Весь Дэвид Болдаччи в одном томе - Дэвид Балдаччи

заметила она с сарказмом. — Итак, что вы хотели?

— Надеялась, вы расскажете мне что-нибудь об отце.

— Никогда с ним не встречалась.

Аннабель исподволь внимательно изучала лицо женщины.

«Это явная ложь».

Она оглядела штабель коробок.

— Как видите, получили массу работы, — пояснила Ширли.

— Вижу… Я очень беспокоюсь за отца.

— Мне говорили, что он уехал из города.

— Кто говорил?

— Не помню. Скорее всего услышала в ресторане «У Риты».

— Вы дружите с Аби Райкер?

В этот момент открылась внутренняя дверь, и легкой походкой к ним вышел судья Мосли. В костюме и с бейсболкой в руке.

— Ширли, я… — Он замолчал, увидев Аннабель, и широко улыбнулся. — А кто тут у нас?

Пожимая руку, Аннабель почувствовала, как он чуть дольше положенного задержал ее пальцы в своих. Объяснила, кто она такая и зачем сюда пришла.

— Бен показался мне очень интересным человеком, — сказал Мосли. — Жаль, я не успел познакомиться с ним ближе. Надеюсь, вы его разыщете. А сейчас извините, я должен идти.

— В тюрьму, судья? — спросила Ширли.

— Совершенно верно. — Он повернулся к Аннабель. — Я наведываюсь туда раз в неделю и разрешаю спорные вопросы между заключенными и охраной. К сожалению, споров этих довольно много.

— Надо думать.

— Наша главная задача — перевоспитание преступников, — сказал судья. — Пусть лишь считанные единицы заключенных «Голубой ели» выйдут на свободу, тем не менее они все имеют право на человеческое достоинство.

— Вот и Джош так думал, — выпалила вдруг Ширли.

Они обернулись в ее сторону.

Ширли покраснела.

— Мой муж. Он работал там охранником. — Она глянула на Аннабель. — И погиб… Несчастный случай. Он считал, что нужно уважать человека в каждом, безотносительно к тому, заключенный перед тобой или свободный гражданин.

— Совершенно верно, — согласился Мосли. — К сожалению, надо признать, что Говард Тайри не в восторге от этой концепции, и конфликтные ситуации периодически повторяются. Но я льщу себя надеждой, что мои старания в конце концов окажут благотворное воздействие.

— Говард Тайри?

— Брат нашего шерифа, — пояснила Ширли. — Начальник тюрьмы «Мертвая скала».

Мосли улыбнулся Аннабель.

— Официальное название «Голубая ель», но народ зовет ее «Мертвая скала».

— Там произошел обвал, и бригада шахтеров попала в ловушку, — сказала Ширли. — Людей так и не достали. Шахту замуровали, а на их костях поставили эту дьявольскую тюрьму. Одним из погибших был мой отец.

Тушь потекла у нее под глазами, и судья с Аннабель тактично отвели глаза.

После паузы судья заметил:

— Шахтерская профессия чрезвычайно опасна.

— Понимаю, — со вздохом ответила Аннабель.

— Ну, всего доброго, леди.

Он ушел, поднялась и Аннабель.

— Не хочу отвлекать вас от работы.

— Простите, что не смогла вам помочь, — хрипло сказала Ширли.

«Вы уже помогли».

Глава 65

Стоун и Нокс пробыли в карцере, привязанные к лежакам, почти шесть часов. Все это время они спали. Явившиеся охранники были явно раздосадованы тем, что пленники так легко прошли тяжелое испытание.

Их заставили снова надеть оранжевые комбинезоны и потащили в камеру. Обоим пришлось проявить немалую выдержку и не отвечать на провокационные ядовитые насмешки. Нокс закусил губу, а Стоун смотрел немигающим взглядом, повторяя про себя, что благоприятный шанс появится лишь в том случае, если они не потеряют самообладания.

