Киндернаци - Андреас Окопенко

Слоняясь, можно остановиться и около фонтана, отдохнуть перед ним на скамейке. Хочешь — ложись, хочешь — садись верхом на спинку. Со старшими уже пересмеиваются девушки, гуляющие по цветнику. Весна в самом пышном разгаре. Внутри фонтана, конечно же, зеленая слизь. Интересно, когда вылезет на свет первая жаба? Один из без дела болтающихся, приставив к глазу монокль из указательного и большого пальца, пытается поймать в него весь залитый солнцем гостиничный портал с надписью «Хратценхоф» вместе со скамейками и цветочными клумбами. Сенсация: латинист, великий путешественник, сегодня фотографировал! Для желудка время ожидания тянулось очень медленно, но вот наконец настал-таки обеденный час и на сладкое нам дают желе — такое холодненькое и разноцветное — желтое, красное и синее, на выбор. Тот, что с моноклем, хотел бы все замерить и старается мысленно представить себе конструкцию верньера, ее только что проходили в школе.

Слоняясь без дела, все поневоле притихли. Куда подевалась наша ушераздирающая крикливость? Умяв свою порцию желе и прихватив вторую, снова можно слоняться. Два цвета — разумеется, выбраны были разные — плохо уживаются друг с другом, в животе урчит, и мир сразу постарел, подустал, погрустнел. Что еще происходило до ужина, когда дали кислого солдатского хлеба? Ведь вот опять мы видим сидящих в том же зале мальчишек, и на столе перед ними кусок холодной колбасы да треугольничек сыра.

Ах, да! Проведал Кальтенбауэра в больничном изоляторе. Этот тиран недоволен, что его так редко хотят видеть. Все четверть часа он только и делает, что тебя подкусывает. Ты терпишь, набычив от злости лоб, но в разговоре притворно изображаешь подавленность, высиживаешь двадцать минут, чтобы не показалось, что ты зашел ровно на четверть часа. Освежающий ветерок у фонтана быстро выдувает остатки унижения, уносит тяжелые лазаретные запахи, овевает цветочными: среди них есть навязчивые и есть нежные.

Дальше болтаешься у себя в палате, перебираешь письма.

Дорогой Тильки!

Что же ты так ленишься писать? Или у тебя так много домашних заданий, что некогда заняться письмом? Ну, здравствуй, мой дорогой! Привет тебе также от тетушки. Не забудь, пожалуйста, поздравить ее с благополучным выздоровлением после операции. Бабушка тоже на тебя очень обижается за то, что ты забыл поздравить ее с именинами. Так жаль, что на Троицу ты даже не успел с нами попрощаться, потому что ваши вожатые забрали вас в кино, нам с отцом это было очень больно. А мы в тот раз потеряли обратные билеты на поезд, так что десять марок выброшены зря, но это уж, видно, судьба. Надеюсь, что на днях придет от тебя письмецо.

Погода очень хорошая. Балконная дверь стоит у нас все время открытая, даже ночью.

Воздушной тревоги ни разу не было. Недавно возле парка устраивали показательное тушение зажигательной бомбы. Жаль, что ты не видел, было на что посмотреть.

Следишь ли ты за порядком? Вчера я разбирала «твой» комод, и навидалась при этом таких чудес, словно побывала на столетнем мышином юбилее, — это было такое чудное зрелище, пахнуло таким застарелым дегтярным духом, там тебе и воск, и засушенные листики в баночках. Чего ты только не собираешь! Я повозилась основательно, полтора часа сидела на корточках перед ящиками. Я все опустошила и навела полную чистоту.

Как тебе живется, как твое здоровье? Загорел? Худенький ты или полненький? Не нужно ли тебе чего-нибудь такого, что мы могли бы прислать? Может быть, тебе нужны туристские ботинки для лесных прогулок? С едой у нас плоховато: нигде ничего не купишь. Ни фруктов, ни конфет, ничего нельзя достать, такие постные времена, каких я и не упомню. Ну ничего, когда-нибудь все переменится к лучшему. Только в саду сплошное изобилие. Уже скоро созреют ананасы.

Стирает ли кто-нибудь твое белье? С талонами на мыло ничего не выйдет. Старые ведь у тебя с собой, а новых я без тебя еще не достала. Есть у тебя еще деньги? Ты хорошо кушаешь? Это очень нужно для твоей пользы! Дают ли вам что-нибудь мясное? Хорошо ли ты спишь ночью? Пожалуйста, постарайся не очень рисковать, будь очень осторожен на воде и не переусердствуй в том, что касается твоих обязанностей.

Последние новости следующие: 1. В начале этой недели папа заболел ангиной с температурой за 38 градусов. Я тоже от него немножко подхватила, но сейчас мы уже поправляемся. Завтра папа снова пойдет на службу. Новость 2-я: В половине четвертого к нам пришла тетушка с каким-то особенным выражением лица, а за ней — д я д ю ш к а! Вот это была радость! Оба передают тебе большой привет. Он по-прежнему хорошо выглядит, весь в военном, но только совсем худющий. Похудел на 15 килограмм. Поездка заняла семь суток. Его рассказы совершенно ужасные: один, в России, и так несколько недель, он заблудился, спал на голой земле, питался степной травой, запивая водкой.

Довольны ли тобой твои учителя? Дружишь ли ты с товарищами? Передай им всем привет от меня. Хорошенько пользуйтесь счастливыми деньками! Побольше радуйтесь, детство быстро кончается!

