Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– А теперь, уважаемые дамы и господа, внимание направо, – голосом экскурсовода пропел обладатель серой дубленки.

Олег мгновенно откликнулся на озвученное предложение. На их стороне, чуть дальше вперед, напротив выхода из театра, на тротуаре он увидел двух дам предпожилого возраста, очень живо обсуждающих какую-то, по всей видимости, весьма интересную для них обеих тему.

– А эти откуда появились? – снова безадресно протянул он.

– А эти вышли из касс, – снова ответил ему Васильич и добавил, подняв вверх указательный палец правой руки: – Я так думаю. Уточним на Базе? – вежливо обратился он уже к своему соседу справа, но, не дав тому времени среагировать на этот полувопрос-полупредложение, тут же добавил: – Кстати, маленький анекдот на эту тему. Телефонный звонок. Алло, это база? База. Позовите Каца. Он вышел. Тогда Лифшица. Его нет. Тогда Рабиновича. Его тоже нет. А кто говорит?.. – Васильич бросил выразительный взгляд назад. – Говорит Иванов. И, после паузы, первый голос: это что, военная база? – Снова опередив назревающую реплику соседа и, предположительно, не самого восторженного содержания, он быстро продолжил: – Это для разрядки. Чтобы наш молодой лейб-гвардейский коллега... – он похлопал сидящего сзади Иванова по плечу, – совсем уже ориентацию в пространстве не потерял... от чрезмерного зрительного напряжения.

Товарищ в серой дубленке, выразительно хмыкнув и покачав головой, протянул руку за пультом переговорного устройства и через мгновение нажал его тангенту:

– База, База, ответьте Первому.

– Слушаю, Первый, – прохрипел из пульта уже знакомый низкий баритон.

– На нашем «перроне» появились две «пассажирки». Не подскажете «пункт отправления»?

– «Пункт отправления» – «вокзал».

– Мы не видели их прибытия на «вокзал».

– Они прибыли за пятнадцать минут до вашего прибытия.

– Спасибо, База, отбой. – Переговорный пульт снова исчез под «бардачком». Геня потер подбородок. – Что же, они там, выходит, около часа торчали, что ли?

– Может, это «жучихи» какие-нибудь. Спекулянтки билетные, – немного неуверенно предположил Иванов.

– Может, – протянул Геня. – А на этот ваш завтрашний спектакль, что, может не быть билетов?

– Да нет, на завтрашний должны быть, – успокоил его Олег.

– Лады, – Геня, нахмурившись, опустил глаза на свое левое запястье и буквально тут же отчеканил собранным военным тоном: – Так, готовность номер один, уже ровно половина. Сейчас он должен выйти из касс... натянуть перчатки и... двинуться к афишам.

– А теперь, уважаемые дамы и господа, внимание налево! – Голос экскурсовода теперь послышался уже с водительского места.

Иванов тут же повернул голову в указанном направлении. От дальней оконечности эклектичного здания с романтичным названием «Белый лебедь» по направлению к скамейке с листающим журнал мужчиной легкой, пружинистой походкой двигалась довольно молоденькая стройная девушка в яркой спортивной куртке, со спортивной же сумкой на левом плече. При ее приближении к скамейке мужчина неторопливо, с полным чувством собственного достоинства, поднялся и, слегка приобняв девушку, немного покровительственно чмокнул ее в щечку, после чего они оба опустились на скамейку и начали о чем-то беседовать.

– А теперь... снова направо, – бодро продолжил Васильич. – С переносом фокуса в глубину.

Перенос фокуса в глубину показал, что впереди, на расстоянии около сотни метров, со стороны Мясницкой, к театру бодрой, размеренной поступью подходила пара молодых особей женского пола, изредка перебрасывающихся между собой какими-то отрывистыми фразами. При взгляде на них у Олега сразу почему-то возникло инстинктивное ощущение того, что одна из приближающихся к ним девиц иностранка. И чем ближе они подходили, тем это ощущение усиливалось все больше и больше. Что-то было в ее одежде – длинной и прямой черной юбке с небольшим разрезом, скрывающей ноги до самых щиколоток, простенькой курточке и обмотанного вокруг шеи шарфа, в ее небрежной, причем не нарочито, а, по всей видимости, абсолютно естественно небрежной манере эту одежду носить, в ее немодных круглых очечках и, самое главное, во всем ее раскованно-целеустремленном виде, что отличало эту девушку от ее нынешней спутницы и непременно выделило бы ее в любой московской толпе. Она непроизвольно напомнила Иванову типичных средних француженок, которые, вопреки устойчивому романтическому стереотипу, давным-давно сложившемуся о них в России, точно так же, нимало не заботясь ни о своей внешности, ни о своем наряде, с такой же деловитой целеустремленностью серыми неприглядными «мымрами» шлифуют парижские мостовые.

