Охота на волков - Андрей Щупов

Остановился Леонид только когда увидел, что оба противника лежат на полу. На лица их лучше было не глядеть, и, спрятав железку в карман, он перепрыгнул через тела, гигантскими скачками устремившись вниз.

Верка сидела, демонстративно забросив ногу на ногу. Плюшевая мини-юбка ничего не скрывала, и белые полные ноги, безобразно красивые, до головокружения притягательные, заставляли его глаза выписывать загадочные пируэты. Улыбалась она соответственно, и потому Клест обращался в основном к ней.

— А что? Мать на работе, — самое то! Купим пузырь, фисташек, шоколаду.

Малолетняя подруга Веры, тонкокостная пичуга лет двенадцати, причмокнула крашенными губешками.

— Мне, Клест, купи. Я пойду.

— Куда пойдешь?

— А куда захочешь.

— Тогда иди-ка ты… — Клест сказал куда, но весело, без злобы. Подруги звонко рассмеялись.

— Ну что, Верунь, пойдем?

— Не-а…

— Ну пойдем!

— Не-а…

— Да пойдем же! Чего ты?…

Когда-то подобные диалоги назывались флиртом. Теперь это выродилось в откровенное занудство. Одно и то же на разные лады в течение многих часов. Крепость подвергали настойчивой осаде, по всем известным канонам крепость обязана была рано или поздно сдаться. Таким образом мужская половина уличной поросли ухаживала за женской.

Клест, сухой, подвижный парень, неожиданно почувствовал, что отсидел задницу. Оторвавшись от лавки, он с подскоком разбежался и ударил ногой по огораживающему полисадник заборчику. Он не сомневался, что проломит одну из досок, но забор выдержал. Заинтересованный, Клест примерился снова.

— Что, Верок, пойдешь? — он хряснул пяткой по ограде. Дерево хрустнуло.

— Не-а…

— Тогда весь забор у вас тут покоцаю, — Клест с азартом повторил удар. Одна из досок наконец-то вылетела, — в зубчатом ровном частоколе образовалась щербина.

— Ладно, — одергивая на бедрах юбку, Вера словно бы нехотя поднялась. — А-то ведь точно все тут поломаешь. Кавалер, блин!…

Сердце у Клеста радостно трепыхнулось. Несмотря на свои четырнадцать лет, Вера была телкой пышной и рослой. Настоящая баба без всяких скидок. Оттого и разгуливала в коротких юбчонках, а, разговаривая с парнями, лениво растягивала слова. Уже знала себе цену. С кем попало не ходила. С Клестом же время от времени соглашалась. Он тоже знал себе цену. В этом дворе и в этом районе его уважали.

Город гудел и потрескивал от переизбытка внутреннего напряжения. Подобно тучам он способен был порождать молнии, и сгустки энергии с готовностью разили зазевавшихся. Впрочем, сотрясающего душу ужаса подобные грозы не наводили. С тем же успехом гул и потрескивание города напоминали храп. Храп безмятежно дремлющего существа.

Вера вышагивала, цокая каблучками, Клест то нагонял ее, то снова чуть отставал. На дороге дымно газовали самосвалы. Покатые «жигуленки», казалось, сновали у них между колес. Очередь у гастронома судорожно теснила синелицых леваков, бесконечной кишкой втягиваясь в душное пространство магазина. Дружно взявшись за руки, по тротуару шагали улыбающиеся близняшки — в одинаковых малиновых сандаликах, в одинаковых сиреневых курточках. В сумме им было лет восемь, не более. Мамаша чудесной парочки, по габаритам заслуживающая самого полного уважения, следовала за детьми, без усилий неся под мышкой трехметровый ковровый рулон. Свободная рука кокетливо помахивала сеткой с килограммовым брикетом масла. Близнецов Клест не заметил, на ковер кивнул Вере. Однажды они забавлялись на таком же. Верка, правда, сказала, что неудобно и колюче, а вот Клесту понравилось. Глаза его сами собой сползли к ногам подружки. Забыв о ковре, он ускорил шаг.

С опаской озираясь, мальчишки били о груду шлакоблоков собранные на помойках бутылки. Ботинками азартно додавливали осколки. С высоты четвертого этажа бутылочное крошево напоминало россыпь изумрудов.

— Вот падлы! — курящий на подоконнике Клест неожиданно припомнил, как около месяца назад, убегая от ментов, растянулся на земле, разодрав колени о такие же вот осколки. Поискав глазами чем бы швырнуть в пацанов, он ограничился тем, что угрожающе свистнул. Свистеть Клест умел. Ребятня испуганно прыснула в стороны.

