Большой горизонт - Лев Линьков

— Почему же именно с Кирьяновым?

— Так ведь это ж Алеха его нарисовал. Здо­рово? Петька Милешкин, как вылитый!

Второй документ, показанный мне Игнатом Атласовым,— протокол общего комсомольского собрания корабля. Первый пункт этого прото­кола посвящен Алексею Кирьянову, и его сле­дует привести дословно:

 «Слушали: Заявление члена ВЛКСМ А. Кирья­нова о снятии с него выговора, объявленного первичной организацией ВЛКСМ Школы млад­ших морских специалистов за проявление тру­сости, недисциплинированность и отрыв от кол­лектива, и строгого выговора с предупреждением, объявленного комсомольской организацией базы за сон на посту.

Постановили: Учитывая, что А.Кирьянов проя­вил себя при ликвидации аварии катера и в за­держании нарушителя границы, как и подобает комсомольцу-пограничнику, а также учитывая, что он принимает активное участие в обществен­ной работе (зам. редактора стенгазеты «Шторм»), ходатайствовать перед бюро ВЛКСМ базы о снятии с тов. А. Кирьянова ранее данных ему взысканий. (Принято единогласно.)»

Тут же в клубе базы, куда я пришел вместе с Баулиным и главстаршиной Атласовым, висел фотомонтаж «Что мы охраняем».

Возле карты Курильских островов были рас­клеены фотографии с довольно подробными под­писями. Они сообщали о лесных богатствах гря­ды — на южных островах немало строевой дре­весины, о перспективах оленеводства и охот­ничьего промысла — на северных островах есть и черно-бурые лисы, и соболя, и горностаи, и морские животные.

Под фотографией лова горбуши ставными се­тями помещалась справка, которая, как вскоре выяснилось, также имела самое прямое отноше­ние к решению комсомольцев снять с Алексея выговоры.

«Рыбные ресурсы курильских вод чрезвы­чайно разнообразны,— сообщала справка. — Охотское море в видовом отношении — самое богатое из всех северных морей (Баренцева, Белого, Карского). По ценности и запасам лососевых, а также трески и сельди Курильская гряда является крупнейшим рыбопромышленным районом Дальнего Востока.

Дальневосточные лососи — типичные проход­ные рыбы. Они живут в открытых водах север­ной части Тихого океана и устремляются дляг размножения в пресные материковые воды со­ветского Дальнего Востока, проходя курильски­ми проливами».

— Понятная география? — спросил Баулин. — Лосось идет нашими проливами в основном с середины июля, идет сплошняком, в несколько этажей. Сунь в косяк весло — торчком стоять будет! Что-то невероятное! Проскочит лосось из океана в Охотское море и мчит форсированным ходом к устьям тех самых рек, где появился на свет божий из икринки. Не куда-нибудь, а именно на родину.

Баулин усмехнулся.

— Видели бы вы, с каким упорством стре­мится он к местам нерестилищ! Сквозь бары ныряет, через камни перепрыгивает, по мелям ползет. Весь в лохмотьях, в крови, а все вперед и вперед, против течения, иной раз за тысячи верст! И ведь только затем, чтобы сыграть един­ственную свадьбу в своей жизни и погибнуть. Я еще одну только такую же одержимую рыбу знаю — европейского угря. Этот, бродяга, путе­шествует из Саргассова моря, где рождается, чуть ли не через всю Атлантику в Балтику, в Фин­ский залив — и к нам в Неву. Подрастет — и тем же путем обратно.

— Какой-то чудо-инстинкт! Что-то невероят­ное! — повторил Баулин.— Словом, когда идет лосось, дальневосточным рыбакам не то что спать, поесть некогда.

— У нас, на Камчатке, одни грудные мла­денцы не рыбалят,— вставил Атласов.

— И соседи не спят,— продолжал Баулин.— Так и норовят пограбить в наших водах. Только не догляди! Международные соглашения и кон­венции не для хищников писаны. Надеяться на их совесть? Легче уговорить акулу не жрать сельдь с иваси во время нереста.

— Порядком их ловите?

— Бывает,— неопределенно ответил Баулин.— А вы не раздумали сходить к мысу Скали­стому? Катер скоро отправляется.

Спустя четверть часа мы отошли от пирса.

Катерок, с днища которого в день моего при­езда на остров счищали ракушки,— в сравнении со сторожевиками выглядел крошкой. Но это не' помешало Игнату Атласову сказать мне, что ка­тер — геройское судно.

Геройское? Я не сдержал улыбки.

— Зря смеетесь! На этом самом катере Алек­сей Кирьянов доказал «хищникам», что дваж­ды два — сорок.

— Вы тоже тогда были на нем?

Катер плюхнулся носом между волнами, нас окатил ливень брызг, и, воспользовавшись не­вольной паузой, главстаршина сделал вид, что не расслышал вопроса.

Небольшие пограничные катера, как правило, не ходят в дозорное крейсерство. У этих рабо­тяг иное, куда более скромное назначение. Они каждодневно обслуживают будничные нужды базы: доставляют на берег с пароходов, бросивших якорь на внешнем рейде, немногочисленных пассажиров, мелкие грузы и почту или испол­няют обязанности связных и посыльных.

Одним словом, катера — те самые «чернорабо­чие», дела которых мало заметны и на первый взгляд малозначимы. Вот и сейчас мы шли все­го за каких-то семь миль, на один из соседних островков, чтобы доставить тамошним погра­ничникам кое-что из продуктов, пару фильмов и сменить библиотечку-передвижку.

И вдруг — на тебе! Оказывается, этот катер — геройское судно, принимавшее участие в боевой операции!

Когда? Где? При каких обстоятельствах? По­чему Кирьянов и Атласов очутились вместо «Вихря» на этой крохотной посудине? И чем, собственно говоря, Алексей отличился?

Катерок кланялся волнам, чирком перевали­вался с борта на борт, оставляя за кормой кольца дыма. Справа раскачивался зыбкий оке­анский горизонт, слева громоздились скалистые острова.

— На норд-ост-ост — два неизвестных кораб­ля! — раздался голос впередсмотрящего.

Атласов поднес к глазам бинокль.

— Американцы,— уточнил он,— два эсминца класса «Нью-Арк».

Вскоре дымы эсминцев скрылись за горизон­том, а минут через десять на высоте примерно в три тысячи метров в том же направлении про­мчалось с шелестящим рокотом звено реактив­ных бомбардировщиков.

— Тоже американцы. С Хоккайдо,— проводил взглядом самолеты Атласов.

И вот что рассказал он, пока мы шли до мыса Скалистый...

С начала двадцатых годов — в ту пору наша морская погранохрана на Дальнем Востоке только-только организовывалась — японские ры­бопромышленники бесцеремонно вторгались в советские территориальные воды и, по сути дела, безнаказанно ловили и сельдь, и треску, и крабов, и иваси. Во время хода лосося 'аппетит хищников разгорался с особой силой. С Хоккайдо и Курильской гряды к нашему побережью устре­млялись сотни шхун, кавасаки, кунгасов с тыся­чами лодок.