Головнин. Дважды плененный - Иван Фирсов

По другую сторону пролива, на Британских островах, правители всполошились. Имя Наполеона, победителя в Италии, давно не сходило со страниц английских газет. Англия не располагала сильной сухопутной армией. Об этом знал не только Наполеон. В далекой России, в ссылке, внимательно следил за военными кампаниями в Европе Александр Суворов. Как раз в это время он верно и точно подметил и оценил слабость и силу англичан. «Англичане слабы на суше, но не слабы в отношении обороны своих берегов. Но какой перевес на море! Не высаживая десанта во Франции, они не должны прекращать занятий колоний. Они слишком распыляют свои силы на канале и на Средиземном море, действуя оборонительно, между тем, как их силы обязывают к наступательной тактике. Они должны действовать настойчиво».

Наступать англичанам тогда нет-нет да и мешали мятежные всплески матросни королевского флота. Бунтовали поочередно то во флоте Канала адмирала Бритпорта в Ла-Манше, то в Немецком море у адмирала Дункана, то в эскадре адмирала Джона Джервиса, графа С. Винцента у Кадикса.

Мятежные экипажи спускали королевские флаги, вместо них на реях поднимали синие матросские фуфайки. С офицерами поступали человечно — свозили на берег.

Матросы бунтовали разрозненно, зачинщиков выявляли без особых усилий. Расправы с мятежниками были скорыми и жестокими. С ними-то не церемонились. В России тоже не миловали смутьянов. Пропускали сквозь строй своих же солдат, орудуя шпицрутенами [41], завезенными когда-то из Швеции. Но английские адмиралы действовали более коварно и расчетливо. Приговоренного к смерти бунтовщика казнили друзья-матросы с того же корабля. Такой порядок завел на своей эскадре Джервис. Против этой меры протестовали даже офицеры, но адмирал оставался непреклонным. Вот как описаны эти события очевидцем: «… состоялся суд над главными бунтовщиками, и как только приговор был постановлен, так адмирал приказал привести его в исполнение на следующее же утро — и только при посредстве команды корабля „Марльбороу“ без обычного в таких случаях присутствия во время наказания шлюпочных гребцов с других кораблей».

Капитан корабля выразил сомнение, что товарищи матроса «никогда не допустят повешения виновного». Лорд С. Винцент строго ответил: «Капитан Эллисон, вы старый офицер, сэр, служили долго, жестоко пострадали и даже потеряли руку в бою… Я поэтому был бы очень огорчен, если бы мне пришлось лишить вас возможности к дальнейшему повышению в ваши почтенные годы. Виновный должен быть повешен, в восемь часов завтрашнего утра и своими товарищами по кораблю; никто с другого корабля эскадры не прикоснется к горденю. Теперь потрудитесь возвратиться на свой корабль, сэр, и на тот случай, если вы не окажетесь способны командовать им, способный офицер будет наготове, чтобы заменить вас». Ночью, как всегда, приготовили виселицу на корабле. Вооружили на конце, ноке реи, блок с длинной веревкой, горденем и спустили петлю и свободный конец за борт. «В семь с половиной часов, когда на всей эскадре команда и офицеры были вызваны наверх, для того, чтобы быть свидетелями наказания, взоры всех обратились на сильно вооруженный барказ, отваливший от флагманского корабля, так как каждый знал, что на нем препровождался на место казни приговоренный, в сопровождении караульного офицера. Барказ скоро пристал к борту „Марльбороу“, и приговоренный был живо поднят на палубу и привязан к нок-горденю. Прошло несколько ужасных минут в полном безмолвии, которое было наконец прервано эскадренными склянками, бившими восемь часов. В тот же момент с флагманского корабля раздался пушечный выстрел, и в это мгновение преступник был уже поднят наверх; но затем, заметно для всех, он снова был приспущен; и волнение на всей эскадре достигло сильного напряжения! В самом деле, в этот ужасный момент, когда глаза каждого матроса на всех кораблях были устремлены на место казни, как будто шла решительная борьба между мятежом и властью; но затем матросы ходом подняли несчастного к ноку реи… Закон был удовлетворен и, — сказал лорд С. Винцент, — в этот момент, быть может, один из важнейших в его жизни, „дисциплина ограждена, сэр!“

Одна такая казнь стращала, но погоды не делала. Матросы продолжали бунтовать, мятежные корабли выводили из боевой линии.

Дыры в обороне затыкать становилось все труднее. Взоры англичан обратились к России. В Петербург пришли известия, что французы арестовали русского консула на Ионических островах. В феврале 1798 года генерал-адъютант Кушелев докладывал императору:

— Ваше величество, по сообщениям агентов, французы соединяют в Тулоне и Марселе множество кораблей и свозят туда войска, видимо, замышляется тайная экспедиция.

