Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

на рубеже веков означал гибель мафии. «Я не могу не вспомнить генералов во Вьетнаме, которые использовали подсчеты тел, пусть и фиктивные, чтобы заявить о победе», — говорит он.

Хотя инфраструктуре мафии, похоже, нанесен существенный ущерб, Мартенс опасается, что ослабление позиций правоохранительных органов приведет к омоложению семей. «Гибкость и стойкость — отличительные черты ЛКН. Если им представится возможность, они воспользуются ею в полной мере».

Самоуверенная оценка ФБР того, что семьи Бонанно и Коломбо не имеют руля и находятся в состоянии покоя, привела к болезненной неудаче в конце двадцатого века. В течение восьми лет ФБР экономило на людях, используя один отряд для преследования обоих боргатов. Главным результатом этой экономии стало резкое возрождение «Бонанно» под руководством Джо Массино. «Урок, который мы извлекли, заключается в том, что нельзя ослаблять бдительность ни в одной из семей, — комментирует Брюс Моув, который временно возглавлял объединенный отряд. — Все способны вернуться».

Возрожденная энергия заметна даже в семье Коломбо, потрясенной снарядом. Через перебежчика из Бонанно Джеймса Большого Луи Тартальоне ФБР узнало, что в 2000-х годах Коломбо попросили другие семьи оценить список из десяти претендентов, отобранных для вступления в преступную группировку. Способность пополнять свои поредевшие ряды показывает, что мафия Коломбо по-прежнему может рассчитывать на постоянный приток рекрутов.

Еще один человек, предостерегающий от сокращения штатов, — Эндрю Малони, бывший прокурор США, при котором Джон Готти был окончательно осужден. «Если правительство прекратит работу, они вернутся, — прогнозирует Мэлони. — Они [мафия] похожи на вампира; нужно вонзить кол в их сердце, а это еще не сделано».

Во время нападений на свои семьи американские мафиози сохранили ценный ресурс, который способствует их выживанию. Это романтизация мафиози в средствах массовой информации, тонко поощряющая принятие мафии как еще одного аспекта национальной культуры. Оскароносные фильмы «Крестный отец» 1970-х годов заложили основу для общественного мнения о том, что предвзятое общество, управляемое ханжами, вынудило крошечную часть итало-американских иммигрантов объединиться в преступные группировки и прибегнуть к насилию и скрытности как единственному средству признания и продвижения по службе. Множество романов и фильмов, приправленных сочувственными и комедийными штрихами, таких как «Честь Прицци», «Анализируй это», «Банда, которая не умела стрелять метко» и «Багси», изобразили некоторых мафиози как высокородных, любвеобильных негодяев. В этих фильмах они предстают как преданные преступники, но слишком часто их наделяют искупительными качествами, почитаемым кодексом чести, верности и послушания. Их стремление — это просто американский идеал получения богатства и уважения, даже если иногда приходится совершать убийства и предательства.

Будущих присяжных на судебных процессах по делам об организованной преступности часто спрашивают, не повлияют ли на их суждения фильмы или телепередачи о мафии. Во многих вымышленных сценариях Коза Ностра предстает как состоящая как из благородных, так и из злых участников, в профессии, которая странным образом напоминает крупные, законные корпорации, с подтекстом, что мафиози ведут нонконформистский, авантюрный образ жизни. В реальной жизни ни один мафиози не является «хорошим парнем».

Прототипом викарного заигрывания шоу-бизнеса с мафией стал сериал «Сопрано», получивший премию HBO, который для телевидения стал тем же, чем «Крестный отец» был для кино — суперхитом. Основная гуманизирующая тема сериала заключается в том, что Тони Сопрано, если не считать его профессии босса банды из Нью-Джерси, — квинтэссенция жителя пригорода, ищущего смысл жизни, счастье и безопасность. Он живет в небольшом особняке и гребет бабки, но при этом страдает от обычных неурядиц, свойственных буржуазным отцам среднего возраста. Его брак с Кармелой разваливается; она, следящая за правами женщин, стремится освободиться от рутины; его избалованные дети-подростки бунтуют; несмотря на целый гарем подружек, он мучается от того, что его не любят и не ценят. Амбициозный гангстер-исполнитель постоянно сталкивается с неприятностями в своем «офисе» — рабочем месте, населенном угрожающими типами, где незначительные ошибки приводят к смерти или тюремному заключению.

Настоящие капо и мудрецы никогда не стали бы подражать поведению Тони. Он выслеживает и убивает жертв — работа, которой обычно избегают капо или боссы; убийство — удел солдат и подражателей. Ни один мафиози самого высокого уровня не продержался бы долго, если бы вел себя так, как Тони Сопрано, который бросает вызов элементарной мафиозной осторожности, выставляя себя на всеобщее обозрение, чтобы соперники могли легко расправиться с ним. Он водит машину без телохранителя, потягивает эспрессо при свете дня в кафе на тротуаре и начинает свой день в халате, вяло прогуливаясь по своей подъездной дорожке, чтобы забрать газету у открытой дороги.

Секс и психиатрия занимают важное место в сюжетной линии «Сопрано». Однако довериться психиатру было бы радиоактивной ошибкой для босса или капо, которому ни в коем случае нельзя демонстрировать симптомы слабости или психической нестабильности. Обращение к психиатру гарантированно вызовет разногласия и сомнения в надежности иерархии, возглавляющей боргату. Тони Сопрано игнорирует это предостережение, обращаясь к женщине-психиатру, которая, естественно, привлекательна, поскольку консультирует его по поводу наболевших проблем и интерпретирует фрейдистские символы, страхи и сексуальную неудовлетворенность, проявляющиеся в его снах. Ни один уважающий себя мафиози не станет делиться интимными секретами с незнакомкой, тем более с женщиной-психиатром. Повышение роли женщин в деловом мире может быть политически корректным, но мафия сопротивляется этой тенденции.

В «Сопрано» есть аспекты, которые точно отражают грубый образ жизни мафии. Диалоги, пересыпанные ненормативной лексикой, очень похожи на подслушанные язвительные разговоры, которые звучали на реальных судебных процессах. Тони и его дружки ярко демонстрируют непринужденную дикость, которая является визитной карточкой мафии. А навязчивая шлюха Тони могла бы быть смоделирована на основе эскапад бесчисленных мудрецов.

Несмотря на жестокость, разврат и секс, в сериале чувствуется симпатия к Тони — мафиози, ностальгирующему по прежней эпохе, когда люди чести были спартанцами и заслуживали доверия. Как антигерой сериала, он страдает от тех же проблем, что и любой законопослушный, средний американец, стремящийся к материальному успеху. Он щедр, переживает за своих детей, скорбит о смерти брошенной возлюбленной, сострадает больному раком другу и приятелю детства, пытающемуся покончить с собой. По сути, мыльная опера о неблагополучной семье в пригороде, «Сопрано» создает еще один обманчивый образ настоящей мафиозной семьи.

«Их показывают с извращенным чувством чести, «не принимающими никакого дерьма», с легким доступом к женщинам и деньгам, — говорит Говард Абадински, историк организованной преступности, о бандитах из «Сопрано». — Подобные демонстрации романтизируют организованную преступность и, как непреднамеренное следствие, способствуют увековечиванию этого явления и созданию заманчивых мифов о мафии».

В поисках более значимых указателей на возрождающуюся силу настоящих боргатов американские правоохранители вполне могут обратиться к родине мафии — Сицилии. После