Волшебство любви - Кэролайн Линден

Она улыбнулась и подняла бокал.

— За успешное партнерство, милорд! — Выбившийся из прически завиток дрогнул, когда она запрокинула голову, чтобы выпить вино.

Кожа ее шеи была гладкой и бархатисто-нежной на вид, словно свежий персик. Серьги с гранатом таинственно поблескивали в ее ушах. И когда она улыбнулась ему вновь, верхняя губа ее блестела от вина. Эдвард почти чувствовал вкус этого вина своим языком… и не мог отделаться от мысли, что теперь больше не связан помолвкой.

Когда Франческа вопросительно на него посмотрела, он без колебаний протянул ей бокал. Отчего-то умеренность и здравомыслие сегодня у него были не в чести. Он наблюдал за игрой света и тени на ее лице, когда она подливала бренди в его бокал. Нет, «импозантная» — не вполне верное для нее слово. Как, впрочем, и «красивая». Хотя ее никак нельзя было назвать невзрачной. Нос у нее был чуть длинноват. Рот был крупным, а губы пухлыми. Глаза ее, когда она подняла на него взгляд, были цвета хорошего бренди и блестели от восторга. А волосы ее при свете свечей определенно имели медный оттенок и, казалось, сами излучали сияние.

— Да, — сказал он, возвращая мысли на более безопасную тропу, — партнерство наше действительно оказалось успешным. Слоун не устоял против ваших методов убеждения, как вы и предсказывали, и теперь я у вас в долгу. Я готов немедленно договориться о встрече с тем солиситором, которого вы сочтете достойным представлять ваши интересы. — Чем скорее он исполнит свои обязательства, тем быстрее избавится от необходимости встречаться с ней, и, таким образом, перестанет испытывать настоятельную потребность к ней прикоснуться. Франческа направилась к камину и вытащила листок бумаги из резной шкатулки на каминной полке, затем пошла к нему и села рядом с Эдвардом. Когда она опустись рядом с ним, прошелестев шелками, юбки ее задели его ступни. Он почувствовал, как шелковая оборка цвета пламени скользнула по его лодыжке.

— Я составила для вас список, — сказала она. — Я уже переговорила с большинством этих господ, но без видимого результата. Остается лишь надеяться, что один из них передумает.

Эдвард старался не замечать этого легкого шороха шелка по лодыжке. Он чувствовал его даже сквозь ткань брюк, он чувствовал и аромат ее духов тоже — свежий, густой аромат, который заставлял его думать о темных садах под лунным сиянием. Кажется, бренди слишком сильно обострил его восприятие. Увы.

Он допил бренди и неохотно поставил пустой бокал на стол. Надо было привести свои чувства в порядок и прекратить думать о ее коже и губах. В любом случае ему не удастся ни подтвердить, ни опровергнуть свои догадки. Эдвард взял список из рук Франчески и просмотрел его. Два имени были ему знакомы — этих солиситоров рекомендовали и ему тоже, хотя лучшие рекомендации были у Уиттерса.

— Хорошо. Я все устрою.

Она заморгала от неожиданности.

— Что? Вы… Вы просто возьмете — и все устроите?

— Я отправлю записки вот этим двум, — он указал на имена, которые узнал, — и приглашу их прийти.

Они были рекомендованы и мне тоже, из чего я делаю вывод, что они имеют достаточно хорошую квалификацию.

— О, — сказала она удивленно, — я предполагала, что…

— Никогда не предполагайте, что лицо обладает компетентностью, пока не доказано обратное. — Он сложил листок. — Могу я забрать список?

— Конечно.

Посмотрев на нее, он допустил ошибку. Она сидела на краю кушетки, сжав руки на коленях, чуть приоткрыв рот, и смотрела на него так; словно он вызывал в ней одновременно тревогу и восхищение, словно она могла броситься ему на шею в порыве благодарности. Эдвард откашлялся.

— У вас имеются какие-то возражения?

— Нет, — пробормотала Франческа. — Вовсе нет. — Выражение ее лица не менялось.

Эдвард поймал себя на том, что не может от нее отвернуться, когда она так на него смотрела.

— Хотите что-то добавить?

— Нет, пока нет. — Казалось, она собиралась сказать что-то еще, но остановила себя.

Он подался вперед.

— Правда? Вы выглядите… озадаченной.

Она облизнула губы.

— Мне очень жаль, — проговорила она быстрым хрипловатым шепотом. — По поводу вашей невесты… Я не обратила внимания, когда впервые прочитала статью… Я не придала этому факту такого большого значения, как всему остальному.

Ее лицо было таким выразительным. В ее ясном взгляде Эдвард не увидел ни намека на расчетливость или на искусное манипулирование. Ее сочувствие казалось искренним, а взгляд был нежным и виноватым. В ее безыскусности было нечто подкупающее. И эта безыскусность в сочетании с ее прочими достоинствами создавала весьма обольстительную и опасную комбинацию. Уже то плохо, что ему нравились ее волосы и грудь, и прикосновение юбок к лодыжке. Надо бежать, пока она его окончательно не околдовала.

— Как и я, — сказал он, когда обрел наконец способность говорить в своей обычной беспристрастной манере. — И хватит выражать сожаления. Вы тут ни при чем.

— Нет, я, конечно, не в ответе за то, что произошло, — согласилась она, — но я не хотела бы, чтобы вы думали, что мне хотелось сделать вам больно, когда я принесла эту статью… Вы и ваша невеста… Я об этом даже не думала… Я решила, что для вас важнее…

— Пресловутая «дилемма Дарема», как назвал ее Слоун? — Эдвард вздохнул. Он знал, что это словосочетание будет у всех на устах, напечатает ли Слоун опровержение или нет. — Я бы предпочел, чтобы эта фраза канула в вечность. Расторгнутая помолвка мелочь по сравнению с той угрозой, которую несет в себе эта бомба.

— Да, — пробормотала Франческа. — Но все равно больно, когда вас бросает невеста.

И ему действительно было больно. Но то, что он при этом думал, пусть останется при нем. Эдвард ничего не сказал, поскольку то, о чем он сейчас подумал, едва ли подходило для дамских ушей. Леди не должна знать подобных слов.

Конечно, леди Гордон не была похожа ни на одну знакомую ему леди. И об этом тоже не стоило говорить вслух, напомнил себе Эдвард.

Франческа деликатно покашляла, давая понять, что молчание затянулось.

— Вы уведомите меня, когда солиситоры вам ответят? Чем раньше начнет действовать солиситор, тем больше шансы на успех. Один Господь знает, куда Эллен увезла Джорджиану.

Эдвард мысленно встряхнулся. У него с ней дела, напомнил он себе уже в который раз. Какого черта он сидит сложа руки, предаваясь раздумьям о предательстве Луизы и прелестях хозяйки дома, когда, как джентльмен, хозяин своего слова, он должен действовать?..

— Разумеется. Завтра я отправлю им записки и уведомлю вас.

Она проводила его до дверей и пожелала спокойной ночи. На улице, как показалось Эдварду, сильно похолодало, и он застегнул плащ на все пуговицы, когда спускался по ступеням к своему экипажу. Он в последний раз бросил на Франческу быстрый взгляд. Она по-прежнему стояла в дверях, подняв руку в прощальном жесте, когда кучер дернул за поводья, и карета тронулась в путь. Эдвард раньше, чем осознал это, тоже поднял руку и весь обратный путь занимался только тем, что старался не думать о том, что до следующей встречи с леди Гордон осталось всего несколько часов.