Великолепная маркиза - Жюльетта Бенцони

Между тем август подошел к концу.

Вечером 2 сентября в тюрьме Форс начался переполох. Тюремщик Арди сообщил дамам, что Коммуна приказала выпустить женщин, сидевших за долги и за проституцию, а также горничных королевы — госпожу Базир, госпожу Тибо, госпожу де Сен-Брис и госпожу де Наварр. Четыре узницы порадовались за них. Может быть, эти монстры смилостивились и у них самих теперь тоже есть надежда на спасение? Только Анна-Лаура молчала. В отличие от нее остальные дамы во время пребывания в тюрьме научились ценить простую повседневную жизнь. Даже у принцессы Ламбаль, по-прежнему мнительной и пугливой, прекратились нервные приступы, и она почувствовала себя лучше.

Ночью, едва только женщины заснули, помолившись перед сном, послышался скрежет засова, и в камеру вошел мужчина. Это был незнакомец, прилично одетый, с приятным лицом. Он приветствовал взволнованных женщин, потом приблизился к постели Полины и произнес:

— Мадемуазель де Турзель, одевайтесь побыстрее и следуйте за мной.

Мать девушки сразу же встревожилась.

— Что вы собираетесь сделать с моей дочерью? — вскричала она.

— Не задавайте вопросов, сударыня. Пусть она встанет и идет за мной!

В одно мгновение обе женщины были на ногах. Анна-Лаура подошла к маркизе, чтобы поддержать ее, но та уже сумела взять себя в руки. Только голос выдавал охватившую ее тревогу:

— Повинуйтесь, Полина! — сказала, маркиза де Турзель. — Я надеюсь, что небо защитит вас…

Мужчина отошел в угол и повернулся к ним спич ной, пока женщины помогали перепуганной Полине одеться. Прощаясь, она склонилась перед матерью поцеловала ей руку. Конвоир тронул девушку за плече и подтолкнул к выходу. Госпожа де Турзель упала на колени. Она истово молилась, слезы заливали ее лицо.

— Что это за человек? — спросила принцессе Ламбаль шепотом. — Мы его никогда здесь прежде не видели.

— Тем не менее мне его лицо показалось знакомым, — Ответила ей Анна-Лаура. — Но только где я; его могла видеть? Возможно, в Тюильри? Единственное, что может нас утешить, это то, что он абсолютно не похож на тех ужасных существ, что мы видели здесь до сих пор.

— Будем надеяться, что вы правы и у нас появится хоть какая-то надежда. И потом, какую опасность представляет для них шестнадцатилетняя девочка? Мужайтесь, моя дорогая, — принцесса Ламбаль наклонилась к госпоже де Турзель. Но та словно не слышала ничего.

— Ах, моя дорогая принцесса, — с отчаянием заговорила она наконец, — вы не мать. Я молюсь только об одном — если Полине суждено умереть, то пусть господь соединит меня с ней как можно скорее.

— Боюсь, что ваша молитва будет услышана намного раньше, чем вы можете предположить, — вздохнула Анна-Лаура. — У меня предчувствие, что наступающий день не принесет нам ничего доброго…

— Тогда нам следует молиться, — воскликнула госпожа де Ламбаль, — и попросить у господа прощения за наши ошибки и грехи. — И она начала первой: «Господь милосердный, помилуй нас грешных…»

Всю ночь узницы молились, и Анна-Лаура присоединилась к ним. Самый большой подарок небес, которого они могут ждать, это как можно более быстрый конец.

Анна-Лаура решила, что этот момент настал, когда в шесть часов утра вошел всклокоченный тюремщик, а следом за ним шесть человек, вооруженных ружьями, саблями и пистолетами. Они обыскали помещение и ушли, осыпая ругательствами женщин. Только один; не произнесший за все время ни слова, задержался в дверях, пристально посмотрел на принцессу Ламбаль, а потом поднял к потолку глаза и руки.

— Перестаньте же плакать, моя дорогая госпожа де Турзель! — сказала принцесса. — Мы умрем, у меня больше не осталось никаких сомнений. Так подумаем же о том, чтобы собрать всю нашу храбрость и кончить нашу жизнь достойно.

Тут же под окнами послышался нарастающий шум толпы. Если встать на кровать госпожи де Ламбаль, можно было выглянуть в одно из двух окон, выходящих на улицу. Анна-Лаура так и сделала. Она увидела множество людей, вооруженных пиками и саблями. Она успела заметить и мужчину в доме напротив, который целился прямо в их окно. Пуля выбила стекло, но инстинкт самосохранения спас Анну-Лауру — она стремительно спрыгнула на пол.

— Вы правы, принцесса, — храбро заявила она, заставив женщин в который раз удивиться ее мужеству. — Я полагаю, что мы скоро умрем.

И Анна-Лаура постаралась привести себя в порядок с еще большей тщательностью, чем обычно. Принцесса Ламбаль и госпожа де Турзель последовали ее примеру.

В одиннадцать часов дверь распахнулась снова и на пороге камеры появилась вооруженная толпа. На этот раз они пришли за принцессой Ламбаль, но две другие узницы отказались с ней расстаться. Временное место своего печального пребывания мужественные женщины покинули вместе.

Во дворе их обступили люди в красных колпаках, со свирепыми лицами, налитыми злорадством и злобой. В толпе было несколько человек, которые, казалось, пытались хоть как-то сдержать ярость присутствующих, как свору на поводке. К одному из этих людей и обратилась госпожа де Ламбаль:

— Не могли бы вы дать нам немного хлеба? Мы ничего не ели со вчерашнего дня, у меня ослабли ноги.

Кто-то хохотнул:

— Они тебя вообще держать перестанут, как только суд вынесет тебе приговор. Потому что именно для этого тебя сюда и привели!

— Мне не в чем себя упрекнуть. Поэтому и суд меня не страшит.

Мужчина уже замахнулся на нее кулаком, но другой, с суровым лицом, весь одетый в черное, остановил его:

— Хватит, гражданин! Эту женщину еще не судили. Никто не смеет тронуть арестованных до суда.

Принцесса получила кусок хлеба и стакан вина, которые она разделила со своими подругами. Анна-Лаура хотела было отказаться от своей доли, но, оглядевшись по сторонам, приняла и хлеб, и вино, чтобы поддержать свои силы для самой последней, решительной минуты. Она понимала, что ей понадобится все ее мужество.

Так называемый трибунал заседал в канцелярии тюрьмы. С интервалом в пять-семь минут появлялись два устрашающего вида человека, вполне подходящих на роль подручных палача, хватали очередного заключенного и грубо волокли его к низкой двери, ведущей в канцелярию. Обратно ни один из арестованных не вышел. Поверить в то, что их отпускали на свободу, было невозможно, тем более что через такие же интервалы раздавался рев толпы, едва перекрывавший крики жертв…

— Нас всех перережут, — заметила Анна-Лаура.

Она произнесла это совершенно спокойно, но молодая и красивая женщина, стоявшая с ней рядом, тут же упала в обморок. Это была госпожа де Сетей, жена первого лакея короля. Госпожа де Турзель поспешила ей помочь. Она только успела привести бедняжку в чувство, когда пришли за принцессой Ламбаль.