– Ну вот. А ты говорил, поляна очищается, – тоже устремив свой взор в сторону этой пары и одновременно почти автоматически начиная аккуратно разворачивать на коленях наполовину свернутую карту, процедил, обращаясь к своему соседу слева, Геня. – Она тут, по ходу, наоборот... заселяется. В самый подходящий момент.

– Закон подлости не знает исключений, – со вздохом сделал гносеологический вывод сосед.

– Не нравится мне эта фря, ой не нравится, – задумчиво протянул решивший присоединиться к их дуэту Иванов, чуть подавшись вперед, в пространство между двумя передними сиденьями.

– Которая? – тут же раздался голос с водительского сиденья.

– Ну та, с правого боку, в длинной юбке.

– Тхе, – фыркнул Васильич. – А чего здесь может нравиться. Такая коряга.

– Да я не в том смысле, – начал было Иванов, но развить мысль не успел.

– Мы поняли, Олежек, – улыбнулся человек с выбивающимися из-под кепки бесцветными волосами и, полубернувшись назад, выразительно подмигнул адресату своего обращения, одновременно подняв вверх указательный палец правой руки. – А теперь внимание. Равнение напра-во. – Палец тут же повернулся в указанном направлении.

Иванов впился взглядом в лобовое стекло. На тротуар, со стороны театра, неторопливой, прогуливающейся походкой вышел высокий, хорошо сложенный мужчина, в темно-зеленой дубленке (по-видимому, подобранной в свое время специально под цвет машины ее владельца), с непокрытой головой, но в черного цвета кожаных перчатках, плотно облегающих его довольно крупные кисти рук. Прямо перед Олегом, на удалении метров сорока—сорока пяти, не больше, очень четко нарисовался так хорошо знакомый ему правильный классический профиль под густой копной темно-русых, слегка вьющихся и аккуратно подстриженных волос. Было видно, что обладателя профиля сразу узнали и оба других находящихся в автомобиле товарища – на вчерашнем совещании всему участвующему в операции оперсоставу были продемонстрированы фотографии Михаила Альбертовича Бутко, запечатлевшие его в различных жизненных ситуациях и ракурсах.

Михаил Альбертович, не увеличивая и не уменьшая темпа своего движения, аккуратно обошел стоящую на тротуаре, прямо на его пути следования, первую женскую пару, представляющую дам предзакатного возраста, которые живо и почти одновременно что-то тараторили друг дружке, сопровождая свою речь довольно экспрессивными жестами рук; подошел к краю тротуара, внимательно посмотрел налево и, убедившись в отсутствии какого-либо приближающегося автотранспорта, ускоренным шагом перешел проезжую часть и, оказавшись уже непосредственно на самом бульваре, снова неторопливой, размеренной походкой направился в сторону стоящей прямо перед ним скамейки. В это время вторая пара того же пола, но значительно моложе, почти поравнявшись с парой первой, внезапно, по инициативе девицы в длинной черной юбке, не очень любезно охарактеризованной человеком, сидящим за рулем джипа «Чероки» как коряга, изменила первоначальный вектор своего движения и, повернув налево, исчезла из поля зрения находящихся в джипе наблюдателей, направившись в сторону театра.

В это время человек в темно-зеленой дубленке уже опускался на скамейку и, расположившись на ней в позе кучера (то есть чуть подавшись вперед и положив локти на колени), устремил ностальгический взор прямо перед собой, на подернутый легкой корочкой льда овал пруда. Прошло буквально две-три минуты, как сидящие на такой же скамейке, только на противоположном берегу, мужчина в дорогом кашемировом пальто и девушка в спортивной куртке, закончив беседу, поднялись со своего места, вышли с бульвара, перешли дорогу и, сев в бежевый «Лексус», тронулись с места и покатились в сторону Покровских Ворот.

Буквально тут же из-под «бардачка» в джипе «Чероки» раздался уже знакомый его седокам металлический анонимный голос:

—Четвертый, пошел за светлой «коляской». Третий, на подстраховке. Четвертый, как поняли, ответьте Базе, прием.

– База, я Четвертый, вас понял, пошел за светлой «коляской», – прохрипел невидимый пульт на этот раз уже простуженным тенорком, и тотчас же, вслед за этим сообщением, серая «девятка», стоявшая напротив дома номер двенадцать, на все той же дальней стороне бульвара, резво рванулась с места и исчезла в том же направлении, в котором за несколько секунд до этого растворился гораздо более представительный бежевый джип.