Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - Эдуард Филатьев

18 декабря 1976 года в аэропорту швейцарского города Цюриха советского заключённого Владимира Буковского обменяли на чилийского заключённого Луиса Корвалана (тогдашнего лидера компартии Чили).

Василий Витальевич Шульгин, так до конца своих дней и не принявший советского гражданства (остался подданным Российской империи), скончался от приступа стенокардии 15 февраля 1976 года. Ему было 98 лет.

Весной того же года выпускник фельдшерского училища 24-летний Александр Подрабинек, собрав множество документов, касающихся злоупотреблений психиатрией в Советском Союзе, написал книгу «Карательная медицина». В марте часть собранных материалов было отобрано кагебешниками. Но в мае книга всё равно вышла в самиздате.

Международная неправительственная организация «Amnesty International» («Международная амнистия») на основе этой книги (во время международного когресса психиатров в Гонолулу) осудила использование психиатрии в политических целях в СССР. Подрабинека тотчас доставили в КГБ и предложили эмигрировать (угрожая, что иначе против него будет возбуждено уголовное дело). Александр в ответ написал:

«Я не хочу сидеть в тюрьме. Я дорожу даже тем подобием свободы, которым пользуюсь сейчас. Я знаю, что на Западе я смогу жить свободно и получить, наконец, настоящее образование. Я знаю, что там за мной не будут ходить по пятам четверо агентов, угрожая избить или столкнуть под поезд. Я знаю, что там меня не посадят в конирагерь или психбольницу за попытки защитить бесправных и угнетённых. Я знаю, что там дышится вольно, а здесь тяжело, и затыкают рот, и душат, если говорить слишком громко.

Я знаю, что наша страна несчастна и обречена на страдания. И поэтому я остаюсь. Я не хочу сидеть за решёткой, но и не боюсь лагеря… Я родился в России. Это моя страна, и я должен оставаться в ней, как бы ни было тяжело здесь и легко на Западе. Сколько смогу, я буду и впредь защищать тех, чьи права так грубо попираются в нашей стране».

И в КГБ начали готовить «дело Подрабинека».

20 июля 1977 года на восьмидесятом году жизни в Париже умер уже почти полвека не сочинявший стихов поэт-имажинист Александр Борисович Кусиков.

А Лили Юрьевна Брик всё жила и жила.

Василий Васильевич Катанян:

«К смерти она относилась философски: “Ничего не поделаешь – все умирают, и мы умрём”. И хотя как-то сказала “неважно, как умереть – важно, как жить”, свою смерть заранее предусмотрела: “Яумереть не боюсь, у меня кое-что припасено. Я боюсь только, вдруг случится инсульт, и я не сумею воспользоваться этим «кое-чем»”».

Но однажды весьма критическая ситуация всё-таки случилась.

Василий Васильевич Катанян:

«…когда ей было уже 86 лет, рано утром она упала у себя в комнате, сломала шейку бедра и оказалась обречённой не неподвижность».

Падение произошло 12 мая 1978 года.

Аркадий Ваксберг:

«В старости это довольно часто встречающаяся беда, а Лиле было тогда без малого восемьдесят семь лет. Её спешно доставили в больницу, где она провела полночи в холодном коридоре и практически без ухода. От операции Лиля отказалась и просила вернуть её домой, в привычную атмосферу, где её окружали бы только близкие люди. Перелом заживал медленно и с трудом. Строго говоря, он вообще не заживал – в самом лучшем случае хромота была неизбежной. Она не теряла, однако, присутствия духа».

В том же мае по обвинению в «клевете на советский строй» Александр Подрабинек был арестован. Суд приговорил его к ссылке на 5 лет в северо-восточную Сибирь.

А Лили Брик в это время…

Василий Васильевич Катанян:

«Вскоре мы перевезли её на дачу в Переделкино. Там было просторнее, свежий воздух, густо цвела сирень. Уход за ней был прекрасный, но она не чувствовала улучшения и становилась всё грустнее и грустнее…

4 августа 1978 года, когда муж её уехал в город по делам, Лиля Юрьевна попросила работницу принести ей воды. Та подала стакан и ушла на кухню. И тогда Лиля Юрьевна достала из-под подушки сумку, где она хранила это самое “кое-что”. В простой школьной тетрадке, которая лежала у неё на кровати, она написала слабеющим почерком:

“В моей смерти прошу никого не винить. Васик! Я боготворю тебя. Прости меня. И друзья, простите.

Лиля”.

И, приняв таблетки, приписала: “Нембутал, нембутал на см…” Закончить слово уже не хватило жизненных сил…

Много раньше ЛЮ распорядилась не устраивать могилу, а развеять её прах».

После того, как в 1978 году на Западе вышла книга Александра Зиновьева «Светлое будущее», в которой высмеивался Брежнев, спецорганы прямо предложили автору: либо получить семь лет лагерей, либо уехать за границу. Зиновьев выбрал второй вариант, и 6 августа 1978 года вместе с женой и дочерью его (как и Солженицына) выдворили в ФРГ.

На следующий день (7 августа) состоялись похороны Л.Ю.Брик.

Аркадий Ваксберг:

«Восьмидесятипятилетний Виктор Шкловский, которого Лиля в одном из последних писем Эльзе без обиняков назвала “противным”, не мог стоять на ногах и произносил свою речь, сидя на стуле. То была не речь, а крик: “Маяковского, великого поэта, убили. Не живого – убили после его смерти. Его разрубили на цитаты. Лиля защищала его – и при жизни, и после смерти. Они ей мстили за это. Но вытравить Маяковского из сердца не дано никому! И Лилю не вытравить тоже…”».

Провожала Лилю Брик и Софья Шамардина (она скончалась через два года).

Василий Васильевич Катанян (последние слова о Л.Ю.Брик):

«Так ушёл из жизни последний свидетель, способный воскресить двадцатые годы с их прекрасным безумием, с их бесконечными надеждами, которым не суждено было сбыться…

Прах её развеян».

Наступил год 1979-ый.

25 июля во время гастролей в Бухаре у Владимира Высоцкого случилась клиническая смерть, и его с величайшим трудом вернули к жизни.

25 декабря 1979 года по приказу советских руководителей (Леонида Брежнева, Юрия Андропова, Константина Черненко и Михаила Горбачёва) началось вторжение в Афганистан, которое вскоре превратилось в войну, длившуюся 10 лет.

В декабре 1979 и в январе 1980 годов Андрей Сахаров выступал с заявлениями протеста против ввода советских войск в Афганистан. Западная пресса регулярно знакомила своих читателей с точкой зрения советского академика. Поэтому 22 января 1980 года Андрей Дмитриевич был задержан кагебешниками и без всякого суда выслан в город Горький, въезд в который иностранным гражданам был тогда запрещён. Вышедшее тут же постановление Президиума Верховного

Совета СССР лишало Сахарова всех званий и наград (кроме звания академика – тут власти оказались бессильны что-нибудь сделать).