Жеводанский зверь - Эли Берте

– Разве я обращаю внимание на слова сестры Маглоар? – возразила с улыбкой Кристина.

– Напрасно, графиня, потому что сестра Маглоар благоразумная и скромная особа и любит вас всем сердцем… Но мне показалось, что я сегодня слышал ваш голос в галерее перед комнатой Леонса. Кто-то дожидался сестру Маглоар каждый раз, как она выходила оттуда, и с участием осведомлялся…

– Это была не я, не я, – возразила Кристина. – Пойдемте же, барон, ждут только нас. Я сейчас приготовлюсь и приду к вам.

Она поклонилась и убежала, как бы обрадовавшись, что может увильнуть от неприятного разговора.

Барон и приор остались вдвоем, отец Бонавантюр в некоторой задумчивости, а барон лучезарный и торжествующий.

– Ну, мой преподобный отец, – начал он насмешливым тоном, – ветер совершенно переменился со вчерашнего вечера… Женщина часто меняется, как говорил Франциск Первый.

– Сумасброд тот, кто доверяется ей, – возразил бенедиктинец с улыбкой, оканчивая поговорку. – Уверены ли вы, барон, что ветер переменился?

Ларош-Боассо задумался:

– Какую роль вы играете здесь? – спросил он наконец с затаенным гневом.

– Смиренного орудия провидения, которым Господь хочет защитить чистых и простых сердцем от злых и гордых!

И приор ушел справиться о самочувствии своего раненого племянника. Ларош-Боассо следил за ним взглядом, качая головою.

– Может быть, ты прав, – прошептал он, – может быть, действительно эта внезапная перемена в поведении Кристины не имеет другой причины, кроме желания сгладить впечатление от вчерашнего слишком бурного проявления чувств. Решительно, не надо терять времени и осторожно вести свою игру.

Он хотел выйти, когда заметил в углу зала, тогда почти пустого, своего приятеля Легри, который, казалось, ждал его.

– Легри, – сказал он шепотом, – вы принесли мне двести пистолей, которые нужны для раздачи егерям и лесничим?

– Любезный барон, – отвечал сын ростовщика с замешательством, – я должен вам признаться, что мой отец…

– Проклятый скряга! – перебил Ларош-Боассо с досадой.

– Ради бога, не сердитесь, вы так много уже должны ему… Но если он не хочет, друг мой, разве я не всегда к вашим услугам? Отец мой дал мне для моих мелких расходов сорок луидоров, которые я охотно дам вам!

– Хорошо, я согласен, – сказал Ларош-Боассо с легкой гримасой презрения. – Я принимаю, Легри; отдайте эту сумму моему егерю Ларамэ, и я возвращу вам деньги сразу, как только мне повезет в игре. Я должен признаться, что вы добрый малый, Легри, и совсем не похожи на вашего отца. Я хотел бы попросить вас еще об одной услуге…

– Говорите, любезный барон; в чем дело.

– Вы обязались, не правда ли, беспрестанно находиться возле графини де Баржак во время охоты?

– Правда, и это честь…

– От которой вы откажетесь. Прошу вас, напротив, держаться сегодня как можно дальше от нашей прекрасной госпожи и от меня.

– Если вы требуете…

– Это еще не все! Вам надо всеми силами не подпускать к ней этого неотступного кавалера де Моньяка, а также следить, чтобы кто-либо другой не смог навязать ей свое общество… Обещаете ли вы это, друг мой?

– Вы от меня требуете настоящей жертвы, Ларош-Боассо, потому что наша хозяйка – восхитительное существо, но я принесу себя в жертву ради вас… Но, берегитесь, любезный барон; хотя я не знаю ваших намерений, мне кажется, что вы затеваете опасное дело… Графиня де Баржак окружена могущественными людьми и верными слугами. Этот кавалер де Моньяк, с его угрюмой физиономией и нелепыми манерами, не допустит шуток, и если он что-то заподозрит…

– Для этого-то мне и нужна ваша помощь. Вы мне давно доказали вашу преданность, Легри, и я знаю, как вы находчивы и изобретательны, я полагаюсь на вас! Надеюсь, вы займете этого цербера во время охоты, и я уверен, что моя надежда не будет обманута.

Эта лесть, ловко рассчитанная, имела целью воодушевить мещанина во дворянстве; поэтому Легри, несмотря на свое первоначальное нежелание помогать барону, пообещал сделать все, что от него требовалось.

Через несколько минут Ларош-Боассо и графиня де Баржак сидели на лошадях во дворе замка – он на прекрасном коне лимузинской породы, она на своей любимице Бюшь. У Кристины через плечо висел щегольской карабин с золотой насечкой, принадлежавший ее отцу. Барон кроме охотничьего ножа в голубых бархатных ножнах, украшенных серебряными волчьими головами, был вооружен большим карабином, великолепным как по своему внешнему виду, так и по своим боевым качествам. Отдан был приказ, чтобы все охотники шли пешком к Сожженному лесу, кроме начальника волчьей охоты и хозяйки замка; но и они должны были сойти с лошадей, как только приблизятся к стрелкам, чтобы не допустить никакого несчастья. Это распоряжение очень расстраивало кавалера де Моньяка, который, по причинам, ему известным, очень желал бы не терять из вида свою неблагоразумную госпожу. Когда она уезжала с начальником волчьей охоты, он подбежал к ней, бестолково размахивая тростью, и спросил плачущим, почти отчаянным голосом:

– Графиня, где же я встречусь с вами?

– Право, я не знаю, – отвечала Кристина, с трудом сдерживавшая свою нетерпеливую лошадь, – барон скажет вам…

Кавалер обратился с тем же вопросом к Ларош-Боассо, который рассеянно отвечал ему:

– Где-нибудь у Сожженного леса, ищите нас там.

Этот ответ не удовлетворил де Моньяка, и он хотел настоять, чтобы ему дали более определенные указания, но такой возможности не представилось. Барон сделал знак Кристине, и они поскакали галопом, слегка поклонившись де Моньяку, а почтенный шталмейстер лишь смог расслышать, как шалунья хохотала над какими-то словами барона.

Кавалер вздохнул, однако не лишился мужества и решил употребить все свои усилия, чтобы поскорее догнать беглянку. Он отправлялся уже в путь с этим намерением, когда Легри, щегольски одетый, с дорогим ружьем на плече, подошел к нему.

– Кавалер, – сказал он вежливо, – вы, без сомнения, спешите так же, как я, догнать нашу благородную хозяйку и начальника охоты? Мы непременно найдем их у Сожженного леса! А так как я не знаю здешние края и легко могу заблудиться в этом огромном лесу, не окажете ли вы мне честь отправиться вместе со мною на место сборища?

У Моньяка были свои причины не доверять Легри: он знал, что этот человек всецело предан Ларош-Боассо, но так как это предложение само по себе было весьма естественно, он отвечал церемонным тоном:

– Честь будет на моей стороне. Я к вашим услугам; пойдемте!

И чтобы подать пример, он быстро пошел вперед.