Тетрадь смерти: Другая тетрадь. Дело Лос-Анджелесского убийцы Б.Б. - Исин Нисио

– Пять...пять минус два будет три...три. Третье место преступления. Части тела...и голова – всего пять...голова? Шея...шея, и одна нога, и одна рука...

Мисора говорила подряд все слова, приходящие ей в голову – но она просто ходила по кругу, как потерявшийся ребенок, боявшийся зайти в тупик. Чем больше она бормотала, тем больше теряла ощущение, что она идет по пути к правде. Стрелки ее компаса вращались...

– Если пять минус два это три, тогда он мог отрезать обе руки или обе ноги, или левую руку и голову...если левая рука должна была быть отрублена, то почему еще именно правая нога?

Просто чтобы заполнить тишину, Мисора высказала вопрос, не приходивший ей в голову, вопрос, который, как она думала, даже который не стоило озвучивать, но Рюзаки поддержал его.

– Оставленные голова, рука и нога – все они разной длины.

Минуту она не понимала, что он имел в виду. Казалось, это совершенно нелогичное заключение, и ее разум не мог его понять. Рука длиннее головы, нога длиннее руки, ну и что с того? Неужто Рюзаки брякнул первое, что пришло в голову, как и она сама? Но это не поможет игле ее компаса...

– Игла? Или стрелки...

– Что за игла?

– Нет, стрелки...

Классически трюк с иголкой и ниткой. С этим ничего не сделать...а стрелки? Возможно ли...

– Часы! Стрелки часов, Рюзаки!

– Эм? Стрелки часов...?

– Часовая стрелка, минутная стрелка, секундная стрелка! Все три! Все разной длины!

Мисора резко опустила руку на пол и села. Она быстро приблизилась к Рюзаки, отняла у него чашку кофе, выпила ее одним махом, и хлопнула ею об стол, как будто пытаясь разбить.

– На первом месте преступления он взял два тома «Аказукин Чачи», чтобы указать на « Частичную релаксацию», на втором – снял контактные линзы, чтобы мы обратили внимание на очки, а здесь, на третьем месте преступления, он забрал наручные часы...и обернул жертву в часы!

– Жертву...в часы? – спокойный и твердый взгляд Рюзаки был прямой противоположностью её волнению. – вернее, как часы...

– Голова – это часовая стрелка, рука – минутная, а нога – секундная! Поэтому убийца и забрал часы с собой, поэтому он не просто снял часы или просто отрубил запястье, он отрезал руку у основания и был вынужден также отрубить и ногу – иначе, не получилось бы трех стрелок!

Мисора говорила на одном дыхании, и наконец почувствовала, что спускается на землю. Она достала из кармана фотографию – снимок трупа Бекъярд Боттомслеш. Лицом вверх, рука и нога отсутсвуют, другие распростерты – Бэкъярд Боттомслеш.

– Посмотрите, Рюзаки. Видите? Голова – это час, рука – минута, нога – секунда, получается 12:45 и двадцать секунд.

– Ммм. Если вы так считаете...

– Если я так считаю? Да несомненно, что это оставленное им послание! А ногу он бросил в ванной потому, что забрать нужно было только часы, и он хотел подчеркнуть это!

– …

Рюзаки молчал, видимо, размышляя.

– Дайте посмотреть, – сказал он, взяв фотографию у Мисоры. Пока она наблюдала, как Рюзаки рассматривает снимок, наклоняя голову под всеми мыслимыми и немыслимыми углами, то начала чувствовать, что ее теория никуда не годится. Все это было бы полезным, если бы вело к посланию, и если он скажет, что это простое совпадения, тогда теория потерпит крах – ее вывод не имеет доказательств, никогда не сможет быть доказан.

Он основан на чистой интуиции.

– Мисора.

– Да? Что?

– Если допустить, что ваше предложение верно...мы не можем быть уверены, что жертва показывает 12:45 и двадцать секунд.

–Э?

– Вот, взгляните, – сказал Рюзаки, протягивая ей снимок.

Верхом вниз.

– Держите её так, и получится 6:15 и пятьдесят секунд. Или так...

Он повернул фотографию.

– Три часа и тридцать пять секунд. А если снова повернуть на 180 градусов, получится 9:30 и пять секунд.

– ...Ой.

Конечно. Он был прав. Жертва была снята вертикально, и Мисора просто решила, что голова...что часовая стрелка указывает на 12 часов. Но если рассматривать жертву как часы, то могло быть и не так. Может быть и да, а может, и нет. Просто поворачивая снимок, можно получить много различных вариантов. По крайней мере 360. Стрелки могут и не двигаться, зато числа могут быть расположены где угодно.

И не было подсказки, как расположить числа.

– Если жертва изображает три стрелки, тогда, по-видимому, эта комната – цифры. В конце концов, жертва лежала в центре комнаты. Она была расположена вот так, параллельно или перпендикулярно стенам комнаты, так что думаю, мы можем допустить, что это один из четырех упомянутых мной вариантов. Но четыре варианта – все равно много. Мы должны сократить их хотя бы до двух, иначе нельзя сказать, что мы разгадали послание убийцы.

– Комната...это цифры?

– Теперь, когда я подумал об этом, первое сообщение включало римские цифры...которые часто используют в циферблатах. Но здесь нет никаких римских цифр. Если бы только была подсказка, какую стену за какое число принимать...

Какую стену за какое число...? Но они ничем не отличались от обычных стен, ничего не указывало на цифры. В одной стене была дверь, в стене напротив – окно. В другой – чулан...или это и были указания? Снова компас...

– Рюзаки, не знаете, какая из них северная? Может, север – это двенадцать...

– Я уже думал об этом, но нет никаких убедительных оснований принимать север за двенадцать. Это же не карта. Двенадцать может быть и востоком, и западом, и югом.

– Логика...логика...да, нам нужны доказательства, или хотя бы что-то убедительное...но как мы можем догадаться, какая стена? Тут ничего...

– На самом деле. Как будто стена преграждает нам путь, вынуждая нас карабкаться...

– Стена? Хорошее сравнение. Стена...стена...

Стена? Соломенные куклы были на стенах. В этой комнате их было две. Связь ли это? Неужели куклы наконец задействованы? Мисора наполовину принудила себя решить, что никаких других подсказок она больше не видит, и направила мысли в это русло. Соломенные куклы. Куклы. Набивные игрушки? Набивные игрушки...в вычурной комнате. Их слишком много для двадцативосьмилетней женщины...

Игрушки были свалены у стен.

– Я поняла, Рюзаки, – сказала Мисора.

В этот раз она была спокойна. В этот раз она не будет волноваться.

– Количество игрушек...они у каждой стены. Их число указывает на время. Видите? Их двенадцать у стены с дверью. А здесь девять...двенадцать и девять часов. Если рассматривать всю комнату как часы, то стена с дверью – вершина.

– Нет, постойте, Мисора... – прервал Рюзаки. – Двенадцать и девять, конечно, выглядят правдиво, но вот здесь всего пять игрушек, и только две у четвертой стены. Если мы испольлзуем четыре цифры для определения циферблата, то это должны быть двенадцать, три, шесть и девять. Но не двенадцать, два, пять и девять. Эти числа не подходят.