Чисто альпийское убийство, или Олигархи тоже смертны - Ирина Пушкарева

Пока детектив рассуждал о возможной причастности любвеобильного жеребца к убийству журналистки, Элка внимательно наблюдала за реакцией присутствующих в зале людей. И правильно делала – такого обилия эмоций она давно не видела. Может, конечно, все эти люди просто из-за убийства так переживали и нервничали, но…

Выслушав версию о возможной любовной связи Ларски и бармена, Никифоров ухмыльнулся. Господи, а ему-то какое дело до личной жизни журналистки?

Вот поведение Каца вполне понятно, олигарх как-никак жениться на Морише собирался. Этот факт объясняет нервную дрожь подбородка и похрустывание костяшек пальцев.

Гы-гы, а Нахимовы-то чего разнервничались? Идейка побагровела, губы свои тонкие грызть принялась. А сам Колян идеально-белыми зубами скрипанул! Здрасссьте, этот-то чего? Тоже с Моришей, что ли, спал и теперь его ревность к породистому жиголо обуяла? Тогда понятно, отчего женушка его так психует. А вдруг вообще жуткое дело – мэр с барменом развлекался? То-то было бы весело! И в этом случае реакция жены тоже объяснима. Хотя чего тут удивляться – с такой мерзкой женой мужик и по работникам общепита мог начать таскаться.

Так, кто тут у нас еще остался? Ага, Белла – дамочка поджала губы, а по лицу разлилась мертвенная белизна, идеально наложенный макияж выглядел сейчас японской маской – кроваво-красные губы на белоснежном лице. Ну, с этой мадемуазель все понятно, дело уже обсужденное. Похоже, ее бесит одна только мысль о возможной измене любимого.

Ой какая прелесть! Вы только посмотрите, кто тут у нас зашевелился! Сидевшая в левом дальнем углу никифоровская девчачья стайка встрепенулась, забурлила, зашушукалась осуждающе. А Кацевские девчонки продолжали равнодушно жужжать над какими-то глянцевыми журнальчиками. Им что, совсем неинтересно, что тут про убийство человека говорят? Вот ведь циничные рыбки!

Единственным человеком, никак не отреагировавшим на рассуждения детектива, был Брост. Кирилл Сергеевич спокойненько продолжал ковыряться зубочисткой в ногтях и помахивать левой ногой. Мол, хватит тут уже рассусоливать, давайте дальше разговоры разговаривать.

А детектив продолжал рассуждать. Спокойно, размеренно, объективно – и очень для всех присутствующих опасно:

– Вы знаете, сегодня утром мне пришлось столкнуться с мнением присутствующей здесь дамы. – Д’Ансельм изобразил легкий поклон в сторону злобно пялившейся на него Идеи. – И мнением очень неприятным. Меня, опытного профессионала, обвинили в затягивании расследования и в профессиональной непригодности. Скажу вам честно, подобные высказывания в свой адрес я слышу не часто. Но! В данном случае я решил, что мадам Нахимова, наверное, права. Может быть, у вас, в России, подобные дела расследуются намного быстрее?

Тут народ весело захихикал. Дык, конечно же, у нас вообще преступления раскрываются вот прям через двадцать минут! Приходят умные и добрые милиционеры, оглядят все вокруг чутким прищуром – и сразу же убийцу находят. Ага, и ведь не ошибаются никогда, ни разу у нас в стране преступник не остался безнаказанным! Не то что у вас тут, у лягушатников отсталых… Уже вторые сутки по шли, а злобный маньяк все еще не на электрическом стуле! Безобразие в чистом виде, а не полиция у вас тут в Альпах!

Спокойно переждав, когда народ притихнет, д’Ансельм продолжил:

– И знаете, что я решил? Раз я не могу справиться один, так почему бы не привлечь к этому делу заинтересованных лиц? Дамы и господа, а давайте расследовать убийство сообща?

Естественно, ничье мнение его не интересовало, это он так, для поддержания разговора предложил. Стоит ли говорить, что и ответа на свой риторический вопрос француз дожидаться не стал. Он просто принялся рассуждать вслух:

– Знаете, что самое главное в расследовании убийства? Главное – это мотив. Любое преступление обусловлено мотивом. Месть, ревность, угроза разоблачения, ненависть, жажда наживы, иногда даже любовь могут стать поводом убить человека. Насколько я понимаю, наследников Мориши Ларски среди присутствующих нет, так что желание обогатиться за счет гибели журналистки как мотив мы отметаем. И что у нас тогда остается?

Детектив с любопытством уставился почему-то на Броста. Тот под его пронзительным взглядом поежился и пробурчал:

– Чего вы на меня так смотрите?