Благостно потянувшись, Клест обернулся к подружке. Солнце било сквозь открытое окно, — под его напором противоположная стена масленно плавилась. Вера сидела в кресле абсолютно голая и щипчиками подравнивала ногти на ногах. Носок она подтягивала как можно ближе, лицо в момент скусывания принимало озабоченное выражение. Она хмурилась и чуть выставляла наружу язычок. С щелчком срезанный кусочек наманикюренного ногтя летел в сторону окна. Иногда Вера приподымала голову, словно провожала его глазами.

«Голая, а мне хоть бы хрен», — озадаченно подумал Клест. Они пробарахтались на диване больше часа, и вид крупного белокожего тела оставлял его теперь совершенно равнодушным. Он и сам был готов удивиться такому обстоятельству. Только что домогался Веры, вьюном ходил возле, чуть ли не зубами ее грыз, — и вот вдруг уже ничего не надо и даже глядеть на нее — полная скука. Ни колышущаяся грудь, ни ноги, ни темный пушистый треугольничек — ничто уже не волновало Клеста. И если разобраться, то даже напротив — вызывало легкую брезгливость. Глядя, как Вера стрижет ногти, Клест вспомнил привокзальную картину: две старые татарки, сидящие возле касс, кирпичами дробящие орехи. Тротуар вокруг был густо замусорен скорлупой. Шкет из компании Клеста прихватил из мешка неопрятных торговок пригоршню орехов — и какой же хай они подняли! Точно в каком-нибудь оперном им плюнули на голову. Клест подивился сравнению, пришедшему в голову, и немедленно воплотил фантазию в явь — то бишь сплюнул с четвертого этажа. Внизу, правда, никого не было, но наблюдать за летящим плевком было тоже интересно.

— Слушай, а ты хотел бы полетать на шаре? — не глядя на приятеля, Вера продолжала стричь ногти — теперь уже на второй ноге. Она сидела в лягушачьей позе, но даже не догадывалась, что вызывает раздражение приятеля.

— Каком еще шаре?

— Ну… Здоровом таком. Знаешь, по телеку показывают иногда. Шар, но немного вытянутый книзу. И на апельсин очищенный похож — весь из долек.

— Из долек… Сама ты долька! — буркнул Клест. — Другого места для своих когтей не нашла?

Зарождающую ссору прервал стук в дверь.

— Линяй! Мать пришла, — быстро соврал Клест. Матери он не ждал. Это могли быть только пацаны. Но Верка ему порядком надоела. Следовало ее выпроводить и побыстрее.

Это оказались Шмон с Косыгой и некто прыщавый, с чересчур длинной шеей и чересчур короткими ногами. Этого третьего Клест не знал, вернее помнил, но довольно смутно. Кажется, какой-то студент, лет на пять или шесть старше их. Мелькал на вечеринках у Шмона, примазывался к крутым ребятам.

— Вот, привели, — Шмон, вертлявый балагур, — из тех, кого зовут «метр с кепкой», кивнул на прыщавого, по-хозяйски просеменил в комнату. — Говорит, дело к тебе есть.

Дело на поверку оказалось долгом, и Клест тут же поскучнел. Он частенько одалживался, но кредиторов, само собой, на дух не переносил. Одно дело — карточный долг, и совсем другое — долг фраерский. Одно другому не ровня. Вот и этот задрипанный студент утверждал, что на одной из пьянок дал взаймы кругленькую сумму.

— Может, не дал, а подарил? — хмуро поинтересовался Клест. — Мне любят дарить.

Косыга подобострастно хихикнул. Он был из понятливых шестерок. На нем ездили все, кому не лень.

— Да нет же, Клест! Ты вспомни! — прыщавый заволновался. — Около месяца назад! Ты попросил, я дал.

— Точно! — Клест хлопнул себя по лбу. — Было такое. Только просил не я, а он. И дал ты ему, — Клест пальцем указал на Косыгу. — Ну, Косыга? Было такое, признавайся?

— Когда это? — у Косыги приоткрылся рот, ресницы растерянно запорхали. Шуточки Клеста иногда доходили до него с запозданием.

— Ладно, ладно, забыл уже? — Клест игриво подтолкнул его в плечо. — Куревом угостишь?

— Конечно, какие дела! — Косыга суетливо полез в карман, вытащил пачку сигарет. — Держи.

— Вот спасибочки, — Клест выцепил сигаретину, пачку далеко не пустую смял в ладони, затолкал обратно в карман Косыге. — Чего? Ты что-то сказал? — левой ладонью наотмашь он ударил Косыгу по виску. Парня шатнуло, но на ногах он устоял. Клест без подготовки пнул его в живот, за ворот крутанул, опрокидывая на пол.

— За что? — Косыга лежал, руками пытаясь прикрыть лицо.

— Руки! — заорал Клест. — Я сказал: руки!

Косыга с дрожью приоткрыл голову, поскуливая попросил:

— Только по зубам не надо!

Прыщавый, наблюдавший за схваткой, заметно побледнел. Спиной прижавшись к двери, он шумно дышал, как дышат склонные к обмороку люди.