Большой горизонт - Лев Линьков

— Ныряй, не трусись, — сердито повторил Атласов.

Собравшись с духом, Милешкин разжал пальцы и скользнул в воду. От страха он забыл набрать в легкие побольше воздуху и не смог подныр­нуть к винту. Чувствуя, что вот-вот задохнется, он оттолкнулся ногой от пера руля и пробкой вы­летел на поверхность. Новая волна ударила его головой о корпус катера, что-то острое полоснуло по бедру.

— Спасите! — в отчаянии выкрикнул Милеш­кин.

Атласов с трудом выволок обмякшего, пере­пуганного парня на палубу.

— Акула цапнула! — едва выговорил тот.

— Где?— встревожился Атласов, включил электрический фонарик, осветил Петра, все еще сжимавшего в руке кортик.

На бедре у него кровоточила неглубокая ранка.

— Сам порезался,— догадался Атласов.— Ге­рой! Перевяжись и одевайся. Кирьянов; пригото­виться!

— Мне? — растерянно переспросил Алексей. «Вдруг в воде действительно акулы?» Стало дожути страшно, страшнее, чем в осеннюю штор­мовую ночь, проведенную на кавасаки.— Я сей­час,— пробормотал он, стягивая сапоги.

— Быстро, быстро,— подгонял Атласов.

Раздевшись донага, Алексей в момент почув­ствовал озноб. «А как же мы купались зимой в Вопи?»

— Чтобы не швырнуло о корпус, сначала от­плыви маленько, — сказал Атласов, обвязывая Алексея концом, легонько подтолкнул в спину: — Топай!

Выждав волну, Алексей прыгнул за борт. Как и советовал Атласов, он немного отплыл от ка­тера и лишь после этого, приноравливаясь к ритму волн, нырнул под корму.

На лопастях и на валу винта он нащупал туго намотанный трос и обрывки сетей. С одного раза тут ничего не сделаешь...

Так Алексей нырял и нырял, сбившись со счета. Не каждый раз ему удавалось перерезать витки троса,— а кортик наточен, как бритва!— но его неизменно ударяло о железный корпус то плечом, то локтем, то головой. И все ему чуди­лось, что рядом шныряют акулы. Рассчитать не­видимые волны было трудно, и одна из них так стукнула о перо руля головой, что он было по­терял сознание.

Постепенно мотки перерезанного троса ослабли, и Алексей начал стаскивать их с вала.

Несмотря на июль, вода была очень холодная. Выныривая на миг на поверхность, с жадностью вдыхая воздух, он не однажды хотел крикнуть: «Вытаскивай!» И опять нырял.

Еще один моток, еще один моток, еще...

Когда наконец-то Алексея вытащили на па­лубу, он не сразу смог встать.

— Иди в машину отогрейся,— с напускной строгостью приказал Атласов. Он едва удер­жался, чтобы не расцеловать Кирьянова: не чета Милешкину!..

— Здорово тебя наколотило! — запуская дви­жок, присвистнул моторист Степун: Алексей был весь в ссадинах и кровоподтеках.

Движок облегченно вздохнул и через не­сколько секунд зарокотал.

Под утро над океаном поднялся туман, и катер чуть не потопил плоскодонную рыбацкую лодку — кунгас, пройдя всего в полуметре от ее носа. Лодка закачалась. Четверо ловцов вскочи­ли с банок, испуганно загалдели.

«Японцы»,— узнал Атласов по гортанным кри­кам.

Включив прожектор, пограничники увидели, что кунгас почти до краев наполнен серебристой, еще трепещущей горбушей.

На легкой волне, обозначая линию открылка ставного невода «Како-Ами», покачивались стеклянные шары — наплава. Катер медленно пошел вдоль открылка, и из тумана возникали все новые и новые шары. Не может быть, чтобы один кунгас установил такой громадный невод!

— Сколько вас?— склонясь через фальшборт, спросил Атласов у ловцов.

— Не понимая! — прищурившись от яркого света, покрутил головой верзила в парусиновой куртке, в повязанном по-бабьи синем платке.

— Сколько у вас лодок?— растопырив паль­цы, строго повторил Атласов.

Верзила учтиво поклонился, ткнул себя в грудь, показал на остальных ловцов:

— Два и два — иесть четыре.

— Кунгасов сколько? Кунгасов?

Для убедительности Атласов стукнул по планширу кулаком.

— Одина кунгас,— закивал долговязый. Ве­роятно, он был старшим.

«Что с ними, с пройдохами, делать? Забукси­ровать?..»

Но Алексей Кирьянов предложил Атласову свой план: не буксировать нарушителей, а отобрать у них весла и паруса и привязать лодку к неводу. Без весел и парусов ловцы никуда не денутся: побоятся, что утянет в пролив. Тем вре­менем катер пойдет вдоль линии наплавов.

«Головастый ты, чертяга!»— восхитился Атла­сов.

— Они не одни, наверняка не одни,— говорил Алексей.

Спустя час на палубе катера громоздилась уже целая груда парусов и весел. Десять кунга­сов с сорока ловцами покачивались на привязях у ловушки и открылков невода.

Атласов впервые видел такой гигантский «Како-Ами»: сеть протянулась больше чем на километр. Но он не мог знать тогда, что громад­ные ставные неводы были одновременно постав­лены в нескольких местах, перекрывая путь в проливы спешащим на нерест лососям. То был широко задуманный наглый хищнический налет. Рассказывая мне о событиях памятной июль­ской ночи, главстаршина умолчал, однако, что события эти не ограничились задержанием де­сяти кунгасов. В ту же самую ночь, когда Алек­сей Кирьянов доказал хищникам, что дважды два — сорок, приключилось еще одно происше­ствие, о котором я узнал позже из копии донесе­ния командира морпогранбазы острова Н. на имя командования:

«...В 5 часов 7 минут впередсмотрящий по­граничник Кирьянов,— говорилось в донесе­нии,— заметил в воде какой-то предмет, похо­жий по внешнему виду на большую рыбу. Пред­мет двигался на небольшой глубине по направ­лению к острову С. При приближении катера скрылся в глубине.

Продолжая неослабное наблюдение, погранич­ник Кирьянов вскоре вновь обнаружил назван­ный предмет и определил, что это человек в лег­ком водолазном костюме.

Выполняя приказ старшины Атласова, погра­ничники Кирьянов и Милешкин надели аква­ланги, ласты, прыгнули за борт, настигли и в завязавшейся борьбе осилили неизвестного пловца.

Во время обыска у нарушителя границы были отобраны находившиеся в герметической резино­вой сумке...»

Далее следовала опись шпионского снаряже­ния: два пистолета, патроны к ним, фотоаппарат, три советских паспорта, солидная сумма совет­ских денег и даже старые билеты в Хабаровский театр и сезонка на городской транспорт.

— А ведь Атласов не обмолвился об этом ни единым словечком,— сказал я Баулину.

— Пора бы вам уж и привыкнуть,— улыбнулся капитан 3 ранга.

— Пора,— в тон ему согласился я. Разговор происходил в штабе базы вечером, , после моего возвращения с мыса Скалистый.

— Тут все описано самым подробнейшим образом,— показал Баулин одну из газетных вырезок, наклеенных на стенде.