Киндернаци - Андреас Окопенко

Витров, весь бледный, последним вскарабкивается по лесенке на обзорную вышку, зато взобравшись, пробует на прочность шатучие перильца. Обозревает в бинокль широкие заячьи просторы; сейчас он — безногий, глубоко воткнутый в цветочный горшок Нельсон, несмотря ни на что продолжающий командовать сражением, воткнутый в тучную, червивую землю садовой делянки, для того чтобы заново отросли у него долговязые ноги — штатив полевого бинокля. Услышав, что отсюда, сверху, можно отлично проводить землемерную работу, Виннету оскорбительно равнодушно отвечает, что ему на это чихать, а Олд Шлезак проявляет некоторый интерес. Охотничьи рассказы папаши Шлезака, мамашины — про места, где они побывали, и про каких-то знакомых, цветисто перевитые садово-деляночными украшениями и слегка сдобренные майоранчиком ее словоизвержений, Витров пропускает сквозь себя без задержки — в одно ухо вошло, в другое вышло, как пронесло.

— Слушай, расскажи-ка своему другу, — это магическое слово тотчас же почти исцелило Витрова от страданий по поводу так и не состоявшегося чуда великой дружбы, — расскажи-ка ему, как в тебя стреляли!

— Ужас! — Это уже мамаша. — Ужас, как мы тогда переживали за нашего мальчика!

Виннету, хотя и без всякой охоты, все-таки рассказывает своему Шетгерхенду, как однажды дома, на третьем этаже, когда он делал уроки, в него чуть было не угодила пуля во время перестрелки на улице.

— Это все коммунисты, — говорит Олд Шлезак.

— Нашему мальчику вообще везет на несчастные случаи, — говорит садово-деляночная маменька.

— На покушения, — поправляет садово-деляночный папенька.

Эпизод 49. 02.05.42

Поступление. Пока я еще сижу в классе и с интересом читаю:

Памятка

Для родителей, имеющих детей 10–14 лет (распространяется через школы)

Дорогие родители!

За первый год своей работы организация «Детские лагеря отдыха в отдаленных районах» уже предоставила тысячам мальчиков и девочек, состоящих в детской организации «Немецкая молодежь», возможность поправить свое здоровье и весело провести отдых в детских лагерях, расположенных в самых лучших областях Германского рейха. Цель пересылки детей в отдаленные районы заключается не только в том, чтобы укрыть их от опасности воздушных налетов; которая грозит им в больших городах, но прежде всего в том, чтобы осуществить пожелание фюрера, стремящегося даже в условиях военного времени обеспечить своей молодежи возможность здорового развития.

Почему бы и Вашему ребенку не воспользоваться теми возможностями, которые ему дает наше время? Каждый ребенок, принимающий участие в этой программе по отдыху детей в отдаленных районах, независимо от уровня доходов родителей, получает бесплатное обеспечение. От родителей требуется дать ребенку с собой в лагерь ту одежду и снаряжение, которыми он пользуется и в домашних условиях. При подаче заявления родителям вручается соответствующая памятка.

Срок пребывания в лагере составляет от шести до двенадцати недель. Такая неопределенность установленного срока неизбежна, принимая во внимание особенности функционирования транспорта в условиях военного времени.

Мальчики и девочки в возрасте от 10 до 14 лет обеспечиваются проживанием в лагере, где в качестве воспитателей работают опытные учителя и вожатые гитлерюгенда (для девочек: учительницы и вожатые из Союза Немецких Девушек). Помещением для проживания служат гостиницы, школы, пансионаты, общежития гитлерюгенда, замки и т. п. Все здания специально, приспособлены для проживания детей и снабжены необходимым гигиеническим оборудованием, в них также имеются специальные помещения — для учебных занятий, игр и свободного времени. Вследствие разнохарактерности используемых зданий число кроватей в спальнях неодинаково в различных лагерях, но в каждом из них соблюдается правило, чтобы в спальнях было не слишком много детей.

На качестве питания в детских лагерях организации можно особо не останавливаться, так как благодаря специальным дотациям и хорошему приготовлению пищи уже первый год работы этих лагерей показал, что почти у всех детей за время пребывания в лагере можно было отметить значительное увеличение веса.

Проведение школьных занятий поручено тщательно подобранному учительскому составу, отбор преподавателей произведен Национал-социалистическим союзом учителей, и, как показал опыт, все школьники и школьницы за время пребывания в лагерях организации повысили свою успеваемость.

В лагере проводятся также учения и мероприятия, предусмотренные в воспитательной программе гитлерюгенда и Союза немецких девушек. В дополнение к ним вожатые гитлерюгенда и Союза немецких девушек заботятся о том, чтобы наши мальчишки и девчонки постоянно занимались спортом и играми для укрепления своего здоровья и поддержания бодрого настроения.

