Время крови - Андрей Ветер

– Вы и впрямь считаете его отцом? – перебила его Маша.

– Да. Он воспитал меня. Он научил меня видеть жизнь. Никто из русских людей не рассказал мне того, что рассказал Ворон. Капитан Никитин, допустим, никогда не говорил о том, что в его сабле есть своя жизнь или в пистолете… А как можно жить, не зная таких простых вещей?

– Жизнь в сабле? – не поняла Маша. – О чём вы?

– О том, что в каждом предмете есть жизнь. Вся природа наделена жизнью. Нет вокруг нас ничего такого, что было бы мертво. Но большинство людей не умеет видеть жизнь во всём, даже здешние туземцы не все понимают это. Не все умеют видеть, как двигаются предметы, не обладающие – с нашей точки зрения – жизнью. Чукчи говорят про каждый предмет, что он имеет хозяина, но чаще говорят, что предмет имеет голос. Это означает, что предметы живут и действуют посредством заложенных в них качеств.

– Я не понимаю.

– Ну вот возьмите, к примеру, камень. Он срывается с места, катится с грохотом с горы и попадает в человека, которому он хочет навредить.

– Поэтому Чукчи считают, что камень наделён жизнью?

– Да. Он наделён возможностью двигаться. Но двигается он не по собственному желанию, а по воле хозяина. А над хозяином стоит Творец, который руководит всей природой. По воле Творца хозяин камня может убедить человека подобрать его и сделать своим амулетом, но человек думает, что он сам хочет сделать камень своим амулетом.

– И вы верите во всё это?

– Зачем мне верить в это, когда я знаю это. Я знаю, что всякая вещь имеет не только своего хозяина и голос, обладает не только своим духом, но и духом человека, который ею пользуется. Вы говорите о вере, но что есть вера? Слово-то какое странное, непонятное, неопределённое. Вы лишь хотите верить, но как же так? На чём стоять будет ваша вера, ежели не на знаниях, не на уверенности?

– Пожалуй, вы правы, нужна уверенность, а не вера. – Маша неопределённо развела руками. – Однако живые предметы – это уж слишком как-то…

– Есть одна история о том, как злой дух поймал маленького мальчика. Мальчик притворился мёртвым, пытаясь обмануть духа. Но дух не верил, что мальчик умер, и предусмотрительно поставил возле него свой ночной горшок. Он испражнился в этот горшок и велел испражнению караулить мальчика, а сам отправился спать. Как только мальчик зашевелился, сосуд сразу захрипел, закричал. Злой дух проснулся и подошёл посмотреть на пленника, но мальчик лежал неподвижно. Дух опять пошёл спать. Тогда мальчик быстро вскочил и наполнил горшок своими собственными испражнениями до краёв, тем самым заставив горшок служить себе… Сказка грубая, Марья Андреевна, но правдивая.

– Правдивая?

– Может, я не так выразился… Я хотел сказать, что история толковая, показательная…

– По мне, так она больше похожа на чудесную сказку, – улыбнулась Маша.

– А что не похоже на чудесную сказку, Марья Андреевна? Рождение и смерть, поди, чудеснее всякого вымысла – было что-то и вдруг этого уже и нет, или наоборот. Куда подевалось? Откуда взялось? Вы оглянитесь, всмотритесь в землю. На ней ничего нет сейчас, кроме весенней грязи. Но через пару-тройку дней повсюду появятся цветы. Откуда они вдруг? Они же не ногами, как мы, притопают. Вас не удивляет это? Это ли не чудо? Вот растут здесь ещё, к слову сказать, мухоморы… Вы их двумя пальцами раздавили б без труда, но вы не сможете раздавить камень. А вот мухоморы эти прорастают сквозь камни и дробят их на мелкие куски своими шапочками. Как же так? Как объяснить это чудо? Что за сила такая таится в них? Умеете ли вы растолковать это, Марья Андреевна?

– Вот вы, Иван, говорите постоянно о духах. Но откуда в вас такая уверенность? Разве вы видели духов? Хотя бы одного?

– Несколько раз, – спокойно ответил Копыто.

– Расскажите, каков он. – Маша иронично усмехнулась.

– Трудно сказать. – Следопыт задумался, будто припоминая что-то. – Иногда смотришь на него и видишь, что он маленький, как комар. Но он всё время растёт, пока смотришь на него, изменяется, раздувается, становится как человек. Смотришь дальше, а он уже на горе сидит, вот какой огромный, и ноги его в землю упираются. Затем глянешь, а он снова крохотный, не больше пальца. Нельзя сказать точно, какой он.

– Вы сами видели это? – спросила Маша. – Собственными глазами?

– Да.

– У меня нет причины не верить вам, но всё это слишком невероятно… И что, ко многим приходят духи?

– Ко всем. Но не каждый видит их.

– И ко мне приходят тоже, хоть я и не верю в них?

– Да, – убеждённо ответил Копыто, – духов не интересует, верите вы в них, Марья Андреевна, или не верите. Это как дождь. Он не спрашивает вашего желания, не требует вашей веры, он просто начинает лить на вас…

Некоторое время они шли и не разговаривали, затем девушка остановилась и взяла следопыта за локоть.

– Сейчас я скажу вам нечто такое, что мне кажется очень странным, – заговорила она. – Похоже, что во мне что-то произошло за то время, как я попала сюда. Изменения какие-то. Я стала слышать шаги.

– Шаги?

– Да. Когда кто-то идёт, я слышу, как земля отзывается. Это не шорох травы, не крошки песка, нет, это другое. Какой-то отзвук. Я его телом слышу, не ушами.

– Это хорошо. Вы пробуждаетесь.

– Пробуждаюсь? От чего? – не поняла Маша.

Он не ответил и указал рукой вперёд. Там на изрытой земле чернели между голыми деревьями угли, валялись кости и череп собаки. Маша обратила внимание на невысокий шест, к которому были привязаны кожаные мешочки и грубо вырезанная деревянная кукла в форме птицы.

– Вот оно, то самое место, – сказал Копыто. – Здесь Хвост Росомаший был сожжён. Тут, похоже, зарыты его останки. Я, пожалуй, отойду чуток в сторону, а вы тут постойте сами, одна… Раз вам хотелось сходить сюда, надо побыть одной…

Она растерянно посмотрела на следопыта. Он бесшумно удалялся. Маша не знала, зачем нужно было прийти к месту погребения шамана, возможно, ею двигало простое любопытство. Теперь она стояла над размокшими углями и не понимала, как себя вести. Она испытывала неловкость.

Позади послышался шорох, и она обернулась. Между деревьями стояли Чукчи, человек пять. Они разглядывали её с откровенным любопытством. Круглые тёмные лица дикарей были неподвижны, как маски. Маша перевела глаза с одного туземца на другого и узнала среди них Михея, почему-то сразу похолодев из-за этого. Она отступила на пару шагов и позвала:

– Иван!

В следующую секунду следопыт уже бежал к ней, виляя среди деревьев. Она успела разглядеть его взволнованное лицо, сверкающие глаза, приподнятое ружьё.

Чукчи что-то крикнули ему. Послышался свист. Маша повернула голову к дикарям и увидела, как один из них крутил над головой ремень. В следующее мгновение из ремня вылетел, как пуля, камень. Маша не успела проследить траекторию его полёта, но увидела, что Иван Копыто дёрнул головой, зацепился ногой об ногу и упал, перекувыркнувшись пару раз.