Через час их снова подвергли личному досмотру, заковали в кандалы и отвели в столовую, где наручники сняли.

В животе у Нокса уже урчало, когда они сели за свободный стол. Вокруг качалось море голов; Стоун пришел к выводу, что в столовой находится около пяти сотен заключенных. На добрых три четверти это были негры, хотя среди охранников негров не было.

На новеньких поглядывали. Выражения на лицах были самые разные: от любопытства до равнодушия и враждебности.

Разговаривали всего несколько человек, остальные ни на что, кроме своих подносов, внимания не обращали. Нокс тоже опустил глаза, когда на столе перед ним появился поднос.

Дождавшись, пока отойдет служитель, он предложил Стоуну:

— Не заказать ли приличного каберне — проталкивать эти помои?

— О, еще можешь шутить? Неплохо. Что ты там видишь? — Он показал глазами на заключенных.

— Такие же, как мы, несчастные, с той лишь разницей, что мы не совершали никаких преступлений. Отставить: я не совершал преступлений.

Стоун опустил в баланду пластиковую ложку, единственный имевшийся в наличии столовый прибор.

— Тебе, наверное, приходилось бывать в тюрьмах?

— Только не в качестве заключенного.

— Ну и что именно в этой не так? Подумай.

Нокс огляделся.

— Какие-то они слишком тихие для самых отъявленных негодяев в стране.

— Верно. Подавленные, забитые, запуганные. Что еще?

Нокс взглянул на ближайшую к ним группу. Четыре негра, не глядя друг на друга, равнодушно тыкали ложками в миску. Нокс осторожно понаблюдал за их вялыми движениями, заметил безжизненные взгляды и догадался.

— И еще под кайфом?

— И под кайфом. Мы с тобой уже знаем, что таблеток здесь хватает.

— Ты что, считаешь, партии товара приходят сюда? В тюрьму?

— Нет. Весь товар, по всей видимости, идет на «ямы» Нью-Йорка, Филадельфии, Бостона и других мегаполисов Восточного побережья. А здесь скорее используют некоторый излишек, чтобы ломать строптивых.

— Заключенные — наркоманы в принудительном порядке? Да это тянет на нарушение огромного количества прав!

Стоун вдруг склонился над тарелкой и принялся за еду. Нокс моментально сделал то же самое. Послышались шаги — кто-то остановился у них за спиной.

— Мэнсон, новые заключенные уже адаптировались к нашим порядкам? — Говард Тайри обращался к подскочившему к их столу охраннику.

У Мэнсона правый глаз был закрыт повязкой. Мельком глянув на него, Стоун сразу понял почему — именно ему он засветил в глаз пряжкой ремня.

«С каждым часом все веселее».

— Сэр, мы поставим их на место.

Охранник отстегнул с пояса дубинку и резко ткнул Стоуна в челюсть.

— Вот этому понадобятся дополнительные занятия, но мы и его научим осмысленному соблюдению порядка.

— Молодец, — похвалил Тайри.

Убирая дубинку, Мэнсон царапнул ей Стоуна по лицу. Потекла кровь, однако Стоун не шелохнулся.

— Как вам хорошо известно, — заговорил Тайри, — в большинстве подобных учреждений заключенные питаются по камерам и свободное время проводят строго по одному. Здесь, в «Голубой ели», мы, пожалуй, излишне либеральничаем. — Он обвел взглядом застывшую в гробовой тишине столовую. — И позволяем заключенным причаститься к гуманистическим ценностям. Например, совместный прием вкусной и здоровой пищи воспитывает дух товарищества.

Тайри положил руку Стоуну на плечо и слегка сдавил. Стоуна будто гремучка ужалила — настолько омерзительным было прикосновение этого типа. Тем не менее он даже не вздрогнул, и Тайри в конце концов убрал руку.

— Благодаря нашему состраданию и человеколюбию, — продолжал вещать Тайри, — рано или поздно заключенные приходят к осознанному