Первое лето - Георгий Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За все время, пока майор рассказывал, мы с Димкой не проронили ни слова. Выходит, и тут Федька притворялся, бессовестно лгал — будто слышит о войне впервые… И — надо отдать ему должное — притворялся ловко. Не знаю, как дядя Коля и Димка, а я принимал его слова за чистую монету. Мне только не нравился, да что не нравился — меня просто коробил его злой, ехидный тон, каким он говорил о наших неудачах на фронте, но это уже другое дело.
В избушке было тихо. Все молчали, наверное, думая каждый о своем.
Глава девятая
Последняя схватка
Наутро мы встали чуть свет, умылись, разожгли костер и вскипятили чай.
После чаепития Коноплин привел лошадей, оседлал их. Лошади отдохнули за ночь и стояли смирно, потряхивая коротко подстриженными гривами. Чалый меринок майора Загородько нетерпеливо чертил землю подкованным копытом.
За чаем майор попросил рассказать о Хвойной, о том, у кого мы ночевали, с кем встречались и какие вели тары-бары. Выхватив из костра чадившую головешку, он попросил дядю Колю нарисовать план деревни. Его особенно интересовали избы, прилегающие к лесу, и бани, которые ставились, как правило, на отшибе, в конце огородов.
— А заимки? Про заимки вы разузнали?
Дядя Коля замялся. На помощь ему пришел Серега:
— Заимок, товарищ майор, здесь много, но поблизости всего две. Одна вот эта, где мы с вами находимся, вторая — ниже по ручью, выходит, южнее…
Деревня Хвойная и ее окрестности, в общем-то, были ясны. Теперь майору хотелось собрать кое-какие сведения о местных жителях. Когда дядя Коля сказал что все здоровые мужики на фронте, майор нахмурился:
— Там люди грудь под пули подставляют, а мы здесь…
О Фросе он расспрашивал с пристрастием:
— Кем работает? Какая из себя? Что говорила?
Выслушав дядю Колю и Серегу, майор Загородько обратился к нам с Димкой:
— Ну, а вы что воды в рот набрали?
Мы с Димкой, действительно, все это время молчали, ловя каждое слово взрослых. В результате у нас сложилось свое мнение, которое Димка и выложил:
— Я думаю, товарищ майор, Федька далеко от деревни не мог уйти. Единственная дорога на станцию, он знает это, перекрыта. Ему остается переждать суматоху в безопасном месте, а потом спокойно двинуться куда надо, то есть к границе.
— Где он, как ты думаешь?
— Не знаю, товарищ майор. Может, и на той заимке, что ниже по ручью.
— А ты, Мальцев? Какие у тебя соображения на этот счет?
— Извините, товарищ майор, я не досказал, — продолжал Димка, не давая Мальцеву раскрыть рта. — Я думаю, надо немедленно идти на ту заимку. И идти в обход деревни, не показываясь на глаза местным жителям, чтобы не вызвать подозрений.
— Мысль заслуживает внимания. Но послушаем, что скажет лейтенант.
— А по-моему, товарищ майор, действовать надо, опираясь на общественность, — заговорил наконец и Мальцев. — Собрать народ, рассказать, что это за фрукт такой — Баранов, — и какую опасность он представляет.
Когда лейтенант умолк, майор обратился к дяде Коле:
— А ты, Николай…
— Степаныч, — по прывычке подсказал дядя Коля.
— А ты какого мнения?
Дядя Коля потеребил рыжую бороденку:
— Что тут сказать… И Митрий правильно говорил, и товарищ лейтенант тоже… А я слушал и думал: где бы ни был сейчас Федька, живым в руки он не дастся. Скажите, товарищ майор, ежели бы, допустим, он явился с повинной и, вдобавок, золото на стол поклал, его послали бы на фронт или нет?
— Нет. На его совести, считай, два убийства. А такие преступления не прощаются.
— Тогда, выходит, все верно…
— Что верно, что ты имеешь в виду?
— Это я разговор один вспомнил. Сидели мы с Федькой ночью у костерка и балакали о жизни. Я говорю — иди, дурень, в милицию, просись на фронт и искупай вину…
— А он?
— А он сначала вроде бы согласился, даже повеселел, спасибо, говорит, за добрый совет. А на другой день, когда мы ушли, забрал добытое нами золото, харчи, какие еще оставались, прихватил двустволку «Заур» и будь здоров. Вот и выходит, что правильно, идти с повинной Федьке было нельзя, и он это знал.
Майор Загородько вскочил в седло и, сдерживая чалого меринка, натянул поводья.
