Индейцы Северной Америки. Быт, религия, культура - Джон Уайт

На тропе войны

Итак, отряд был полностью готов к выходу из лагеря. Как правило, лагерь покидали ночью, под покровом темноты, хотя некоторые отряды выходили и днем. Все зависело от предзнаменований, а также от того, в какое время отряд покидал лагерь во время удачных прошлых походов.

Каждый воин имел при себе сухой паек, упакованный таким образом, чтобы он занимал как можно меньше места. В него входили кукуруза, обычная и сладкая, сушеная тыква, фасоль и несколько кусков сушеного мяса. Количество продуктов зависело от длительности похода. Обычно воины рассчитывали уложиться в несколько дней, но иногда такие походы растягивались на недели и даже месяцы. В этом случае приходилось обеспечивать себя пропитанием на чужой территории. Крики, например, идя в поход, брали с собой лишь пару горстей обжаренных зерен кукурузы.

Крики во время похода передвигались строем, бесшумно, как змея, строго следуя друг за другом, чтобы идущий сзади наступал на следы идущего впереди. Таким образом, разведчики противника вводились в заблуждение относительно численности отряда. Следует отдать должное четкой организации индейцев как во время охоты, так и во время военной кампании. Один из членов отряда назначался ответственным за весь маршрут следования. Слово этого опытного воина было законом. Он определял направление, расстояние дневного перехода, количество привалов и выбор места для ночевки. Он также внимательно следил за тем, чтобы никто не отставал и все строго соблюдали порядок движения.

Помимо ответственного за маршрут следования, отдельный воин специально назначался для того, чтобы нести священную шаманскую связку. Связка должна была всегда быть обращена лицом к противнику; она никогда не должна была касаться земли; ночью ее вешали на специально поставленные опоры. Иногда отряд сопровождал жрец или шаман; если он обладал даром ясновидения, то он указывал путь через горы, леса и пустыни, а также определял местонахождение вражеского лагеря.

Многие отряды двигались только по ночам, а дневное время воины пережидали в укрытии. Когда отряд приближался к району, находящемуся в непосредственной близости к вражескому поселению, он останавливался и проводил тщательное изучение местности, на что могло уйти от одного до нескольких дней. Как мы с вами помним, индейское поселение представляло собой не группу хаотично разбросанных жилищ, а настоящую крепость, защищенную рвами, стеной и искусно выполненными укреплениями. Поэтому было необходимо тщательно изучить местность и обстановку перед тем, как предпринимать какие-то действия.

Разрабатывался план нападения, каждый воин получал четкое задание, и отряд, подобно сегодняшним коммандос, пытался подойти как можно ближе к вражескому объекту. Лучше всего было напасть неожиданно для противника: во время религиозной церемонии; когда женщины и дети вечером возвращались домой с полей или во время ужина. Предпочитались ночные нападения, проведенные после тщательной разведки, но особенно эффективными считались нападения на рассвете, когда противник был сонным, вялым и медлительным. По этой причине во многих селениях в самые опасные часы непрерывно дежурили часовые.

Сама атака осуществлялась по простому принципу: как можно быстрее ударить и так же быстро отступить, если атака не удалась. Индейцы считали необходимым зря не рисковать жизнью и беречь личный состав для выполнения последующих задач, поэтому считали лобовую атаку неприемлемой. Лучшей тактикой были быстрота и неожиданность. Как охарактеризовал ирокезов один француз, «они подкрадываются, как лисы, дерутся, как львы, и исчезают, как птицы». Именно из-за применения этой неуловимой тактики по принципу «ударил – отошел» первые белые поселенцы и солдаты колониальных войск обвиняли индейцев в трусости и нежелании сражаться лицом к лицу, как было принято у белых. Но у индейцев был просто свой подход к ведению боевых действий. Они пытались сломить сопротивление противника одним неожиданным ударом, а если не получится, то нанести ему максимальный урон перед тем, как быстро отступить. Если нападение отражалось или оказываемое сопротивление было слишком упорным, не было смысла терять время. Жители поселения обычно превосходили нападавших по численности, и, если им удавалось оправиться от первоначального шока, вызванного неожиданной атакой, они могли быстро и эффективно нанести ответный удар. Поэтому после неудачной атаки отряд, чтобы запутать преследователей, отступал несколькими группами, которые позднее должны были встретиться в условленном месте. Одним из тех немногих племен, которые сражались «в открытом бою лицом к лицу», были фанатично воинственные команчи. Именно поэтому их выделяли сначала французы, а потом американцы: такая тактика им была понятна и привычна. По этой же причине они презрительно отзывались о соседях команчей – апачах, которые придерживались традиционной индейской «змеиной» тактики: ударил и исчез и с которыми, соответственно, было труднее воевать. В случае отражения атаки отряд осыпал преследователей градом стрел, в том числе зажженных, чтобы поджечь жилища в поселении, после чего быстро растворялся.

С появлением лошади и огнестрельного оружия индейцы, в известном смысле, не устояли перед искушением отказаться от своей традиционной, проверенной временем тактики ведения войны. Использование лошади перевернуло жизнь и мировоззрение многих индейцев: на смену традиционной осторожности и осмотрительности пришли нехарактерные для них бесшабашность и безрассудство. В моду вошли массированные, плохо подготовленные кавалерийские атаки. Однако в любом случае конному воину было очень трудно незаметно подобраться к противнику: лошади – крупные и шумные животные, выдающие себя ржанием, топотом, храпом и фырканьем; к тому же они бывают пугливы и от испуга громко ржут, шарахаются в сторону и встают на дыбы. Даже если обмотать их копыта мягкой кожей и прикрыть рукой ноздри, все равно невозможно добиться, чтобы они вели себя тихо. Открытая лобовая конная атака, к которой стали прибегать индейцы, иногда могла принести успех, как это случилось, например, в сражении у реки Литтл-Бигхорн; однако постоянное использование подобной тактики против подготовленного, хладнокровного, хорошо окопавшегося противника слишком часто приводило к почти полному уничтожению атакующих. Индейцам, будь то в пешем или конном строю, лучше всего удавались отдельные неожиданные нападения и операции по отсечению сил противника, проводимые мобильными небольшими отрядами. В течение жизни одного или двух поколений индейцы достигали высочайшего мастерства в конном бою. Белые кавалеристы вынуждены были признать (что явно задевало их за живое) превосходство индейцев в этом компоненте боя. Индеец и его конь казались одним целым; они выделывали виртуозные движения, остановки и повороты с быстротой молнии. Индейские воины могли перебрасывать тело с одного бока лошади на другой, удерживая себя одними ногами, стреляя при этом по врагу из лука из-под шеи лошади; могли держаться лишь на одном боку лошади, чтобы уменьшить площадь обстрела при отступлении; могли вести огонь, постоянно вращаясь в седле, практически из любой позиции, в том числе находясь лицом к хвосту лошади; при неудачно складывающемся сражении и отступлении они на бешеном скаку успевали насыпать порох, зарядить ружья и при этом подхватывали с земли раненого товарища. Однако индейцы не смогли воспользоваться своей прекрасной подготовкой и атлетизмом, когда в силу самоуверенности либо же просто от отчаяния стали воевать с американской пехотой и кавалерией на их условиях, вместо того чтобы стремиться использовать именно ту тактику, которая им подходила наилучшим образом, и они могли проявить все свои самые сильные стороны и качества.

Остановимся в заключение еще на одном аспекте поведения индейцев в ходе войны. У них существовала весьма интригующая и необычная практика «подсчета «ку». «Ку» по-французски означает «удар»; в данном случае это означало своего рода «очко» или «балл» за доблесть, что еще раз показывает, что игровой компонент был для индейцев очень важной частью всех их военных операций.

Когда воины равнинных племен – дакоты, кроу, пауни, шайены, арапахо или кайовы – шли в бой, помимо обычного набора оружия они брали с собой «жезл для ку». Он представлял собой длинный деревянный шест, длиной 2,5–4,5 м, с закругленным верхним концом; нижний же конец был заострен, чтобы шест можно было втыкать в землю. Он был тщательно обернут по всей длине кожей или мехом, и к нему были прикреплены связки из перьев. Воин, конный или пеший, должен был приблизиться в ходе боя к противнику и коснуться его концом «жезла», за что он получал «очки», которые учитывались и высоко ценились тем обществом, к которому воин принадлежал. Считалось более доблестным и храбрым сблизиться с противником и поразить его в ближнем бою, чем с большого расстояния. Поэтому, как ни странно это звучит, сразив врага из лука с расстояния 45 м, воин очков за это не получал; в то же время он набирал максимальное количество очков, если ему удавалось дотронуться до противника, а тем более сразить его «жезлом для «ку».