Я — ваши неприятности - Татьяна Полякова

— Этот твой шофер вел себя уж очень по-дурацки. Словно хотел, чтобы ты подольше торчал на тротуаре. Скажи начальнику охраны, пусть покопается в его личном деле. Наверняка отыщется что-нибудь интересное…

— И без того все ясно, — грустно сказал Илья. — Хотели убить Лику, — в этом месте он невесело усмехнулся. — Я ведь не очень ей поверил. Думал, драматизирует. Хотели убить меня. Вчерашнее нападение на Сашу… Кому-то мы сильно не по душе. А все дело в листке бумаги, который вы нашли.

— Я не думаю, что это Юрик, — с неизвестно откуда взявшейся уверенностью заявила я.

— У тебя что, любовная горячка от его прекрасных глаз? — разозлилась Серафима.

— У меня нет любовной горячки. Просто похоже, что он не притворяется. И не надо так на меня смотреть… Кстати, Илья Сергеевич, тебе-то ничто не мешает отбыть на Багамы, скажем, на месяц…

— Не могу, — покачал он головой. — Через неделю приедут немцы.

— Ах, немцы… — с пониманием закивала я. Тут мои мысли сделали неожиданный скачок в другом направлении. — Мы исходим из того, что все три покушения на наши жизни связаны. А если нет? Что, если в тебя стреляли совершенно не потому, что мы зачастили в твой офис? Негритенка временно лишают трудоспособности, чтобы под ногами не путался. О Господи… Этот тип, Руслан, он ведь предупреждал меня. Ну да. Он так и сказал: передай Илье, пусть будет осторожней, если убрали Сашу, значит, что-то затевается.

— А чего ж ты молчала? — разозлилась тетушка.

— Я не молчала. Просто у меня из головы все вылетело.

— У меня тоже, — вздохнул Илья Сергеевич. — Выходит, это покушение с убийством Петюни никак не связано?

— Если ты права, — вмешалась Серафима, — то в милиции нам болтать не стоит.

— Да что у вас за отношение к властям? — возмутилась я. — Какая-то стойкая нелюбовь.

— Зато твоей любви на троих хватит.

— Разумеется. Я привыкла доверять родной милиции.

— Ага. Давай, порадуй их. Мало неприятностей.

— Значит, посвящать их в наши проблемы вы категорически отказываетесь? — выходя из терпения, спросила я.

— Отказываемся, — кивнула Серафима. — И вообще не заикайся об этом.

— В таком случае я буду действовать по-своему…

— Как, интересно?

— Для начала пойду к Юрику на свидание.

— Хочешь спросить, не он ли людей на тот свет определяет?

— До чего догадливая.

— Ага. Он, конечно, разрыдается на твоей груди и начнет каяться.

— Иронизируй сколько угодно. В милицию идти вы не желаете, следовательно, придется мне самой во всем разобраться. Сидеть и ждать, когда нас всех перестреляют, желания не испытываю.

Дожидаться верного друга я отказалась, коль каяться все равно никто не хотел. И вскоре мы с тетушкой пили чай на ее кухне, обмениваясь недовольными взглядами и резкими замечаниями. Каток объявился часов в девять.

— Как дела, солнышко? Никто больше не покушался?

— На меня нет. А вот в Тарханова стреляли.

— Слышал. Нынче бизнес дело опасное. Бывает.

— Я была рядом с ним, — гневно заметила я.

— Так держись от него подальше. Но, если ты жива, может, в ресторан закатимся?

— Закатимся. Приезжай.

Через пятнадцать минут Юрик сигналил возле подъезда. Серафима выглянула в окно и покачала головой. Неодобрительно. Я пошла переодеваться.

Юрик был чрезвычайно любезен в этот вечер. Я гадала, чем это объяснить. Через час причина стала ясна.

— Я тебя вчера по телеку видел, — заявил он. — Класс…

Я только вздохнула. Года два назад я гостила в Москве у подруги. Ее приятель — довольно известный человек в шоу-бизнесе. Разумеется, нас познакомили. Моя внешность произвела впечатление, он предложил мне сняться в клипе. Подруга уверяла, что это мой шанс, меня заметят, буду сниматься в кино… Опять же, деньги не лишние. Съемки проходили в Сочи. Я бегала по морскому берегу и томно закатывала глазки. Получилась страшная гадость. Никто из нужных людей, как и следовало ожидать, меня не заметил, зато от прочих отбоя не стало.

Вот и Юрика проняло. В ресторане на меня поглядывали с излишним любопытством, не иначе вчера все дружно смотрели телевизор. Юрик был похож на павлина, я решила испортить ему настроение. Поэтому стала рассказывать, как меня Похитили. Он скучал. Однако, услышав про дачу, заметно насторожился.

— Как же ты сбежала? — выразил он удивление.

— Они меня бросили, — заявила я.

— Что? — Он поднял брови.

— Было жарко, я задремала. А когда проснулась, в доме никого не было. Ни души. И дверь открыта. Я и дала оттуда деру.

— Это чья-то глупая шутка, — заявил Юрик. — Я разберусь, кто у нас такой шутник, и башку оторву, — он улыбнулся, пытаясь скрыть озабоченность.

Конечно, не моя безопасность его так печалила. Жизнь становилась чересчур сложной для моего понимания. Я решила расслабиться. После второго бокала шампанского вернулось ощущение, что все в мире не так уж и скверно. Я за себя порадовалась и почти призналась Юрику в любви, в припадке благодарности за дивный вечер. Вот тут он неожиданно спросил:

— А ведь твоей тетке что-то известно, да?

— О чем? — встрепенулась я. — О наших отношениях?

— Солнышно, — он схватил мою руку и даже облобызал. — У меня сплошные неприятности. Кто-то убил Петюню, устроил шмон в казино. Менты с меня не слезают, всю душу вынули… А тетка твоя — хитрая бестия и на меня сердита…

— Она говорит, это ты сердит.

— Чего ж мне сердиться? Мы договорились. Через неделю она отдает деньги, заметь, без процентов, и расходимся по-доброму. Я к ней со всей душой, а она что-то затеяла.

— Ну, не знаю… что она может затеять?

— Циркач возле тебя крутится. Ведь неспроста.

— Циркач? Это Сережа? Почему вдруг Циркач? Что за глупость такая?

— Глупость не глупость, а ведь крутится?

— Ты что, ревнуешь? — нахмурилась я. Юрик закатил свои прекрасные глаза, но быстро справился с эмоциями и сказал:

— Конечно, солнышко. Что у тебя с ним?

— Разумеется, ничего. Что ты себе позволяешь? Твои подозрения для меня оскорбительны. И не будем больше об этом, — я задрала нос на должную высоту и посмотрела на Юрика довольно сердито.

Он вновь облобызал мою руку и заметил со вздохом:

— Ты из меня веревки вьешь. Как видно, Катков-старший считал меня полной дурой. А я была совершенно не против.

Мы танцевали. Юрик прижимал меня к груди так, что спина начала болеть. Как видно, кто-то когда-то смог убедить его в том, что сломать женщине позвоночник — лучший способ выказать ей свое расположение. Мой костяк явно не годился для такой сильной привязанности. Я решила передохнуть и направилась в туалет. По пути заглянула в бар и увидела в уголке двух мужчин, тихо и серьезно беседующих. Одним был Каток-младший, другим шофер Тарханова, тот, что сегодня так некстати суетился. Чтобы исключить ошибку, на обратном пути я вновь заглянула в бар, очень медленно выпила стакан минеральной и смогла убедиться, что со зрением у меня все в порядке.

Юрик скучал, но при моем появлении оживился.

— В баре сидит твой брат, — сказала я.

— Да? Мне с ним потолковать надо.

— Он уже толкует с шофером Тарханова.

— Черномазым Сашкой?

— Господи, что за выражения. Когда ты наконец начнешь следить за своей речью?

— На днях, — вздохнул Каток.

— Побыстрей бы… А Саша лежит в больнице. Вчера вечером на него напали.

— Человек десять? — хмыкнул Юрик.

— Его жестоко избили.

— Ментов надо зарплаты лишать, куда смотрят?

— Прекрати паясничать.

— На тебя не угодишь. Так с кем он там треплется?

— Илье Сергеевичу пришлось взять и нового шофера.

— Значит, он сегодня на работу вышел и сразу под пули? Боевое крещение прошел?

— И что здесь смешного? — разозлилась я.

— Ладно, не заводись. Я ж так, без злобы.

Юрик продолжал оставаться загадкой, то, что я увидела его брата вместе с подозрительным тархановским шофером, его совершенно не волновало. Но сам факт этой встречи не мог не наводить на мысль, что братья Катковы причастны к недавнему покушению. Пока я силилась во всем этом разобраться, появился Жорик. Братья стали обниматься, а я недоумевать: как природа могла создать два столь несхожих типажа от одних родителей.

— Привет, Лика, — сказал Жорик и приложился к моей щеке. Я улыбнулась и ответила:

— Добрый вечер.

Он сел между мной и братом и подозвал официанта. Пока Жора был занят, я скроила своему кавалеру недовольную физиономию, в ответ старший Катков с унылым видом пожал плечами: мол, ничего не поделаешь.

Поначалу мужчины перебрасывались ничего не значащими фразами. Но потом увлеклись и вроде бы про меня забыли. Я на первый план не лезла, сидела с кислым видом и внимательно слушала. И вдруг Юрик сказал:

— Передай Слону, чтоб завтра часам к восьми был у меня, его и пошлю.

Жора заметно дернулся, потом ответил, больше чем обычно перевирая звуки: