Реставратор - Аманда Стивенс

Мы стояли и подсматривали, и вдруг Мариама оглянулась через плечо. Ресницы полуопущены, губы лукаво изогнуты, искусительное приглашение одновременно возбуждало и нервировало.

— Мы не должны здесь находиться, — попятилась я от двери.

— Не будь такой ванилькой. Тебе нравится наблюдать за ним.

Ядовитый смех Мариамы преследовал меня весь обратный путь вниз по ступеням.

По спине пробежали мурашки, и я обернулась. Сбоку мелькнуло что-то тёмное. Я развернулась бежать, но дорогу преградил призрак девочки. Ноздри защекотал аромат жасмина.

Она подняла руку и поманила меня за собой. Я попыталась вспомнить правила папа́, но не смогла. Так же как и противиться безмолвной команде духа.

Она повела меня прочь от мавзолея, в район кладбища, где я прежде никогда не бывала. В стороне я заметила скопление народа возле надгробного камня. Все обернулись, когда услышали мои шаги, и я узнала их по лицам — Камилла, Темпл, Итан, Даниэль Микин. Даже доктор Шоу. Загадочно улыбаясь, он отошёл в сторону, приглашая меня встать в круг.

Заняв своё место среди них, я уставилась на землю, пытаясь увидеть, что же такое привлекло их внимание.

Перед моим взором предстала пустая могила.

А затем я вдруг почувствовала давление в спину и полетела в тёмную бездонную яму.

Мою могилу...

Я резко подскочила на кушетке, судорожно ловя ртом воздух.

Потребовалась минута, чтобы понять, где я нахожусь, и вторая — чтобы успокоиться. За то время, пока я спала, в кабинете похолодало. Я отключила подачу энергии, когда вернулась из ресторана, так как в доме было жарко и душно, и не подумала отрегулировать термостат, пока проваливалась в сон. Теперь в комнате стало так холодно, что запотели окна.

Я потянулась за шерстенным пледом, наброшенным на изножье кушетки, и резко замерла. Втянула воздух носом. В комнате ощущался аромат жасмина, такой слабый и нежный, что казался остатком сна.

Но я знала, что он настоящий. Она была здесь.

Укрывшись пледом, я задрожала в темноте. Я не могла различить сад сквозь матовые стёкла, но я знала, что она там.

Свет из кухни просачивался в кабинет, делая заметными капли конденсата, бежавшие по стеклу.

Я задержала дыхание и стала ждать...

На инее возник рисунок, как будто его выводили невидимым пальцем с другой стороны.

Сердце.

Такое же я сложила в саду из галек и ракушек.

Этот образ появился всего на одну секунду и исчез в другую, уплывая в ручейке конденсата. Жасминовый аромат исчез.

Девочка тоже исчезла в тумане, но я знала: она вернётся. Она не оставит меня в покое, пока я не пойму, что ей нужно.

Глава 15

Ночью морось перешла в ливень. Эксгумацию пришлось отложить из-за непогоды, так как сырую землю было невозможно просеять через сито.

И раз я не могла работать на улице, то провела остаток утра в Эмерсоне. Ряд безымянных могил возле северной стены оставался не идентифицированным, и, как ни странно, я не могла найти захоронения двух человек, про которых вычитала в старинной фамильной Библии.

Создание карты для такого старого кладбища, как «Дубовая роща», всегда вызов — словно собираешь воедино мозаику. Недостающие надгробия, утраченные записи, неразборчивые надписи, заросшие могилы — время беспощадно не только к живым, но и к мёртвым.

Я настолько увлеклась своим занятием, что сначала не обратила внимания на скрежет.

А затем подняла голову и села очень тихо, спрашивая себя, не мышь ли это прогрызает себе путь в одной из коробок.

Архив, расположенный в подвале эмерсонской библиотеки, представлял собой тесное помещение с мрачными альковами и полутёмными коридорами, вдоль которых выстроились бесконечные стеллажи с записями.

Обычно я не возражаю против тёмных замкнутых пространств, но непонятный звук порождал слегка панические чувство изолированности. Я была одна. Стол, за которым я работала, стоял фасадом к широкой лестнице, ведущей на первый этаж. За всё это время в подвал никто не спускался.

«У тебя просто разыгралось воображение», — убеждала я себя. Это старое жуткое место, полное звуков и запахов прошлого. Такое же, как и десятки других подвальных архивов, где я провела множество счастливых часов, уйдя с головой в биографии давно умерших людей.

Сбросив наваждение, я вернулась к работе.

И вот снова — свирепое царапание, сопровождаемое оглушительным грохотом.