— Теперь слушайте, что скажу я, — заговорил он с высоты своего положения. — Я тоже думаю, что Баранов здесь, в деревне или поблизости. Исходя из этого логического предположения, мы примем за основу такой план. Двое — Мальцев и Коноплин — слетают на заимку, что ниже по ручью, и посмотрят там хорошенько. Двое — Кочемасов и я, — майор глянул на Серегу, — сядут в засаду на тропе недалеко от дома Фроси. Почему именно на этой тропе, я полагаю, разъяснять не надо. Ты, Николай Степаныч, пойдешь с ребятами прямо в деревню. Таиться вам ни к чему, наоборот, желательно, чтобы вы прошлись из конца в конец на виду у всех и пустили слушок, что идет милиция ловить бандита и убийцу. Вопросы есть?
— Разрешите, товарищ майор, а вдруг спугнутый Баранов сдуру попрется по этой дороге?
— Навстречу милиции? Мало вероятно, Мальцев, — покачал головой майор Загородько. — Интуиция подсказывает мне, что Баранов где-то здесь, в этом квадрате, — он описал руками большой круг. — Где именно — в деревне или на заимке, — этого я не знаю. Предположим, что на заимке. Зачем он туда попрется? Да пересидеть, переждать суматоху, только и всего. В таком случае его схватят… должны схватить ты и Коноплин. При подъезде глядите в оба. Имейте в виду, что Баранову терять нечего. Теперь возьмем другой, деревенский вариант. У кого Баранов может скрываться в Деревне? Только у Фроси, не станет же он бегать из одного дома в другой. В таком случае Фрося сразу доложит ему обстановку — про нас и про вас доложит, будьте уверены. И тогда нервы у Баранова, можете не сомневаться, не выдержат, сдадут, и он наверняка подастся в тайгу. Подастся ближайшей тропой, той самой, а тут уж мы с Кочемасовым не оплошаем. От нас Баранов не уйдет.
— Ясно, товарищ майор, — взял под козырек Мальцев и тоже вскочил в седло.
Умостился на своей кобыле и Коноплин.
— И еще… — Майор туго натянул поводья. — И еще одно крепко запомните — этого сволочугу Баранова надо во что бы то ни стало взять живьем. Как я говорил, вместе с ним из заключения сбежало еще двое таких же, как он, субчиков. Баранову наверняка известно, где они. Ясно? У меня все.
— Мы с вами не на равных, товарищ майор, — почесал в затылке Серега.
— Что ты имеешь в виду, Кочемасов?
Серега показал на коней и скорчил страдальческую гримасу.
— А-а! — засмеялся Загородько. — Здесь недалеко. Да ты и помоложе, как я понимаю.
Первыми тронулись Мальцев и Коноплин. Следом пошли мы трое. Впереди, как всегда, легкий на ногу дядя Коля, за ним Димка и я.
Майор Загородько и Серега приотстали немного, рассчитывая, что успеют. Денек, помню, выдался удивительный. Еще до того как мы тронулись в дорогу, туман рассеялся, и теперь все кругом было облито крупной росой. Казалось, на каждой травинке и иголке нанизано множество стеклянных бусинок. Заденешь ненароком, и эти бусинки брызжут, обжигая лицо.
Я не особенно верил, что Федька в деревне, и шагать обратно мне не хотелось. Вот если бы на станцию, а оттуда домой, — тогда другое дело.
За логом, перед деревней, мы встретили двух женщин, возивших снопы. Они как раз начали вершить воз. Дядя Коля подошел, помог завязать веревку на конце бастрыка.
— С дороги сбились, что ль? — полюбопытствовала одна из женщин, помоложе на вид, чем ее подруга.
— Решили у вас остаться. Примете?
— Если насовсем, то примем. Правда, тетка Ганя?
Та, которую звали теткой Ганей, в сапогах и телогрейке, строго глянула на товарку.
— Хватит те, поезжай!
Мы пошли дальше — открыто, как и наказывал майор Загородько. Евдокия Андреевна встретила нас словами:
— Вернулись-таки… Я говорила…
— Вот потому, что ты говорила, мы и вернулись, — сказал дядя Коля.
Разговор происходил на гумне, около того похожего на ригу сарая, с которым у нас с дядей Колей были связаны, может быть, самые горькие воспоминания.
Мы сказали, что остановимся опять у нее, у председательши, и что скоро сюда прибудет военный наряд — ловить Федьку. Дом был не заперт — запирать дома здесь не принято, — мы вошли, сложили свои рюкзаки в сенях, снова вышли. Выполняя наказ майора Загородько, прошлись по улице, вернулись обратно.
— Вот что, ребятки, вы посидите здесь, а я схожу к Фросе, гляну на ее огурцы, — сказал дядя Коля.
Возле калитки стояла лавочка. Земля кругом была усыпана подсолнечной шелухой. Мы сели на лавочку, прислонясь спиной к заплоту. И тут я увидел Пашку. Сзади у него болтался пустой мешок с веревочными завязками.
— За шишками? — спросил Димка.
— Ну!
— Может, ты и нас возьмешь с собой?