Поле вероятности - Наталья Литвинова

— Клейто! — раздался чей-то голос.

Ольга открыла глаза. У самой двери, весь в серебряном одеянии стоял Аристокл. Она хмыкнула, потирая лоб, ведь шума двери она не слышала. "Наверное, я задремала, — подумала она"

— Что тебе ещё нужно? — зло процедила она, вглядываясь в лицо, ставшее ей теперь ненавистным.

Поступок конечно дикий: взять и притащиться сюда, в тюрьму, за каким чёртом? Ольга прищурилась, весь его вид вызывал прямо противоположные чувства, потому, что он светился какой-то радостью.

— Что ты скалишься? Убирайся отсюда! — выкрикнула она, подсознательно любуясь им.

— Клейто, я только хочу, чтобы ты знала, я…

В это время громко лязгнул замок внутри двери. Ольга опешила — видение Аристокла вдруг исчезло, от него не осталось и следа. Вместо него, торчащая в окошечке рожа передавала её по смене другой роже в полицейских погонах.

— Ольга Травкина, — произнёс дежурный.

— Прекрасно, — проговорила принимающая дежурство рожа, и нагло подмигнув Ольге, захлопнула окошко. Ольга так и осталась стоять с раскрытым ртом, она и не заметила, как оказалась посреди камеры. "Значит, вот так здесь сходят с ума. Это, что? — психологическая обработка? Если так пойдёт дальше, то к концу срока меня можно будет сдавать в зверинец". В ужасе, она оглядела все стены и углы, но не найдя ничего подозрительного, села на край кушетки. Бороться со сном она больше не собиралась, и без того не спала трое суток. Корчась от отвращения, она устроилась на краю кушетки, но, не успев прикрыть глаза, вновь вскочила на пол. В камеру вошёл дежурный, который лишь час назад подмигивал ей.

— Выходите, — спокойно сказал он.

— Зачем это?

Он непонимающе смотрел на неё, она на него.

— Пойдёмте, вас ждут.

— Почему я должна вам верить?

Дежурный ещё больше удивился

— В вашем положении…

— Я никуда не пойду! — выкрикнула она

— Вы Клейто Эриконд? — спокойно спросил он, и Ольга непонятно чем, подавилась.

— М-да, — неуверенно проронила она, кашлянув.

— Разве не ясно, произошла ошибка. На вашем месте должна быть другая женщина.

— Да, конечно, — с сомнением пролепетала Ольга.

— Выходите и не занимайте чужое место, — весело сказал дежурный и вновь подмигнул.

Он вывел Ольгу за пределы тюрьмы, туда, где поджидал её небольшой автолёт. Люди, сидящие в нём были ей совершенно не знакомы. Когда автолёт приземлился в аэропорту, то вышедшую наружу Ольгу было трудно признать среди цветастой, шумной компании женщин. Её полностью переодели, перекрасили волосы и, сунув в руки новые документы, принялись побуждать её к тому, чтобы она подыграла своим спасительницам. Шумно рыдая и вешаясь ей на шею, они громко произносили прощальные слова:

— Ты уж там скажи дедушке, что у нас всё нормально, пусть тётка Настя побыстрей выздоравливает.

— Не забудь, передай дедушке лекарство от радикулита.

— А, Косте скажи, пусть напишет, как его диплом

— Поцелуй за нас малютку Ванду.

Ольга стояла столбом и понимала, что запросто может завалить весь спектакль. Просто у неё не было никаких сил, она буквально валилась с ног.

— Да, конечно, я передам, — отвечала она, но уж лучше бы она молчала.

Атон был не правительственным и не скоростным, поэтому Ольга дала волю сну, очнувшись уже в Эймосе. Фарбус Эриконд встречал её собственной персоной. Ольга с опаской огляделась по сторонам.

— Не волнуйся, — сказал он, — здесь все свои.

— Да, нет, не все. Я слышала, что к вашей персоне теперь приставлен полномочный представитель.

— И тут не волнуйся, он тоже свой.

— Ну, знаете, просто удивительно, что у власти всё ещё Виндеконд.

— Пока.

— Вы так и не отказались от своей идеи.

— Уж лучше мы, чем Фракки.

Ольга покачала головой

— Ей Богу, я здесь, как за каменной стеной.

— Ты за Эрикондом, — хитро проговорил Фарбус.

Ольга замерла, остановившись уже у автолёта.

— Я и забыла. Так я теперь твоя жена? Значит, мне положено поцеловать тебя.

— Это вовсе не обязательно, — совсем по-детски засмущался Фарбус.

Но, Ольга не умела быть неблагодарной, она обняла его и крепко прижавшись, по-дружески чмокнула его в губы.

— Спасибо тебе, Фарбус, иначе бы я свихнулась там ещё до того, как отсидела бы свой срок. Кстати, что это за женщина, которая должна отсидеть за меня?

Автолёт плавно набрал высоту.

— Забудь о ней. Это Ольга Травкина.

В районе сердца слегка кольнуло. Обхватив лицо руками, Ольга задумалась. Как же так? А, мама, а папа, сестра Соня, Маша её лучшая подруга? О них тоже нужно забыть? Нет, она вернёт своё доброе имя, но не сейчас. К чёрту ностальгию! Она убрала ладони с лица. Нет больше той Ольги- неудачницы, романтичной и легковерной, слабохарактерной и слабовольной, ну и так далее. Есть Клейто, закалённая, сильная, стойкая и счастливая, не смотря ни на что! Она повернулась к Фарбусу и только сейчас заметила на его лице следы усталости. "Просто удивительно, — подумала она, — какие разные бывают люди. Что ж, так тому и быть".

8. Аристокл Виндеконд

В ответ, на вызов Аристокла, перед кафедрой возникла голограмма его дяди Энна Виндеконда.

— Что это значит, Энн? Что это ещё за сговор против меня?

— Не понимаю, о чём ты?

— Энн, я знаю о вашем тайном собрании.

На кафедре Архивата Марса, Аристокл чувствовал себя, как дома. Ещё в детстве, отец иногда брал его с собой, чтобы вселить в него чувство уверенности и привычки к власти.

Обрюзгшее лицо Энна выразило снисхождение.

— По-моему, ты стал излишне подозрителен в последнее время. Ты же знаешь, вчера была годовщина моего внука.

— Измышления, Энн. В последнее время вы слишком часто собираетесь на сомнительные даты. И потом, я знаю о ваших наклонностях.

Аристокл вышел из-за кафедры, нервно прохаживаясь вдоль неё, и поглядывая на своего дядю, стоящего по стойке "смирно".

— Советую тебе говорить со мной в открытую. Эта тенденция подполья Фракки действует мне на нервы. Предупреждаю, я знаю, о теме вашего совещания, но предпочитаю услышать всё из первых уст, то есть, из твоих, Энн. Именно сейчас, — продолжил он, помолчав, — когда Эриконды вдруг неожиданно проснулись, мы должны быть сплочённее. В этом наша сила. Неужели не ясно?

— Ясно, Аристокл, но только то, что неоднократно предлагаем мы, почему-то всё время отбрасывается с твоих счетов.

— Ты опять о рогатках, дубинках и прочих видах тяжёлой артиллерии.

— Когда ты поймёшь, что это наш единственный выход?