Должно быть, коробка упала на пол. Тогда это точно не мышь.

По спине побежали мурашки. Я наклонила голову и прислушалась.

В конце одного из коридоров мелькнула тень. Я ахнула, прежде чем сообразила, что это человек, а не пугающий силуэт, с которым я столкнулась на тропинке к «Дубовой роще».

— Здесь кто-то есть?! — крикнула я.

— Это я! — раздался удивлённый ответ. — Я и понятия не имел, что не один. Вы давно здесь сидите?

— Пару часов. — Я вгляделась в сумрак. — Но я не видела, чтобы кто-то ещё спускался по лестнице.

— Я воспользовался чёрным входом. Наверное, поэтому мы друг друга и не заметили.

Мужчина приблизился ко мне, но я не узнавала его ни по лицу, ни по голосу, пока он не встал ко мне практически вплотную.

— Мисс Грей, не так ли? Даниэль Микин. Мы познакомились в «Восторге».

— Да, конечно. Приятно снова с вами встретиться, мистер Микин.

— Пожалуйста, просто Даниэль.

Я наклонила голову.

— Амелия.

Он бросил взгляд на мои документы и книжки, разбросанные на рабочем столе.

— Изучаете историю «Дубовой Рощи»?

— Да.

Я рассказала про могилы без имён и имена без могил.

— С такими дилеммами самому в могилу недалеко?

Я улыбнулась.

— Воистину.

— И никак не сходится?

— К сожалению, нет. Но, возможно, вы сможете мне помочь. Как я понимаю, рядом с кладбищем была церковь.

— Да, фактически первоначальная секция кладбища принадлежала церкви. Когда здание было уничтожено, городские власти не стали забрасывать удалённое место и открыли новое, больше похожее на парк-кладбище прямо напротив старого погоста. Со временем люди забыли о границе, и оба места стали называться «Дубовая Роща».

— А вы случайно не знаете, не были ли потеряны или уничтожены реестры при сносе?

— Конечно, такую возможность исключать нельзя. Многие старые записи погибли в огне во время и после гражданской войны. Возможно, некоторые были перемещены или неправильно оформлены. — Он хмуро огляделся. — Как и с «Дубовой Рощей», архивами позорно пренебрегали множество лет. Система остро нуждается в полном обновлении.

— Спорить не буду. Я убила огромное количество времени, ковыряясь во всех этих коробках.

— Моё самое любимое занятие на свете, — сказал он с улыбкой.

— Как и моё.

— И вы не имеете ничего против одиночества? Большинство находит это место угнетающим.

— Я никогда не возражала против общества самой себя.

Одиночество — мой старый друг.

— Я просто жалею, что не могу найти нужное.

— Знаете, в некоторых из книг в моём кабинете есть отсылки на «Дубовую рощу». Я просмотрю их, как вернусь, и поищу что-нибудь полезное для вас.

— Спасибо. Буду вам очень признательна.

Всё время, что мы разговаривали, он неловко держал левое запястье в стороне, что напомнило мне о предположении Темпл по поводу его шрама и возможной попытки самоубийства.

Как будто читая мои мысли, Микин начал тихонько пятиться обратно в тень.

— Мне не стоит мешать вам работать.

— Только один вопрос напоследок...

Он услужливо задержался.

— В прошлый вечер за ужином Темпл и Итан упомянули, что вы учились вместе с ними на последнем курсе. Кажется, вас связывает долгая история с этим университетом.

— Иногда мне кажется, что слишком долгая.

И снова неодобрительная улыбка.

— В ходе моих исследований я наткнулась на отсылку к тайному университетскому обществу. Оно называлось «Орден гроба и когтя». Вы что-нибудь о нём знаете?

Он явно не особо жаждал отвечать на этот вопрос. Его глаза так и забегали от неуверенности.

— Я немного знаю об этом обществе, но не думаю, что подобная информация поможет решить вашу могильную проблему.

— Нет, я знаю, что нет. Но в кладбищенском искусстве используется множество символов и образов тайных обществ. Думаю, я могла наткнуться на знаки этой организации в «Дубовой роще».

— Я ничего не могу рассказать вам о символах. Не зря же их хранили в тайне. Могу лишь сказать, что орден двадцатого века сильно отличается от общества, основанного в 1800-х. Эволюция, на мой взгляд, не всегда была успешной.

— Я где-то читала, что в восьмидесятые в устав внесли поправки, позволяющие включать в ряды женщин.

— Одна из более просвещённых фаз. Хотя «просвещение» — немного неправильное слово в описывании организации, которая по своей природе ограничена.