– Глаза у вас красивые, – совершенно невпопад отреагировал француз и тут же забыл про нервничающего телемагната. – Он продолжил размышлять вслух: – Мадам Нахимова, насколько я понимаю, очень переживает, что ее пребывание в Куршевеле затягивается, в то время как она хотела бы поскорее покинуть нашу страну. Ну, раз вы так торопитесь, давайте с вас и начнем. Вы не против? – И опять, не дожидаясь ответа: – Ну вот и замечательно. Знаете, а ведь у вас и у вашего мужа было больше всего поводов избавиться от назойливой журналистки. Вы даже принародно оскорбляли погибшую, угрожали ей расправой. Все присутствующие здесь имели счастье наблюдать скандал, разразившийся между вами и Ларски за несколько часов до убийства. Может, поведаете нам, что вы не поделили с пострадавшей в то утро? Расскажите! А лучше всего просто признайтесь в убийстве, и мы спокойно разойдемся по своим делам и не будем тратить драгоценное время на выворачивание чужого грязного белья. Итак, вы готовы к чистосердечному признанию?

Видок у женщины по имени Идея был презабавнейший. По мере того как Элка доносила до нее смысл сказанного детективом, цвет лица мэрской жены менялся со свекольно-бордового до нежно-зеленого с промежуточным желтовато-серым оттенком. Она хватала ртом воздух, руки ее вдруг заходили ходуном, а объемная, перетянутая канареечной футболкой грудь вздымалась и опадала, как волны Индийского океана.

– Ч-чего он несет? – неожиданно высоким голосом воскликнула перепуганная Нахимова. – В ч-чем я должна признаваться? Эт-т…

Дослушивать заикающуюся женщину детектив не стал. Он махнул рукой в ее сторону:

– Перестаньте разыгрывать комедию и изображать из себя невинность. И вы, и ваш муж убеждали меня, что поводом для утренней ссоры стала очередная клеветническая статья, автором которой являлась Мориша. Так вот, любезная, как мы выяснили, из-под пера известной журналистки не вышло ни единого очерка про вашего мужа. Ни хорошего, ни плохого. Она ничего о нем не писала. Значит, у вас был какой-то другой повод прилюдно угрожать женщине, которая погибла через несколько часов после вашего с ней конфликта. И вообще, согласитесь, интересно получается – вы пытаетесь ударить журналистку, не сделавшую вам ничего плохого, а через какое-то время она погибает при загадочных обстоятельствах. И все напрямую указывает, что совершить преступление могли только вы или ваш благоверный супруг.

В этот момент с места подорвался уже лично сам мэр – он закричал, затопал ногами и даже слюной от ярости брызгать стал:

– Как вы смеете? На каком основании? Как вы смеете меня обвинять? У вас нет доказательств! Вы же сами говорили, что Мориша не писала про меня ничего плохого, а это значит, что у меня не было повода ее убивать!

– Прекратите истерить. – Голос детектива зазвенел как натянутая струна. – У меня полно доказательств. Например, ни у вас, ни у мадам Нахимовой нет надежного алиби. Вы оба утверждаете, что провели время в номере. Но подтвердить эти слова никто не может. А ведь все указывает на то, что в номере Ларски был человек, с которым потерпевшая была близко знакома, кого она сама впустила в номер. Насколько я знаю, ваша жена и погибшая женщина были достаточно давними подругами, чтобы ходить друг перед другом в халате на голое тело.

Едва Элка успела перевести эту фразу, как народ взволновался. При слове «подруги» Кац громко гоготнул, рыбки обоих олигархов всколыхнулись, а Белла осуждающе покачала головой.

– С чего вы решили, что они были подругами? – удивленно вскинул бровь Никифоров. – Насколько я знаю, эти две курицы никогда между собой не общались. Колян свою кикимору, – олигарх мотнул головой в сторону Идеи, – вообще на тусовки редко вытаскивает. Хотя я бы на его месте эту корову тоже людям не показывал, – последнюю фразу Никифоров произнес, цинично разглядывая оплывшую тушку мэрши.

Странно, но та на его оскорбления никак не отреагировала.

– Я сказал «давние подруги». Дело в том, что мадам Нахимова и Ларски были знакомы с детства. Они даже ходили в одну школу. Разбирая это дело, я наткнулся на очень интересную деталь – оказывается, одна из подозреваемых персон родилась и выросла в том же маленьком городке, что и потерпевшая. Населенный пункт называется… – Француз схватил со стола бумагу и прочел по слогам, с непередаваемым шармом: – Бъестъях. Это на севере России. Согласитесь, это выглядит немного странно – две особы, родом из одного маленького городка, встретились довольно далеко от родины. Одна из них угрожает другой, в итоге вторая погибает. Может, журналистка знала что-то такое, что жене известного чиновника не хотелось бы афишировать? И это «что-то» стало поводом для убийства?