Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

Многие считали, что правительство достигло своей главной цели — расчленило мафию до того состояния, которое она имела в начале двадцатого века: сплетение разрозненных, ссорящихся уличных банд, лишенных компетентного руководства. «Их будущее туманно и чревато опасностями», — предсказал в интервью 2004 года У. К. Уильямс, сотрудник ФБР в Вашингтоне, руководящий общенациональными усилиями бюро по борьбе с мафией. (Уильямс использует инициалы своих имен без точек).

Уверенные в том, что дни славы мафии закончились, оптимисты были убеждены, что несколько последних гвоздей забьют в ее гроб. В подтверждение этого утверждения нынешние и бывшие сотрудники правоохранительных органов могли бы привести длинную таблицу поражений, нанесенных Козе Ностра.

1. Только семьи в Нью-Йорке и Чикаго, крупнейших традиционных базах, сохранили подобие организационных рамок. В других частях страны двадцать с лишним боргат находились в беспорядке или практически прекратили свое существование, за исключением тех районов, где у нью-йоркских и чикагских семей были филиалы, особенно во Флориде. По словам Уильямса, оставшиеся силы мафии были сосредоточены в основном в Нью-Йорке и Северо-Восточном коридоре.

2. Почти все авторитетные лидеры нью-йоркских и чикагских семей находились в тюрьме.

3. Омерта — защитный кодекс мужественности и молчания — рухнула. Бесконечный исход отступников искал убежища от наказания по РИКО, сотрудничая ради мягких приговоров. Даже крупные шишки «переметнулись» после полувека, в течение которого ни один лидер или капо не перешел на другую сторону.

4. Бывшие итало-американские кварталы, изменившиеся в результате демографических и социологических перемен, больше не служили убежищами и центрами для вербовки целых поколений надежных рекрутов. Дисциплина расшатывалась, а подражатели — такие, как «Парни с Бат-авеню» из семьи Бонанно, — все чаще пристращались к наркотикам, подвергались арестам и доносили, чтобы спасти свою шкуру.

5. Альянсы рэкетиров с основными профсоюзами, в первую очередь с профсоюзами рабочих и строителей, были ослаблены или разорваны благодаря массовым осуждениям коррумпированных лидеров профсоюзов и назначению внутренних наблюдателей.

6. Денежные деревья в Лас-Вегасе для самых влиятельных семей были срублены благодаря государственному надзору за профсоюзом командных игроков, предотвращению выдачи профсоюзом кредитов запятнанным мафией отелям и приобретению крупнейших казино легальными транснациональными корпорациями. Очевидно, закончились времена, когда игорные доходы присваивались, а ужесточение лицензионного надзора со стороны регулирующих органов Невады предотвратило поглощение казино мафиози.

7. Господство над бесценными ресурсами Нью-Йорка — оптовыми продовольственными рынками, Швейным центром, мусороперерабатывающей промышленностью и конференц-центром имени Джевитса — было если не полностью ликвидировано, то в значительной степени ограничено благодаря внесению в «черный список» десятков замаранных компаний, а затем жестким законам о лицензировании, введенным администрацией мэра Рудольфа Джулиани. Эти меры регулирования рассматривались как брандмауэры, не позволяющие мошенникам вернуть себе влияние в этих коммерческих призах. (В 2005 году будет закрыт знаменитый рыбный рынок Фултон, который долгое время осаждали мафиози. Ожидалось, что перевод его предприятий в современное закрытое помещение в Бронксе усилит контроль города за соблюдением правил, направленных на предотвращение будущих мафиозных захватов).

8. Обвинительные приговоры разрушили мафиозную комиссию, и маловероятно, что другой высший орган сможет вернуть себе полномочия по разрешению споров, соблюдению традиций и поддержанию институциональных кодексов мафии.

