Инстинкт жертвы - Ирэна Есьман

– Перестань, Лайма. Все, что у нас было, давно закончилось. – Леон смутился.

– Ты будешь со мной. Вот увидишь! – ее напористый тон пугал.

– Послушай. – Леон решительно встал и крепко схватил ее за плечи. – У нас с тобой больше никогда ничего не будет! Ясно? Где Лера?

– Понятия не имею, где твоя дочь. Ты же нас не знакомил. – Она скинула его руки, будто они обжигали ее.

– Она пропала! – он бросил ей вызывающий взгляд.

– Извини, я не знала. Но только я здесь при чем? – Лайма попыталась сохранить спокойствие, хотя ее сердце бешено билось в грудной клетке.

– Тебе всегда мешало то, что у меня дочь! – Леон приблизился к ней на считаные сантиметры, а его глаза метали молнии.

– Мне кажется, что это мешало тебе! – Ее голос дрожал.

– Если я узнаю… – Леон прервал все слова и схватил ее за запястье.

– Подумай лучше о моем предложении. – Она выхватила руку, оттолкнув Леона, и демонстративно вышла из помещения.

Сложно было уложить в голове сказанное. Лайма была труднопонимаемой для него. Ее помешательство настораживало.

Леон осмотрелся в маленьком помещении, где хранились блины, гантели, мягкие маты, и почему-то стало тошно от воспоминаний их бесчисленных встреч здесь. Сексуальное притяжение прошло, и она в один миг стала ему противна.

Он вышел в коридор, нарвавшись на парня с неестественно накачанными руками.

– Это служебное помещение. Вы тут что делаете?

– А я только по-русски читать привык. Других языков не знаю, – огрызнулся Леон. Непонимание спортсмена заставило добавить: – На табличке у вас тут вот.

Леон вышел в зал с ощущением, что он сам стал марионеткой в игре, в которой за него всегда решает кто-то другой.

Глава 36

Ничего особенного в этом гараже не было. Старые некрашеные дверцы с облезшей краской, которая лохмотьями отходила от прежнего покрытия, навесной замок с поржавевшей от времени дужкой, шиферная крыша. Он почти не отличался от своих соседей, кроме того, что стоял отдельно от остальных. Гаражи, предназначенные для автомобилей, все чаще служили хранилищем для вещей, не поместившихся в кладовые или балконы квартир.

Артур нашел двоих понятых, Рита достала чистый бланк протокола. Хоть она и была уверена, что за дверьми этого старого гаража ничего полезного для раскрытия они не обнаружат, волнение подступало.

Она боялась лишь одного. Боялась увидеть в этом месте девочку, душа которой давно покинула тело и просочилась в щели между крышей и стенами в объятия синего неба.

Артур прервал плохие мысли:

– Ну что, вскрываем?

– Давай.

Двое таксистов в роли понятых, сложившие одинаково руки за спиной, кивнули в знак согласия. Никому не хотелось мерзнуть. Рита достала телефон, чтобы все заснять.

Вскоре дверцы гаража со скрипом распахнулись. Все четверо подошли ближе и попытались разглядеть что-то в пыльном, заброшенном и довольно большом помещении. Внутри оказалось холоднее, чем снаружи. Бетонные стены и пол приумножали минусовую температуру, заключая запертый здесь воздух в свои объятия.

– Тут прям холодильник. – Артур поднял меховой воротник куртки.

В гараже почти ничего не было. Пустые стеклянные банки, покрытые слоем пыли, служившие когда-то домом для компотов и маринованных огурцов, старый полуразваленный рояль советских времен и множество коробок с бытовым хламом.

– Чье это все, интересно…

– Не знаю, Артур. Если тебе интересно – можешь узнать. Сейчас главное то, что ты ошибся. И девочки здесь нет. Ее никто не убил, и сама она тут не прячется.

Она вкратце описала все, что здесь было, и отпустила понятых, когда Артур закрывал гараж на новый замок и оклеивал двери полосками бумаги с печатями.

– Ну. Проверить все равно надо было.

– Да… Вторглись в чужое помещение, потому что иней. Или что ты там увидел?

– Изморозь. В нашем деле всегда лучше перепроверить, чем недопроверить.

– Я все думаю про записку. Доставь-ка мне Леона Растера, хочу отобрать у него образцы почерка, посмотрим, что скажут эксперты. Мы теперь ничего не можем исключать. Нужно было это сразу сделать.

Глава 37

Что-то было загадочное и интересное в этой женщине по имени Аида. Саша с интересом работала с ней. Неужели человек, сбежавший сюда от одной проблемы, приобрел другую? Страх вернуться назад. Большинство пациентов мечтают отсюда выбраться. Кто-то воспринимает это место тюрьмой и хочет бежать, а кто-то мучительно считает дни до победоносного получения выписки, чего Аида всегда боялась.

– Аида, вы можете доверять мне. Я понимаю, зачем вы здесь. И уверяю, пока вы сами не захотите отсюда уйти – вы не уйдете. Моя цель – дать вам это желание, вместе с вами побороть ваш страх.

– Я не хочу, – снова запела Аида, но взгляд у нее уже был другой. Более доверчивый. Узкие губы были сжаты в напряжении. Она хотела доверять Саше, но все еще боялась.

– В любой момент мы можем прекратить сеанс. Времени у нас много. Мне хотелось бы разговаривать с вами тогда, когда этого хотите вы. – Это было не совсем правильно относительно протокола, но Саша была намерена добиться расположения этой женщины. – И не просто чтобы вы могли скрасить свои будни, а когда вы захотите говорить. Как насчет нескольких вопросов? Попробуем?

– Хорошо. – Она закивала, поправляя тонкие гладкие волосы и закладывая их прядями за уши.

– Вы здесь довольно долго. Расскажите, что здесь вам больше всего нравится?

– Капуста. Тушеная. – Она заулыбалась и провалилась в воспоминания.

– Интересно. Почему капуста? Это ваше любимое блюдо?

– Мама в детстве готовила. Так же. С морковкой.

– Хорошо, Аида. А если не из еды?

Аида мгновенно покраснела, опустила глаза и снова поправила пряди волос за ушами. Это была не застенчивость, ей не нравился этот вопрос.

– Я не скажу. – Ее пальцы сжимались и разжимались, Аида заметно нервничала.

– Хорошо, это не обязательно. Но если захотите поделиться – я буду рада.

– Можно я пойду?

– Идите, Аида.

Состояние Аиды было расшатанным и уязвимым. Она была неопасна и, по всем показателям, еще немного – и снова готова на выход. Но этот замкнутый круг кому-то давно нужно было прервать. Раз такая честь выпала Александре Герц, она сделает это.

Пока Саша обдумывала, как ей преподнести руководству, что Аиду выписывать нельзя, несмотря на все улучшения и жесткие временные рамки нахождения здесь больных, в двери кабинета вошел сам Печорский.

– Перестановка? Очень хорошо здесь стало. Прям светло так.

– Да, спасибо. Михель помог.

– Что за Михель? Пациент? – удивленно спросил главврач.

– Сотрудник архива.

– А-а-а, ну да, ну да. Этот волосатенький.