Рейвенор Отступник - Дэн Абнетт

— Думаю, мы можем поторговаться, — сказал геолог.

— Ну? — медленно протянула Кара.

— Все в порядке. Ни единого признака рецидива — Белкнап стал убирать инструменты, осторожно складывая наиболее хрупкие элементы сканера.

Он посмотрел на нее, и Кара улыбнулась. Они обнялись.

— Я так боялась! — вздохнула она.

— И я. Понимаешь, когда ты пришла ко мне... Кара, любимая, не хочу тебя пугать или накаркивать беду, но ты уже должна была...

— Что? Умереть?

Ты должна была умереть. Той женщине, с которой я познакомился и в которую влюбился на Юстисе Майо-рис, оставалось жить только шесть месяцев. И вот внезапно раковая опухоль исчезла как по мановению руки. Мне все казалось, что я допустил какую-то ошибку, упустил что-то из виду и болезнь вернется. И когда ты пришла ко мне сегодня вечером... Но если я не полный профан в своем деле, то все в порядке. Опухоли нет. Ни единого признака. Ты здорова.

Кара поднялась. В корабельном лазарете они были одни, если не считать того, что возле коматозного мальчика в комнатке неподалеку сидел Фраука. Ануэрт и Файфланк сейчас были на мостике.

— А ты и в самом деле?.. — спросила Кара.

— Что?

— Полный профан в своем деле?

— Нет, — рассмеялся он. Кара поцеловала его в шею.

— Почему у тебя такое выражение лица? — спросил он, расстегивая халат и вешая его в шкафчик.

— Я так и не рассказала Рейвенору. Держала все в тайне. Теперь все в порядке, а тайна внутри меня осталась.

— О чем это ты?

— Мне было очень неприятно скрывать это от него, — пожала плечами Кара. — Приходилось учиться не говорить правду. Но теперь мне нечего больше скрывать, а чувство такое, будто я по-прежнему что-то прячу.

— Ничего не понимаю, — произнес он.

Она задумчиво поднесла к губам ладони и выдохнула.

— Трудно объяснить. Такое ощущение, будто я храню какую-то ужасную тайну, хотя мне совершенно нечего скрывать.

— Сознание обладает способностью к адаптации, — произнес Белкнап. — Оно привыкает к тому, к чему привыкает. Это пройдет.

— Очень надеюсь. Порой я просыпаюсь с мыслью, что еще немного — и ухвачу ее за хвост.

— Тайну?

— Да, тайну. Она имеет какое-то отношение к Карлу.

— Карлу?

— Знаю, знаю, — засмеялась Кара. — Это глупо, но почему меня не покидает чувство, будто я лгу только ради того, чтобы покрывать Карла?

Комплекс вины, — сказал доктор. — Просто чувство вины по отношению к Рейвенору. Трон его знает, почему все это увязалось с Карлом. Может быть, ты знаешь о нем что-то, чего не знаю я?

— Он просто напыщенный осел, который носит слишком много колец, но очень хорошо справляется с делом.

— Значит, ничего такого?

— Но почему-то, — пожала она плечами, — я чувствую себя настолько запутавшейся... Словно блуждаю в тумане. Почему, доктор, меня постоянно преследует ощущение неловкости? Может быть, я действительно что-то забыла?

— Недостаток двигательной активности, — ответил он.

— Точно.

Он оглянулся на дверь, затем снова посмотрел на Кару. Этот взгляд ей был хорошо знаком.

— Мы здесь одни?

— Фраука в соседней комнате.

— Ох, да кого заботит этот любитель клубнички?

Он поцеловал Кару, стаскивая с нее жилет и принимаясь ласкать ее груди. Она притянула его на койку лазарета.

— Значит, говоришь, недостаток двигательной активности? — промурлыкала она.

— Скажите, вы никогда не задумывались, как много вам удастся вытащить из магазина, прежде чем вас кто-нибудь заметит? — спросил Тониус.

— А это интересный вопрос, — ответил Рейвенор.

Они поднялись на обзорную башню, возвышающуюся над ульями Беринта, чтобы скоротать время до того, как вернутся Бэллак и Кыс. За поднятыми ставнями открывался роскошный вид на закованные в лед просторы и бесконечную метель. Кроме них в зале сидела только одна парочка обитателей нижних уровней, расположившаяся у противоположного края ограждения. Башня казалась храмом, посвященным стихиям. Тониус сел на металлическую скамью возле кресла Рейвенора.

— И все-таки? — спросил Карл.

— «И все-таки» — что? — спросила Мауд Плайтон, ставя на стол две металлические кружки с горячим секумом, которые приобрела в баре обзорного зала. Одну она подвинула Карлу и села напротив.

— Спасибо, — произнес Карл.

— Я заинтригована, — сказала Мауд, отхлебывая из кружки.

— Карл только спросил меня, не задумывался ли я над тем, как много смогу вытащить из магазина, прежде чем это кто-нибудь заметит, — сказал Рейвенор.

— А это интересный вопрос, - произнесла Плайтон.

— Вот и я ответил то же самое, — согласился Рейвенор.

— Нет, вы подумайте, — сказал Карл. — Мы превратились в отступников. Я понимаю, почему мы пришли к этому, и поддерживаю ваше решение. Все хорошо, все ясно. Вопрос только в том, на какой именно риск мы идем? Скажите, много ли вы сможете сделать прямо на глазах других людей, прежде чем они заметят, чем вы занимаетесь?

— Люди Мизард станут выискивать самые слабые признаки нашей активности. Посему мой ответ: очень немного.

— Просто очаровательно, — произнес Карл, поднимаясь. — Отговорки — это просто очаровательно. Вот только далеко ли мы продвинемся со всеми этими отговорками.

— Ты не поверишь, если я расскажу, как убегали порой люди, — произнесла Мауд Плайтон, — в моей профессиональной практике.

Вокс-динамики Рейвенора издали звук, соответствующий смеху.

— Вполне возможно, что и поверю, — сказал Карл, отставляя кружку. — Сэр, согласитесь ли вы, что вся наша работа состоит из сплошных тайн? Мы храним тайны, вскрываем тайны. Молох, не к ночи будь помянут, стал настолько опасен именно благодаря своему умению хранить эти самые тайны.

— К чему ты клонишь, Тониус? — спросила Плайтон.

— Я думаю так, Мауд, — ответил Карл, уставившись в бурю. — Дело ведь не в том, чтобы просто хранить тайны? Вопрос в том, как ими воспользоваться. В том, насколько вы способны к маневру.

— Маневру? — спросил Рейвенор.

— Да, сэр. Что вы говорите и чего не говорите. Тайны недостаточно держать взаперти. Необходимо обладать силой и мужеством, чтобы открыть свою тайну, когда поймешь, что это ни на что не повлияет.

— Интересная мысль, — сказал Рейвенор. — Разверни ее, Карл.

— Мы что, в классе? — рассмеялся Тониус.

— Мы в классе, пока я не сказал обратного, Карл Тониус, — ответил Рейвенор.

— Верно замечено, — сказал Карл, помрачнев. — Для начала стоит вспомнить присказку, что память лучше всего у враля.

— Старые добрые школьные азы, — произнесла Плайтон. — Я узнала это в первый же свой день на рабочем месте. Мошенникам необходимо обладать отличной памятью, чтобы не забыть, где именно они соврали. Чтобы липовая история не вскрылась при допросе, нужна просто феноменальная память.

— Звучит словно совет от Магистратума, — заметил Рейвенор.

— Да, да, — сказал Карл, — но враль, настоящий враль время от времени должен раскрываться. Просто ради того, чтобы сохранить рассудок. Он должен либо покаяться, либо начать действовать открыто, когда уверен, что этого никто не заметит. Он должен научиться время от времени говорить правду, не попадая впросак. Хотя бы ради того, чтобы удостовериться в целостности своего вранья.

— И ты полагаешь, что подобные рассуждения могут двигать и Молохом? — спросил Рейвенор.

— Возможно. Над этим стоит подумать.

— Учтем,— сказал Рейвенор.— Отличная, свежая мысль, Карл.

— Благодарю вас, сэр, — улыбнулся Карл. — Но скажите, что, если некто сделает что-то подобное прямо сейчас, перед вами?

Он взмахнул правой рукой. Плайтон отставила кружку и Достала пистолет из-под куртки. Она сняла оружие с предохранителя и приставила к своему виску.

— Карл, похоже, ты слишком много нервничаешь, — произнес Рейвенор. — Напряжение плохо на тебе сказывается...

— Или вот это? — произнес Карл с усмешкой. Он снова взмахнул рукой, которая запылала тусклым красным жаром.

Парочка, сидящая на противоположной стороне обзор-го зала, целовалась. Парня неожиданно оторвало от его девушки и потащило по воздуху к окнам купола. Девушка заорала, не веря своим глазам. Он пытался закричать, размахивал руками, но продолжал плыть по воздуху, в итоге мягко, будто мыльный пузырь, налетев на окно.

Потом он прошел сквозь стекло, как рука проходит сквозь воду.

Оказавшись снаружи, он завопил. Но никто не мог уже услышать его, хотя его возлюбленная кричала за двоих. Ледяное крошево, гонимое бурей, вмиг изодрало его одежду, и ветер прижал парня к стеклу.

Нестихающий поток бритвенно-острых льдинок менее чем за тридцать секунд ободрал плоть с его костей. Скелет, украшенный окровавленными полосками мяса и все еще сохраняющий целостность, с иссеченными органами, продолжающими пульсировать в грудной клетке, медленно сползал по стеклу, оставляя за собой красную размытую полосу, а затем рухнул во тьму.