимся на берегах Галилейского моря. В Палестине I века это было просто ремесло, такое же как у плотника или каменщика, но гораздо лучше оплачиваемое. В Галилее было особенно много таких харизматичных деятелей, предлагавших услуги сверхъестественных сил за незначительную плату. Но с точки зрения галилеян Иисус отличался от остальных целителей и экзорцистов тем, что он не брал денег. Первое изгнание бесов в Капернауме, вероятно, повергло в шок учителей и книжников, которые увидели в нем «новое учение»: евангелия сообщают, что сразу после этого в город нагрянули знатоки Закона, чтобы собственными глазами посмотреть на простого крестьянина, который бросил вызов их авторитету. Но людей из Капернаума не сильно волновало то, из какого источника Иисус берет силу для исцеления. Их волновала стоимость этих исцелений.

К вечеру по всему Капернауму разнесся слух о целителе, не берущем денег за работу. Иисус и его спутники укрылись в доме братьев Симона и Андрея, где лежала в горячке теща Симона. Когда братья рассказали Иисусу о ее болезни, он подошел к ней, взял за руку, и она тотчас выздоровела. Вскоре после этого у дверей дома собралось огромное количество людей, которые привели с собой хромых, прокаженных и одержимых бесами. На следующее утро толпа больных и немощных стала еще больше.

Чтобы уйти от толпы, Иисус предложил оставить Капернаум на несколько дней. «Пойдем в ближние селения и города, чтобы Мне и там проповедовать» (Мк. 1. 38). Но новость о странствующем чудотворце уже достигла близлежащих селений. Куда бы ни пришел Иисус — в Вифсаиду, Герасу или Иерихон, — к нему стекались слепые, глухие, немые и парализованные. И Иисус исцелял всех. Когда через несколько дней он вернулся в Капернаум, у дверей дома Симона столпилось столько людей, что четверым жителям, которые принесли к нему парализованного друга, пришлось проделать дыру в крыше и спустить больного в дом через нее.

Все эти рассказы об исцелениях и изгнаниях бесов кажутся современному читателю, мягко выражаясь, невероятными. Отношение к чудесам — это то место, где проходит граница между историком и верующим, ученым и искателем божественного. Поэтому было бы несколько нелепо говорить о том, что исторического материала, говорящего о чудесах Иисуса, существует гораздо больше, чем информации о его рождении в Назарете или смерти на Голгофе. Внесем ясность: у нас нет свидетельств, подтверждающих какое-либо конкретное чудо, сотворенное Иисусом. Попытки ученых рассуждать об подлинности того или иного исцеления или экзорцизма оказались безрезультатным занятием. Бессмысленно спорить о том, что исцеление паралитика было более вероятным, а воскресение Лазаря — менее вероятным. Все истории о чудесах Иисуса со временем обросли цветистыми подробностями и наполнились теологическими смыслами, и поэтому ни одна из них не может считаться достоверной с исторической точки зрения. Столь же бессмысленно пытаться убрать мифологическую составляющую из этих рассказов, подводя под них рациональные объяснения: из-за отлива только казалось, что Иисус ходил по воде; только казалось, что он изгнал бесов из человека, поскольку на самом деле тот был эпилептиком. Неважно, как современный мир относится к чудесам, которые творил Иисус. Важно знать, как люди того времени смотрели на них. И вот тут наступает черед исторических свидетельств. Ведь пока в ранней церкви шли ожесточенные споры о том, кем был Иисус — учителем? Мессией? Богом во плоти? — никто среди его последователей или критиков не усомнился в том, что он исцелял людей и изгонял из них бесов.