— И куда, ты думаешь?

— Расклад быть может двойной. На Британские острова или к нашим берегам через проливы. Есть такая версия.

— Упредить надобно. Готовь указ Ушакову. Эскадре выйти без промедления в крейсирство и решительно пресечь неприятеля, ежели объявится. — Павел вдруг усмехнулся. — Не позабудь, нынче я покровитель Мальтийского ордена, мне надлежит, как гроссмейстеру, печтись о его процветании и незыблемости.

Павел отдавал приказания короткими, рублеными фразами.

Подобострастный Кушелев, как всегда, льстиво улыбался своему сюзерену. Для генерал-адъютанта, давнего жизненного спутника, бывшего наследника престола, не было секретом тщеславие цесаревича. Он всегда радовался малейшему знаку внимания, оказанному его персоне. В Гатчине он наслаждался плац-парадами, почестями своих потешных гвардейцев, в прошлом году упивался сколько мог флотским церемониалом в честь своей особы.

Недавно пришло послание с Мальты. Орден мальтийских рыцарей состоял из древнейших дворянских родов почти всей Европы и воплощал их наследственные права. Кушелев вскользь заметил, что орден сей католический, но император досадно отмахнулся.

— Мне пожалован титул великого магистра, стало быть, теперь на Мальте присутствует и русское приорство. Я обязан быть их покровителем. Тем паче что там нашли приют изгнанные чернью французские рыцари. И не забывай, сей островок — господин Средиземного моря…

В этот раз Кушелев собрался откланяться, но император остановил его:

— Граф Воронцов доносит, что король сызнова испрашивает нашей помощи кораблями. Заготовь указ Адмиралтейств-коллегии. С началом кампании определить для помощи Великобритании две эскадры. Из Кронштадта флагманом предписать быть Макарову, другую из Архангельска, вице-адмиралу Тету…

В середине мая 1798 года на Кронштадтский рейд вытянулись снаряженные к походу корабли. Эскадра вице-адмирала Михаила Макарова отправлялась к берегам Англии. Пополнив запасы в Ревеле, Макаров обосновался на семидесятичетырехпушечном линкоре «Елизавета». Семь вымпелов под его командой выстроились в кильватерную колонну. Пять линкоров, фрегат, катер. Соответственно, как положено, при флагмане находился флаг-офицер. В первую кампанию за пределы Балтики в новом качестве отправился мичман Василий Головнин.

Флагман командует флотом, эскадрой. Он может быть и старшим флагманом, если у него в подчинении находятся другие отряды кораблей во главе с младшими флагманами. Во время похода или схватки с неприятелем флагман руководит боем, принимает решения. От их своевременности и правильности зависит успех похода или сражения. Но на море, не подвластной человеку стихии, динамика событий скоротечна. Все маневры и действия для достижения поставленной цели должны подчиняться единому замыслу. Свои приказы и распоряжения флагман сообщает командирам посредством сигнальных флагов днем, сигнальными фонарями — ночью. Одна из обязанностей флаг-офицера быстро и точно передавать приказания и принимать доклады от младших адмиралов и командиров. Поневоле флаг-офицер входит во все замыслы своего начальника, начинает мыслить с ним в унисон, а зачастую и подсказывает флагману кое-что…

Значимость Головнина в успешном управлении русской эскадрой возрастала вдвойне. Флот каждого государства имеет свои сигналы управления, на своем языке. Мичман Головнин уже прекрасно изучил английские сигналы и владел свободно английским…

В первых числах июля эскадра Макарова присоединилась к английской, вице-адмирала Онслова, и сразу включилась в блокаду голландского флота.

Головнин частенько отправлялся на шлюпке к английскому флагману с донесением и за получением указаний. Одним из первых он узнал, что французский флот из Тулона направился не к берегам Англии, а отплыл на восток.

Английские адмиралы стерегли французов у берегов Британии и Ирландии, Наполеон решил все иначе, он реально оценил силу англичан на море. Соотношение было явно не в его пользу.

«Чтобы в самом деле разгромить Англию, — еще прошлой осенью писал Бонапарт в Париж, — нам нужно овладеть Египтом». Но в Средиземном море его армаду караулил с небольшими силами контр-адмирал Нельсон. Помог шторм, который потрепал корабли Нельсона. В это время ночью четыреста французских транспортов под охраной линкоров и фрегатов двинулись на восток. Первая остановка — на Мальте. Крепость сдалась без боя. Бонапарт двинулся к Александрии. Чтобы сохранить втайне свой план, он приказал уничтожать все встречные купеческие суда.