Вчера и позавчера мы ходили в кино. Развлекались хорошими, веселенькими фильмами, чтобы чем-то заполнить скучный вечер без Тильки. Радио мне никогда не хочется слушать. Опять проводится большой сбор тряпья:

Ты уже радуешься, что скоро домой, или, наоборот, жалеешь, что слишком быстро бежит время? Видишь, сколько у меня вопросов; и ничего-то я не знаю. Сейчас в Хозяйстве так хорошо, вчера мы два часа гуляли, наведались к закуткам, где живут чушки. Очень приятно было, скажу я тебе! Стоило мне только ласково позвать: «чуня, чуня», как они сразу повылезали из всех дверей и выстроились у загородки.

После обеда снова забегал китайчонок из СНМ передать, что тебя зовут на сбор в воскресенье. Я ему все подробно про тебя рассказала, с тем он и ушел.

Как Шлезак? Вернулся ли он? Не удрал ли еще кто-нибудь с тех пор? Слушай, как они это делают? Скорей бы уж это кончилось! Все женщины говорят то же самое. Как только узнаешь, когда вы возвращаетесь, немедленно нам напиши, милый Тильки. Обязательно забери с собой все, что осталось от сломанного аппарата Морзе — может быть, его еще можно починить. Когда опустошишь картонную коробку из-под передачи, просто выброси ее. А в металлическую! коробку сложи всякие мелочишки, которые не войдут в чемодан. Пожалуйста, укладывай вещи, а не запихивай как попало! Поаккуратней с чернилами и с кремом для башмаков! Постарайся ничего не забыть, а то потом будет жалко. Неважно, в каком виде будут вещи, — мама потом все отмоет и отчистит. Я так радуюсь, когда думаю, что скоро мы поедем на вокзал встречать тебя, и все остальные тоже заранее рады. Ну а ты, будешь ли без воркотни стоять для нас в очередях?

Ну, желаю тебе всего хорошего, милый Тильки. Одевайся потеплее, чтобы и ты не слег. До свидания, мой дорогой, удачи тебе и счастья во всем.

Целую тебя, твоя мама.

P. S. И я тоже с нетерпением жду твоего письма, дорогой Только. Главное, хочу узнать, как ты там, не скучаешь ли. Желаю тебе побольше разного интересного в тамошней жизни, чтобы ты не огорчался, а был доволен и счастлив! Мы уже с интересом ждем твоего рассказа, как прошли ваши соревнования в конце мая; опиши нам все поподробнее.

На главный объект нам прислали четырех остарбайтеров — трех мужчин и одну женщину, ты их хорошенько научишь немецкому языку.

Обнимаю тебя, твой папа.

P. P. S. А у Ходлера-то почерк в сто раз лучше, чем у тебя. Постарайся уж, чтобы не писать такими каракулями, а то можно подумать, что это не мальчик писал, а кура лапой.

Написать в ответном письме, что ранняя осведомленность, которую дают уроки биологии, должна сослужить хорошую пользу; к тому времени, когда начнешь интересоваться девушками, уже не будет возникать лишних проблем, так что это хорошо — знать, откуда берутся дети.

Слоняясь без дела, вечером даже заглянул еще и на Вайнхебера. Он в Храценхофе — сам поэт собственной персоной. Обижается, что из всего третьего класса пришли только Дичка да Витров после долгих уговоров; но кроме них у него в гостях как-никак еще пятеро человек. Дистанция сократилась, пьедестал уже не ощущается. Вайнхебер говорит. Витров, решивший упорно смотреть ему в глаза, чувствует, как тот в свою очередь уставился на него, глядя в рот и в живот; степень и характер освещения запоминаются так же легко, как величины, характеризующие отдельные звезды.

Эпизод 46. 31.05.42

Спортивный праздник. Взовьется флагов яркий цветник, затрепещут флажками цветы, и вся эта парадная скукотища заключена, как в хорошенькую коробочку, в декорации рыцарского замка. В придачу — мы, покомандно. Стройными рядами. Но какое бьющее через край великолепие майского дня! Наши стройные ряды готовы показать свои достижения во всех видах спорта, какие только есть на свете. Даже наш Кроха, метнувший сейчас свое копьецо не так и не туда, даже я, впервые очутившийся в спортивной команде и заранее настроенный на неприятности от одного только слова «команда»! Малышок боится разбойничьего атамана Грасля, хотя от Грасля давно уж одна только память осталась. Даже путь до места проведения соревнований через душистый лес — майски желтеющий, зеленеющий, веющий теплым ветром — нас заставили проделать в спортивных тапочках, как кросс по пересеченной местности, а в лесу, между прочим, есть пещера Грасля — у него этих пещер много, куда ни сунься, везде какая-нибудь найдется; крапива крапивит нам ноги, руки, шеи, подлесок ставит подножки, сучки валежника протыкают истончившиеся подметки, Кроха выдохся, по прыжкам в высоту за нашу команду, конечно, выиграет Капьтенбауэр, до замка еще так далеко, что, кажется, никогда не добежать. «Ну, поднажми! Ай да Анчи!» Это потому, что я, хотя и самый маленький, если не считать Крохи, вырвался-таки вперед и догоняю передних, а Кроха еще топчется где-то в лесу позади всех, и ему, наверное, потребуются часы, дни, недели, пока он там доползет, дотащится у нас в хвосте, я презираю его; ветки трещат, хлещут, нанося мелкие ранки, я оставляю в их цапучих когтях сорванные с ног тапки, бегу босиком, мои ступни вдруг точно ороговели и не чувствуют боли, я бегу, как чемпион, и только один долговязый жираф из пятого класса оказался впереди — слабак Анчи! — на торжественно замершей поляне; на середину которой меня вызывают вожатые и учителя, выясняется, что я пришел всего лишь четвертым, но меня увенчали как победителя для примера. «Слабый гибель заслужил, кто удал, тот победил», — пропел я в лицо Крохе, когда мы на обратном пути остановились возле фонтана с лягушкой.