Мир Савойя. Зов тьмы - Лара Ингвар

во время игры в прятки. Франциск пытался снова и снова, у него пропадали то руки, то ноги, то исчез весь корпус. Попытки с пятнадцатой он освоил то, что люди называли эльфийской невидимостью. Когда у него наконец-то удалось, Луна воздела руки к небесам и поблагодарила их за то, что помогли ей найти правильные слова. Франциск тут же вернулся в реальность, оказалось, он разлегся на зеленой траве, позволил своим волосам разметаться по ней. На губах застыла улыбка, он глядел в небеса, которые отражались в его васильковых глазах.

— Я думал, только чистокровным под силу полная невидимость. А оказывается, нас всех просто не правильно учили. — Из его глаза скатилась слезинка и упала на траву.

Франциск подумал о том, сколько жизней мог бы он спасти, если бы вот так научился полностью пропадать для Савойя. Луна легла рядом, прильнула к его плечу, разделяя его тоску. Она не спасла свою маму, как он не спас тех, о ком сейчас лил скупые слезы. От земли уже тянуло прохладой, солнечный свет больше не нагревал ее так, как делал это несколько месяцев назад. Скоро листья пожелтеют и опадут с деревьев, природа погрузиться в сон, звери скроются в норах и только Савойя почувствуют себя свободней. — Расскажи мне о своей маме, Луна. Я никогда не видел своего отца и знаю об эльфах только из историй.

Луна вздохнула, поудобнее устраиваясь на его груди. Как описать центр своей вселенной? Свою опору, уверенность в будущем. Знание того, что пока она дышит, тебе никогда не причинят вреда. Кажется, люди всегда начинают такие рассказы с имени.

— Ее звали Анаит, по крайней мере так она представлялась людям. Я звала ее просто «мама». Она была Хранительницей Злого Леса, сколько себя помню, звери кланялись ей, когда она проходила возле них, птицы замирали в воздухе, а люди носили к опушке самое лучшее, что было у них в погребах. Она была Золотом Осени. Те, кто видел ее, приносил нам янтарь, потому что считал, что он подходит к ее глазам. Маме янтарь нравился. Она подносила крупные камни к солнцу и смеялась, когда он ловил его лучи. Я не знала своего отца, но полагаю, он был одним из тех деревенских юношей, которые и приносили маме дары. Я родилась, в ночь полной Луны. Для полукровки я была очень сильной, но мама боялась, что я смогу болеть человеческими хворями, вот и построила для нас дом на окраине леса. Ведь человеческие дети такие слабые. — она произнесла последние слова с чуждой для себя интонацией, будто повторяя за кем-то. Ногти у Луны были толстые и когда отрастали, начинали загибаться вперед, она гневно откусила ноготь с мизинца, выплюнула его. Мысленно Франциск дал себе зарок научить ее стричь себе ногти и обучить другим премудростям, свойственным человеческим девушкам. — Мне никогда не было одиноко с ней или ее зверьми, но мама просила меня учиться ладить с деревенскими детьми и другими людьми, наверное она считала, что когда-нибудь мне захочется уйти к ним, жить среди них. Она попросила старого храмового служителя научить меня читать и писать. Мама хотела, чтобы мы отправились на Юг к моему брату, как только я достаточно вырасту и окрепну, но потеряла счет годам. Такое бывает, когда живешь сотни лет. А потом мне исполнилось восемнадцать, и у меня пошла первая кровь.

Луна вздохнула. Той ночью она в первый раз увидела странный сон, где ее звал голос, обдающий кожу холодным дыханием. Луна помнила ту ночь очень хорошо. Мама разбудила ее, в золотых глазах застыла паника, столь не свойственная этому древнему созданию. Она заставила собрать дочь не хитрые пожитки и двинуться в путь в сторону южного княжества. Анаит благословила землю, оставив Злому Лесу львиную часть своих сил, и заблокировала способности Луны перед тем, как покинуть их дом. А также просила ее не говорить ни слова, пока они не прибудут в Южное княжество, которое еще называли Арсией, и не встретятся с ее братом. Анаит ¬слишком много времени провела в своем лесу, она не знала о свистульках, которые изобрели люди, чтобы ловить эльфов. Мать и дочь не успели уйти далеко, судьба оказалась к ним жестока и вскоре им встретились люди из цирка. То, что произошло дальше, девушка вспоминать не желала. Франциск гладил ее по волосам, пока она не закончила свой рассказ.

— Я не понимаю, зачем она поставила блок на твои силы. Ты могла бы использовать иллюзии, помочь ей, вы бы уцелели и уже были на юге. А еще я не понимаю, почему тебе нельзя было говорить.

Луне оставалось только пожать плечами. Она нарушила материнский запрет, заговорив с Ришаром и не жалела об этом. Целый год вынужденного молчания едва не свели ее с ума.

— Зато я понимаю, — раздался новый голос со стороны леса, — Шевалье Савойя ищут полукровку с фиалковыми глазами. Они знают, что разум ее остр как бритва, что в ней достаточно сил и жизни, чтобы дозваться и вызволить из забвения Ледяного Короля.

Луна уже видела этого зверя, а потому испуганно замерла, наблюдая за каждым его движением. Вожак стаи волков по имени Ардакам стоял перед ними в компании двух оборотней, нос его подергивался. Анатоль и Лиис достаточно обучили девушку, чтобы она умела рассчитывать свои силы. «Бей или беги и зови на помощь» — сейчас выбор был за вторым. Луна сжала руку Франциска, который напряженно искал меч.

— Здравствуй Ардакам, — она намеренно произнесла его имя, подчеркнула голосом и снова тронула своего друга плечом, словно невзначай. Савойя нужны эльфийки-полукровки, которых они приносят в жертву своему Ледяному Королю, но до того, как передать кровососам, они ее не тронут. Сейчас чуть после полудня, кровососы проспят под землей еще четыре часа. А вот Франциск им не нужен. Дикие глаза одного из помощников вожака уже примеряясь глядели на его белую беззащитную шею. Оборотни рвут горло, как и волки.

— Глаза, нос и уши. Они оборотни.

Успела предупредить Луна друга до того, как один из мужчин накинулся на него. Франциск откатился в сторону, со скоростью, которой они не ожидали от изнеженного эльфа полукровки. Сила Франциска разделилась на три ручья, заползла нападающим в глаза, уши, носы. Волки завертели головами, завыли, прогоняя сумятицу образов, и Луна было подумала, что и сама успеет сбежать