«Нет никакого сходства с той властью, которую они имели в 80-е и 90-е годы, — говорит Джеймс Каллстром, бывший глава нью-йоркского отделения бюро и один из ключевых игроков в маневрах ФБР против мафии. — У них все еще есть головорезы и воры, но они не имеют никакого влияния и не оказывают существенного воздействия на профсоюзы, такие как тимстеры, и на основные отрасли промышленности».

Как и Каллстром, Рональд Голдсток, бывший прокурор Нью-Йорка, который сыграл важную роль в создании дела Комиссии, представляет оставшихся боргатов как дезорганизованный сброд. «Мафия настолько ослабла, что не может оказывать своим членам те услуги, которые когда-то оказывала. Никто больше не подчиняется правилам. Может, они и продолжают заниматься преступной деятельностью, но действуют как отдельные люди, а не как жизнеспособная организация».

Незадолго до своей смерти в 2003 году бывший нью-йоркский детектив Ральф Салерно, один из первых борцов с Козой Ностра, представлял ее как исчезающий анахронизм. Главной причиной ее поражения, по его мнению, стало «отупление» новобранцев. «Когда-то, не так давно, был приток молодых итало-американцев, которые хотели быть в семьях. Теперь они хотят быть генеральными директорами легальных корпораций. Семьи больше не привлекают молодых людей с мозгами».

Со своей точки зрения, адвокаты защиты предложили дополнительное объяснение череде судебных неудач, постигших крестных отцов и их высокопоставленных приверженцев. Адвокаты утверждают, что суровые тюремные наказания, назначаемые за приговоры по РИКО, спровоцировали потоки дезертиров, которые разрушили долгосрочные планы мафии по выживанию. Выражая мнение адвокатов, представлявших интересы крупных подозреваемых в организованной преступности, Джеральд Шаргель говорит: «Перспектива получить срок от двадцати до сорока лет или пожизненное заключение без права досрочного освобождения — это сильный стимул, чтобы заставить людей сотрудничать». Шаргель, защищавший Джона Дж. Готти, нескольких его родственников и Сэмми Гравано, утверждает, что присяжные стали «более консервативными» и склонны выносить обвинительные вердикты по делам, связанным с мафией. «В 70-х и 80-х годах мы получали много оправдательных приговоров. Сегодня же присяжные, услышав слово «мафия», начинают считать себя виновными. Это означает, что осталось очень мало старомодных типов, готовых рисковать судом и драконовским наказанием».

По общему мнению официальных лиц, Коза Ностра вступила в XXI век потрепанной и израненной, а некрологи готовят вдумчивые аналитики. Тем не менее, по крайней мере в Нью-Йорке, есть предостерегающие признаки, указывающие на то, что пациент еще не готов к выходу на кладбище. Рассмотрим следующие проявления в первые годы тысячелетия:

Азартные игры и ростовщичество — симбиотические «хлеб и масло» мафии — похоже, не остановить. Один из капо Гамбино был разоблачен, контролируя букмекерские конторы в Квинсе, которые приносили 30 миллионов долларов в год. Бонанно извлекали прибыль из аналогичных схем, зарабатывая 20 и 10 миллионов долларов в год на двух спортивных ставках в пригороде Лонг-Айленда. В результате репрессий, предпринятых прокуратурой Квинса, было ликвидировано высокотехнологичное международное предприятие, контролируемое Бонанно, которое, как утверждается, в период с 2002 по 2005 год обработало спортивные ставки на 360 миллионов долларов. Разумные игроки всегда предпочтут заключать пари с мафией, а не с разрешенными государством салонами внебиржевых ставок и лотереями. Ставки на бейсбольные, футбольные и баскетбольные матчи, сделанные у букмекера, имеют 50-процентную вероятность выигрыша, и при этом не облагаются налогом, в то время как обычная государственная лотерея считается несбыточной мечтой, поскольку шансы на выигрыш в ней ничтожно малы.

Кроме того, игорные сети мафии почти всегда связаны с ростовщичеством для компульсивных игроков, которым нужен мгновенный кредит, невзирая на