Два Сэма: Истории о призраках - Глен Хиршберг

Карнавал судьи Дарка

Монтанец унижен и возвышен удивительной красотой, наполняющей его мир — и удивительно мертвой.

Итак, вопрос первый, — сказал я, опираясь на письменный стол и глядя поверх голов моих студентов в сумерки, наползающие с полей на территорию университета. — Знает ли кто-нибудь из вас того, кто там действительно побывал?

Руки поднялись вверх незамедлительно, как и всегда. Несколько мгновений я позволил рукам оставаться поднятыми, и они начали устало опускаться в флюоресцирующем свете ламп, тем временем я наблюдал за старшекурсниками на крыше общежития Пауэлл-Хаус, по другую сторону внутреннего двора. Они драпировали фасад в традиционные черные полотнища, закрывая все окна. Когда я выйду во двор, по всему кампусу будут разбросаны соломенные покойники и скелеты из папье-маше. Устроители сознательно подчеркивали темные исторические корни своего праздника.

— Хорошо, — сказал я и вновь вернулся мыслями к семинару по Восточной Монтане для студентов начальных курсов. Это была единственная подготовительная группа, в которой я еще преподавал в этом году. И единственная группа, от которой я бы никогда не отказался. — Только прошу вас — первоисточники, пожалуйста.

— То есть то, что было написано в то время? — спросил вечно смущенный Роберт Хайрайт с первого ряда.

— Это действительно одно из точных определений первоисточника, мистер Хайрайт. Но в данном случае я имею в виду только интервью, которое вы возьмете или которому лично станете свидетелями. Никаких рассказов третьих лиц.

Несколько рук опустились.

— Ладно. Теперь исключим родителей, бабушек и дедушек, которые байками о всевозможных домовых держали детей в повиновении и таким образом сохраняли порядок в доме.

Большинство оставшихся рук опустилось.

— И, разумеется, школьных приятелей, поскольку в школе, и особенно в средней школе Восточной Монтаны, существует своеобразное соперничество — побывать там, где не был никто другой из вашего класса, не так ли?

— У меня вопрос, профессор Эр, — сказала Трис Корвин с переднего ряда, скрестив под шелковой юбкой ноги в колготках и поджав свои чересчур красные губы. Вокруг нее беспомощные мальчишки-первокурсники съежились на своих стульях. Интонация флирта в ее голосе была предназначена не мне, как я прекрасно понимал. Это была привычка, и, вероятнее всего, бессознательная, что меня огорчало. — Если мы исключим непрямых свидетелей, родителей и друзей по школе, кто же останется из тех, кто мог бы нам это рассказать?

— Милая моя,— ответил я,— ты делаешь первые шаги к карьере историка. Это потрясающий вопрос.

Я посмотрел на Трис, которая обнажила безупречно отбеленные зубы, напоминавшие выстроившихся в ряд ухоженных лошадей для парадных выездов, и, оробев, встал, позволив себе единственный кивок в университетских традициях. «Милая моя» — самое изощренное оружие в арсенале преподавателя. Выпрямившись, я сказал:

— Фактически это настолько хороший вопрос, что я намерен серьезно рассмотреть его в данный момент.

Несколько студентов группы сохраняли нейтралитет или оказались достаточно вежливы, чтобы улыбнуться. Я увидел Робин Миллс, секретаря гуманитарного отделения, возникшую в дверном проеме с кучевым облачком светлых волос, но в данный момент я ее проигнорировал.

— Позвольте мне спросить вас о следующем. Кто из вас знает кого-либо — еще раз напоминаю: пожалуйста, только информацию из первых уст, — кто берется утверждать, что побывал там?

На этот раз поднялась единственная рука. Снова одна из тех, которые уже поднимались сегодня.

— Мистер Хайрайт? — спросил я.

— Мой пес, — ответил он, и вся группа взорвалась смехом. Но Роберт Хайрайт продолжил: — Я не шучу.

— Это рассказал тебе твой пес?

— Моя собака Друпи исчезла в ночь Хэллоуина три года назад. Прошлым утром соседка привела ее домой и рассказала моему папе, что человек в клоунском костюме позвонил ей в дверь в шесть часов утра и сказал: «Спасибо за собаку, она гостила у мистера Дарка».

Однокурсники мистера Хайрайта снова засмеялись, но я не присоединился к ним. Костюм клоуна — это интересно, подумал я. Совершенно новое дополнение к мифу.

— Так, посмотрим, — мягко сказал я, — считая твоего отца, твою соседку и клоуна, — от этого смех усилился, хотя я никого не высмеивал, — твой рассказ — самое большее из третьих рук.

— Не считая собаки, — сказал Роберт Хайрайт и тоже усмехнулся. По крайней мере, на этот раз все, казалось, смеялись с ним вместе.

В дверях Робин Миллс откашлялась, и пышная копна ее белых волос всколыхнулась.

— Профессор Ремер?

— Это, несомненно, может подождать, мисс Миллс, — сказал я.

— Профессор, там Брайан Тидроу...

Я нахмурился. Не смог сдержаться.

— Что бы он там ни сделал, это определенно может подождать.

Вместо того чтобы что-то сказать, Робин Миллс произнесла оставшиеся слова одними губами. Она повторила трижды, но я понял со второго раза.

— Вот мерзавец, — пробормотал я, но недостаточно тихо, так что мои студенты прекратили смеяться и уставились на меня. Я не обратил на них внимания. — Кейт в курсе? — спросил я у Робин.

— Ее пока никто не видел.

— Разыщите ее. Разыщите немедленно. Скажите ей, что я скоро буду.

На мгновение Робин замерла в дверях. Я не знаю, ожидала ли она утешения, или что я присоединюсь к ней, или просто более явной реакции. Брайан Тидроу был потомком индейца кроу, женившегося на белой женщине, изгнанного за это из племени, служившего проводником при генерале Кастере и погибшего вместе с ним. Брайан был из семьи алкоголиков, далеко не лучшим из моих студентов и, прямо скажем, был мне наименее всего симпатичен. Сейчас он дошел просто до предела тех безобразий, которые учинял уже в течение нескольких лет. Он в принципе не мог рассчитывать на мое снисхождение. Я буравил возмущенным взглядом Робин, пока она не кивнула и не отошла от двери.

— А о чем шла речь, профессор Эр? — спросила Трис.

Я старался не думать о Кейт. О Кейт и Брайане. О чем тут было думать? Это случилось уже много лет тому назад. К тому времени как Робин выяснит, где она, занятия закончатся и я буду уже в пути.

— Обратите внимание, мои юные ученики, что я даже не спрашиваю, бывал ли там кто-нибудь из вас лично. Я всю жизнь прожил в Кларкстоне, за исключением восьми лет обучения в университете и аспирантуре. Мои родители жили здесь всю жизнь. Мои дед и бабка приехали сюда из Германии прямо перед Первой мировой войной, — («по меньшей мере на несколько веков позже моего отца и на полвека позже моей матери», — как любил напоминать мне Брайан Тидроу), — и ни разу никуда не уезжали до самой смерти. За все это время ни один из членов нашей семьи не встречал никого, кто бы действительно бывал там. Никогда. И все это подводит нас к самому волнующему, поразительному вопросу. Возможно, карнавал мистера Дарка — то, что вдохновляет все наши празднества на Хэллоуин, самый известный аттракцион или событие в истории Кларк-стона, штат Монтана, — никогда и не существовал?