Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

– Не важно, кто замешан, – угрюмо сказал Серега. – Окончательное решение за командиром группы. Как же он мог?!..

– Он с самого начала жаловался, – сказал Илья. – Оно всегда так начинается. Психология… Сначала ему тоскливо было. И уже тогда хотелось назад. И он раз за разом пытался нас подбить – да ты его отфутболивал. И мы со Злодеем добавляли… Потом недовольство. Потом переросло в неприязнь… А уж когда племя пришлось вырезать – и вовсе его нагрузило… Это росло в нем, варилось, кипело, плавилось – и переплавилось в решимость.

Злодей был более откровенен. И… равнодушен. Уже вечером подсев к Сереге, он положил руку ему на плечо, встряхнул разок, словно пробуя на крепость – не расклеился ли, не разваливается ли на части – и сказал:

– Ладно, командир. Давай, соберись. Сожми булки. Букаш с самого начала поскуливал. Я, конечно, не ожидал, чтоб так… но лучше уж сейчас, чем когда петух в жопу клюнет. Вернемся – вздрючим его по самое небалуйся. Мне вот только интересно – на что он рассчитывал, когда уходил?.. Неужели похоронил уже нас?

– Букаш со мной не разговаривал – но вот Медоед подсаживался… – хмуро проговорил Росич. – Но тут как… между своими же разговор… Я пальцем у виска покрутил – и назавтра забыл об этом. Но я думаю, что он просто через себя вопрос коман… кхм… Григория оттранслировал. Тот ведь был твердо уверен, что на поверхности нам конец.

– Медоед и со мной говорил, – кивнул Один. – Я, правда, тогда не понял, к чему разговор – а теперь соображаю…

– То есть похоронил, – кивнул Пашка. – Ладно. То‑то сюрприз будет, когда вернемся.

– Если он сам дойдет, – сказал Знайка. – Триста пятьдесят горизонтов – не хрен собачий.

– Если друг оказался вдруг

И не друг, и не враг – а так… – снова пробормотал в рифму Хенкель.

Илья вздохнул.

– Это да. Ладно, ребят… Что ж теперь! Думали, что наш… с самого детства… А нет, не наш оказался. В Доме ведь как… Он всегда знал, что через четыре‑пять дней вернется за Периметр. Отоспится, отдохнет – и снова в поисках приключений. Коротеньких, правда, куцых приключений – но тем не менее… Это не сложно. А на большее не хватило его. Не смог. Рыпнулся – да надорвался. Что ж теперь…

Серега вздрогнул – до того в точку, до того сказанное было созвучно его мыслям. И не друг, и не враг… а так себе человек оказался. Вот они, друзья, когда познаются‑то. Не так и трудно это – стоять на Периметре насмерть. Не так и трудно выходить из Дома на два‑три дня: поохотиться, пострелять из любимого пулемёта, показать удаль… А потом возвращаться назад к чистой постели, вкусной воде и свежей жрачке. Этому нас учили, это мы впитали как губка, это для нас – рутина. Привычная работа. Но ты попробуй вот так – просто уйти в неизвестность. Без надежды вернуться. И выживать. День за днем. Быть с командой, болеть за нее, поддерживать бойцов, мириться с их слабостями, быть единым целым – куда обойма, туда и ты. Понимая, что твоя зона комфорта невероятно далеко и обратно ты вернешься не скоро. А может, и не вернешься вовсе. Этому не учат, Гриша. Это должно быть в тебе самом.

Впрочем, эта растерянность, эта пустота и безысходность точили его лишь поначалу. На третий или четвертый день – точно в соответствии с психологической наукой – Серега почувствовал, как из глубины понемногу начинает подниматься злость. Километр за километром он шагал по темным пустым коридорам – а в душе плясал огонь. Учудил ты, Гриня… Ох и учудил на свою голову… И как только додумался. Ведь это же – всё! Это как смертный приговор себе подписать! Ну вернешься ты… хотя и это еще под вопросом. Ну представишься героем… Но с этого момента – житья себе не дашь. Малейший шорох из Джунглей будешь ловить – и вибрировать от страха. Ждать, что вскроется, ждать, что вернется обойма – и сдаст тебя с потрохами. Это куда хуже смерти. Это позор несмываемый. На что ты рассчитывал, дурак?.. Неужели так сильно прижало?..

Похоронил, значит? Ладно. Не закончено еще ничего. Только начинается. И туда дойдем, и обратно вернемся. Теперь не только в приказе дело, не только в выполнении задачи – дело в принципе. В самой возможности бормотания твои услышать, в глаза посмотреть. Что ты, сука, чувствовал, когда убегал? Что чувствовал, когда обойму предал? Как оправдываться будешь? Уже даже это веская причина из кожи вон выдраться – но вернуться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обосрался? Нашим легче. Обузу на себе не тащить. Злодей прав: с таким настроем команду подставить – как два пальца обоссать. Если есть сомнения, неуверенность – уже минус к боевому духу. Не вперед уже смотришь, готовый трудности встречать, – назад оглядываешься. И вот уже в тяжелый момент сломался человек. В тот самый, когда все свои яйца в кулак собрать надо.

Злость – лучший мотиватор. И подстегнула Серегу хлыстом. Не сказать, чтобы шли совсем на расслабоне – но контакты отсутствовали и рутина брала свое. Подъем – долгая нудная дорога – отбой; подъем – дорога – отбой. И завтра снова топать вперед, тупо глядя под ноги. И послезавтра… Волей‑неволей расслабишься. Но командирская злость передалась и обойме – ожгла плетью, подтянула, снова собрала в кулак приунывших бойцов, заставив их грязные рожи скалиться в злых ухмылках. Кто там на очереди? Еще десяток дуболомов? Запускайте. Щас разбирать будем… Вовремя – впереди маячил минус третий и «перрон», и нужна была звенящая отчаянной злостью боевая готовность.

С таким настроем обойма и вышла на финишную прямую.

Вышли на одиннадцатом километре южной транзитной. Здесь, как и на горизонтах ниже, стояла оглушительная тишина – но для Сереги она буквально звенела опасностью. Может, и надумал себе, может, и зря яйки от предчувствия сжимались – но последние три горизонта они двигались соблюдая предельную осторожность. Где‑то в этих краях враг обязательно выставил заслон. А то и не один.

Прикидывать он начал заранее. Еще за сутки‑двое, на минус пятом‑шестом. Впереди самая важная цель, конечная – и жизненно необходимо обыграть противника. Вот он и пытался. Здесь, правда, хотелось бы понять, против кого играет – в то что именно Программатор заправляет механизмами, он не верил. Слишком мелка сошка. Никогда, ни при каких обстоятельствах перебежчику не дают большой свободы действий. Обязательно есть кто‑то сверху, кто контролирует… Если же предоставят – значит сам предоставивший не большого ума. Должен быть еще кто‑то. Или что‑то… Тот же ИИ завода, например. Или некий Куратор, о котором обмолвился старик. Это уже ближе к телу… И он все обдумывал, вертел в голове, пытаясь влезть в шкуру противника, пытаясь понять, как поступил бы на их месте.

Дано: обойма. И… всё на этом. Куда идет – неизвестно. Цель – не ясна. Маршрут – непонятен. Пусть даже и засекли их в Гексагоне – Администрацию‑то они вскрыли, оставили следы посещения… но что дальше? Как ушли с пятидесятого – с тех пор ни слуху ни духу. Где в следующий раз вынырнут – поди знай. Программатор, правда, говорил о заводе – но это его собственные измышления. И даже хорошо, тоже со следа собьет…

Сам Сотников, будь он на месте противника и видя уравнение со множеством неизвестных, просто разбил бы наличные силы и попытался перекрыть ключевые точки. Перекрестки транзитных с Кольцом, пандусы на соседние горизонты, лестницы… Да, распылил силы. Но иначе просто никак. А раз так – таинственный перрон и перегон, о которых говорилось в Путеводителе, наверняка одна из таких точек. Значит – караулят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Перед самым выходом в галерею, на лестнице, устроили получасовой привал. Бой впереди ждал уже не только Сотников, предчувствовал и Злодей, и комоды, да и бойцы. Устранить лишние звуки, укрепить что разболталось, проверить подзаряд электроники… Пригодились и сменка, что берег Серега весь переход. Важно было протереться и переодеть чистое; воины на Руси перед боем надевали чистые рубахи – и это не просто красивая традиция. Комбез, неделями хватавший на себя пот и грязь, при ранении стопроцентная гарантия загрязнения раны. А дальше понятно что – местное воспаление, потом возможное системное, сепсис, шок и смерть.