Медицинское наблюдение осуществляется лагерным врачом, который регулярно посещает мальчиков и девочек, следя за их здоровьем.

Дорогие родители! Подарите своим детям радость, которую дает пребывание в «Детских лагерях отдыха в отдаленных районах», где они в кругу своих сверстников получат возможность познакомиться с красотами нашей великогерманской родины.

Заявление подается классному воспитателю Вашего ребенка.

Первая моя поездка за последние три года, а в детстве каждый год — это целая вечность! И самая первая самостоятельная поездка без родителей! Впервые с тех пор, как мы сюда переехали, я буду жить где-то вне привычного Хозяйства! Конечно же, тут тебе и радость, и нетерпение, и гордость, и страхи, и переживаниями, конечно же, досада на ожидаемые неудобства и лагерную дисциплину. Но все уже готово: все инстанции обеганы, я снят с продовольственного учета, вещи упакованы, все родительские поучения в голову вложены, и вот уже путешествие позади и я — в долине Кампа, вдалеке от железной дороги, впереди два долгих детских месяца казарменного житья, на протяжении которых я целиком отдан на милость учителей, вожатых и школьных товарищей, вот уже на завтрак через силу проглочен первый кусок кислого солдатского хлеба, который комом встает в горле, и перетерплена (куда денешься) под злобный лай старшего вожатого, немца из рейха («Вы меня еще узнаете!»), первая, проведенная в честь Дня Труда линейка с подъемом флага, и пережит мучительный урок на пленэре: тупым карандашом и еще не наметанным глазом под суровым руководством сделан первый рисунок с натуры, неправильно скомпонованный на шершавой серой бумаге, с ошибками в пропорциях, но тем не менее доставивший огромное удовольствие тем, что вот они на бумаге — те самые семь каменных плит и окна с частым переплетом, и у меня изображены как окна с частым переплетом, и все это дало на бумаге тот самый дом, который я видел перед собой, мелочная лавка, что стоит в этом городке, с парадным входом в магазин и фальшивой дверью сбоку, тот самый старенький домик, каких, говорят, много в этом городишке Храце, в котором, кажется, все подряд носят фамилию Кинаст и о котором Айкснер — единственный, всеми высмеиваемый друг всеми высмеиваемого Крохи — знает так много всего интересного и так увлекательно и умно об этом рассказывает; уже пережита жуть первого тоскливого взгляда на серые закоулки внутренних дворов нашей гостиницы, от которой ты готов взвыть, словно отбившаяся от дома собака, уже пришло понимание: «главное теперь — это как-то выдержать девять предстоящих недель серой лагерной жути», и вот я уже сижу у Ходлера на кровати, в комнате, куда он собирается как-нибудь перетащить и меня: «Ох, чует мое сердце, зададут нам тут жару!»

Грузноватый король скучает. Его вассалы из кожи лезут, чтобы его развлечь; вассалы — это притворно угодливый долговязый Павиани и миниатюрный весельчак Вульш, довольный тем, что нашел себе такого господина, который хоть и может нашуметь, но в душе добряк.

— Спроси его, — говорит Павиани, глядя прищуренными узкими глазами, — знает ли он уже, что ему делать с девчонкой.

Я знаю про это только из уроков биологии; мои познания ограничиваются тем, что происходит на уровне клетки, и выражены в учительских терминах; что еще при этом происходит, кроме поцелуев и объятий, мне неведомо. Собственное тело мне тоже еще ничего не подсказывает, мне двенадцать лет, остальным — от тринадцати и больше; у второгодника Ходлера неожиданно обнаруживаются замашки завзятого репетитора. Все трое они заставляют меня повторять за собой слова, обозначающие различные малопонятные действия на языке городской окраины. Король обзавелся собственным попугаем. В то время как Павиани старается меня уязвить: «Да брось учить дурачка! Как был дурак, так и останется» — Ходлер благодушно меня просвещает, кое-какие слова, выражающие биологические понятия, уже встречались мне на стенах уборной или храбро выведенные кем-то на школьной доске. Когда я заупрямился, не желая показывать, как я буду целоваться с девчонкой, — «Да ну вас! Так же, как с мамой и папой», — он, поддав кулаком, валит меня на кровать и влепляет мне толстогубым ртом слюнявый поцелуй взасос. Ребята в восторге. Затем он хватает меня за мошонку, боль жуткая. Пожалуй, я лучше уж не буду переходить в эту спальню, но, зная, как они любят драться, стараюсь придумать, как бы мне сейчас уйти отсюда по-хорошему. Но Павиани загораживает дверь и приказывает Вульшу помочь. Ходлер, восседая на кровати, весело распевает что-то полупонятное: