На пути к войне - Чарльз Ингрид

– Что он имеет в виду? – прошептал он.

– Он говорит, – с мрачной усмешкой отозвался Палатон, – что впредь мы предоставлены самим себе.

Глава 13

Рэнду снилась любовь, наполнившая его тело, свернувшаяся рядом, ласкающая его и шепчущая на ухо. Не открыв глаз, он не мог видеть, кто прикасается к его телу с такой страстью и нежностью, но узнал прикосновение. Алекса, пропавшая на Аризаре, первая и единственная любовь в его жизни.

Ему снилось, что он открыл глаза и увидел, как она смотрит на него. Над ним нависло ее бледное лицо, обрамленное короткими, кудрявыми черными волосами, мерцающими в темноте.

– Почему ты здесь? – спросил он, потому что в последние дни в школе она постоянно была с Беваном, и они вдвоем старательно избегали Рэнда – правда, он так и не понял, почему.

– Потому что ты жив, а Беван – нет, – прошептала во сне Алекса.

Его язык прилип к небу. Ее губы прикоснулись к его шее, как будто помогая вырваться наружу словам:

– Но ведь ты тоже погибла…

– Нет, – возразила Алекса. – Не более, чем ты. Я осталась одна. Ты тоже одинок, – и она легко провела ладонью по его телу.

Даже во сне он начал возбуждаться, и сон перепутался с реальностью. Черные и серые тона ночи превратились в полыхающее пламя. Пламя окутало его, заслоняя от ее взгляда, превращая его в факел, разлучая их.

– Нет! – запротестовал он, пытаясь избавиться от окутывающей его завесы. Алекса отдалялась до тех пор, пока не встала за кроватью. Ее тонкая фигура едва вырисовывалась в сумерках.

– Найди меня, – прошептала она. – Прошу тебя…

– Алекса!.. Но где?

– Ищи меня, – и она сделала рукой умоляющий, почти детский жест, контрастирующий с женственностью ее форм. – Пожалуйста!

Он попытался позвать ее еще раз, но слова застряли в горле. Фигура Алексы задрожала и растаяла в золотом мерцании.

Рэнд привстал, тяжело дыша. Его горло как будто парализовало, все усилия закричать кончились хрипом. Его тело ныло при воспоминании о любви. Напрягшись, он сбросил ноги с ложа, поняв, что больше не сможет заснуть.

Постепенно справляясь со своими чувствами, Рэнд обвел глазами комнату, но золотой огонь, который он видел, казалось, окутал все предметы в ней, оставляя за собой блестящий след. К нему подкралась слепота, не позволяя отличить свет от тьмы, но едва он сосредоточился, как золотистое сияние превратилось в контуры предметов, очерчивая их. Он одновременно и мог, и не мог видеть.

Его рука и нога отвратительно зудели. Из здания конгресса они вернулись в машине, но все равно Рэнду пришлось лечь в постель от сильной боли. Повязки раздражали его до такой степени, что Рэнд больше не мог носить их. Он нетерпеливо развязал повязку на руке, освобождая ее. Боль не исчезла, но ослабела. Он осторожно покрутил кистью.

Склонившись, он снял повязку с ноги, с трудом нащупывая узлы, поскольку замутившееся зрение почти ничем не могло помочь ему. Он поднялся, и нога выдержала его вес. Кости обычно начинали болеть, как только становилось холодно или сыро, и эта боль напоминала старческий ревматизм; но теперь они вновь становились молодыми и сильными, и Рэнд с облегчением вздохнул.

Алексы здесь не было. Его мозг понимал это, но тело не хотело с этим смириться. Насколько же реальным был этот сон! Его грудь сжалась от внезапного ощущения одиночества и боли новой потери.

Неужели он вспомнил о ней потому, что остался один, без защиты Палатона, на планете, которой нет дела ни до него, ни до остальных людей и их страданий?

Он нашел стул и рухнул на него – ноги подкосились не столько от слабости, сколько от потрясения. Алекса искала эмоциональной поддержки и у него, и у Бевана, но под конец пренебрегла им. Рэнд никогда не понимал ее. «Ты недостаточно темный», – говорила она и уходила. И хотя кожа Рэнда была светлее, чем у южноамериканца Бевана, он понимал, что Алекса совсем не имеет в виду цвет.

Ее часто мучали кошмары, она просыпалась посреди ночи с воплем или визгом, опутанная простынями, как будто с трудом стремилась обрести сознание. Их любовь была хороша, когда Алекса сама приходила к Рэнду, забиралась к нему в постель и обнимала его, пока ими не овладевала дремота – и тут она уходила, поскольку вместе их сон был слишком беспокойным.

С Беваном у Алексы было все почти так же – Беван сам рассказывал об этом. С какими демонами она боролась во сне, каких демонов надеялась встретить рядом с Беваном, и почему он, Рэнд, не мог помочь ей? Почему сейчас она позвала его… неужели он слышал зов ее духа, ее памяти – или Алекса каким-то образом выжила в адовом пекле Аризара?

Рэнд сидел, дрожа от прохладного и влажного воздуха летней ночи, и размышлял. Когда небо за окном начало светлеть, он больше не смог оставаться один, поэтому встал, оделся и вышел из комнаты.

Палатон услышал шаги у двери. Он повернул голову, увидел, кто нарушил систему охраны, и улыбнулся, несмотря на секундное беспокойство.

– Длинный же у тебя рабочий день, – сказал он, – если ты только сейчас идешь спать.

– У тебя тоже, – ответила Йорана. Она сбросила мундир и кобуру с оружием, которую была обязана носить. Инфорсер глухо стукнулся об пол. Подойдя поближе и склонившись над ним, Йорана тихо спросила: – Мне уйти?

– Нет, не стоит, – он отодвинулся от стола вместе с креслом и притянул ее к себе на колени. – Мне казалось, ты сердишься на меня.

– Постоянно сержусь, – подтвердила она, отводя прядь волос с его лба. Ласковые прикосновение пальцев, перебирающие его волосы, вызвали у Палатона теплую волну. – Ты – тезар, я знаю это и помню, что ты каждый раз будешь оставлять меня. Но это не избавляет меня от беспокойства, когда ты возвращаешься.

Он с минуту прислушивался к медленному биению ее сердца.

– Прежде, чем мы вновь встретимся, – произнес он, – давай поговорим. На что ты рассчитываешь?

– Ни на что.

Он поднял голову, пристально глядя ей в глаза.

– Ни на что?

Она проследила, как на его лице появляется недоверчивое выражение.

– Нет. Я ни о чем не прошу тебя, да и как я могу, пока ты связан с Паншинеа? А если я попрошу, твой ответ ничего не решит. Ты не свободен.

– А ты? Ты свободна?

Она нахмурилась, морщины всего на мгновение прорезали гладкий лоб, однако Палатон успел заметить тонкие нити их следов – признак начала старения чоя.

– Я знаю саму себя, – произнесла она, склоняясь и целуя его в основание рогового гребня. – В этом и состоит свобода.

Палатон не ответил, ибо ее обвинение задело его гораздо глубже, чем предполагала Йорана. Что бы она сказала, узнав о его незаконном рождении, запрещенном у чоя из Домов, о том, что он не знает своего отца и заложенные в его генах способности? Что сказали бы другие чоя из Домов? Все это, вместе с ослабевшим бахдаром, делало Палатона гораздо более жалким, чем простолюдины, толпящиеся на улицах Чаролона. В ее глазах он был бы сущим ничтожеством. Неужели она продолжала бы любить его?

Он закрыл глаза и позволил ее рукам прогнать страх, который растекался вместе с кровью по всему его телу.

Рэнд застыл у порога огромного лабиринта коридоров. Он знал, куда хочет пойти, какое направление избрать, но ночные тени и путаница коридоров остановили его. Он закрыл глаза ладонью. Желание достичь чего-то ошеломило его своей внезапной силой, но тут же исчезло, оставив Рэнда изумленным, прислонившимся спиной к стене. Он вытер вспотевший лоб, пытаясь избавиться от неожиданной слабости.

Его сердце постепенно забилось спокойно. Казалось, что у него есть два тела, два сердца, две кожи – и ничто не в силах разделить их. Когда же он предчувствовал это разделение, его отчаяние становилось невыносимым, как будто исчезала какая-то часть его самого, но в то же время принадлежащая другому существу. Казалось, без этого раздвоения он не в состоянии жить – так же, как без собственной кожи.

Рэнд опустил голову и сосредоточился. Нечто жило в его груди, и это нечто было его надеждой. Он обещал сохранить это нечто, пока не найдется способ вернуть его, обменяв на что-то другое, в уплату за охрану неизвестного нечто. Он подождал, пока его страх не исчезнет и можно будет продолжать идти. Пустота в его душе по-прежнему оставалась, и Рэнд понимал только, что должен заполнить ее, хотя и не надеялся на удачу.

Он сделал шаг от стены в коридор и замер, в страхе оглянувшись, ибо неподалеку стоял чоя. Неужели он стоял здесь уже давно?

Он не различал его лица, так как мешал туман перед глазами и тусклое освещение коридора. Он с трудом сглотнул, заметив в левой руке чоя нечто, напоминающее оружие.

Но чоя внезапно расслабился, и его силуэт изменился.

– Человек?

– Да.

– Тебе не следует бродить здесь. Отряд Йораны надежен, только дворцовая охрана сможет обеспечить тебе безопасность… но даже в этом случае ты не застрахован от случайного выстрела в темноте.

– Я не думал…

Чоя оборвал его, не желая выслушивать оправдание. Он наклонился, и Рэнд успел заметить только пару огромных бледно-голубых глаз.