Мир Дому. Трилогия (СИ) - Шабалов Денис

Кто‑то из пацанов вдруг всхрапнул, заворочался, забормотал сквозь сон. Серега, приподнявшись на локте, с любовью оглядел спящих бойцов. Дежурный Енот поклевывал носом у плитки. Маньяк, разбросавшись во сне, похрапывая, лежал кверху мохнатым пузом. Óдин – наоборот накрылся с головой, хотя в комнате было ощутимо душновато. Знайка, свернувшись калачиком, посапывал в своем углу. Злодей спал строго, вытянувшись по строке смирно, лицом в потолок – привычка еще с Академии. Тундра, Одноглазый, Точка, Хенкель, Гоблин… да и остальные. Вот они. Команда. Столько пережито, столько из одного котла съедено… Вернемся – надо рапорт подавать. О слиянии. Серега ухмыльнулся. А что – мысль! Тридцать первая гвардейская обойма Подразделения… а, нет! – Сил Специальных Операций! «За массовый героизм, мужество, упорство в выполнении поставленной задачи и высокое воинское мастерство личного состава, проявленное в…» Ну и так далее. Имеют право! Сходили – и вернулись. Ничего, ребята. Ничего. Скоро уже. Все будет хорошо. Дайте только организмов встретить – сразу полегчает. Сразу и рационы появятся, и вода, и патрики. И в чистое переоденемся, людьми себя почувствуем. Все будет. Все еще будет…

Мягко накрывший сон тасовал его мысли. Мелькнул видением Дом, ворота Внутреннего Периметра… мелькнул Парк, мелькнул призрачный строй на плацу, провожающий Вторую экспедицию… вдруг из небытия выплыл батька – сидя на кровати, он снимал свои часы и передавал их мелкому Сереге, взамен забирая верного друга, солдатика‑офицера. Вот он, морф, кто бы мог подумать… До сих пор не опомнился, не свыкся ещё, что вот он, Серега Сотников, Карбофос – прямой потомок ребят из ССО. Мелькнул Гришка… Нет, брат. Дуришь ты – но это ничего, мы тебя еще воспитаем. Еще сделаем из тебя настоящего командира. Обижайся‑не обижайся – а драть я тебя начну как сидрову козу. Щас недосуг – но дай только до Дома добраться…

Кто‑то тряс его за плечо. Подхватившись, Серега вскочил… вокруг ворочались на своих постелях бойцы. Кто‑то сидел уже, спросонья потирая глаза, кто‑то, прихрамывая, комкая в руках листок бумаги, выходил из комнаты в туалет… Утро?

– Подъем уже? – зевнув, пробормотал он. – Не заметил, как вырубился, за всю ночь даже не пошевелился. Как колода пролежал…

– Подъем, – хмуро сказал Злодей, протягивая какую‑то бумажку. – Тринадцатое отделение и Букаш слиняли. Ушли. Скорее всего ночью еще, возможно, сразу после нашего разговора. Покинули пост. Мы всю ночь без охраны с запада. Ублюдки… На, читай, – и он сунул Сереге под нос мятый надорванный клочок.

Сотников, не понимая еще ни слова из сказанного, вцепился в бумагу глазами… Хорошо знакомым Гришкиным почерком – мелким, убористым, аккуратным – на ней было написано: «Прости, Сергей. Наверно, я просто не Нурбагандов. Удачи».

Глава 15. УМРИ – НО СДЕЛАЙ

17 августа 165 года тридцать первая обойма Подразделения Специальных Операций вышла на минус третий горизонт. Грязная, обросшая, голодная… и очень злая.

И тому были причины.

Всю эту неделю Серега никак не мог очухаться. То, что он чувствовал… это было больно. Будто выдрали кусок – и не кто‑то, а Гришка, своей рукой – и на том месте теперь кровоточила рваная рана. Первые день‑два – так просто висел в прострации. Оглушило его. Огрело пыльным мешком по голове. Он мог ожидать чего угодно – ссоры, несогласия и даже откровенной ругани… но только не предательства. А ведь это было именно оно, во всей своей отвратительной неприглядности. Он еще слабо понимал, что произошло, доходило как через слой ваты; он все пытался заняться какими‑то самокопаниями – а не допускал ли как командир и товарищ ошибок, а не слишком ли напрягал, а не проявил ли излишней грубости – но получалось плохо. Не уяснялось пока основного: как мог Гриша, друг, с которым вместе с самого детства – и так…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

О преследовании дезертиров не могло быть и речи – за ночь они ушли далеко. К тому же и направление попробуй определи… Да и не было никакого желания. Ну догнал ты беглецов. А дальше?.. В глаза ему смотреть и спрашивать? Он уже все сказал. Фактически Григорий говорил все это время – а разговор накануне явился финальным аккордом. Который помог решиться. А может, и обида здесь сыграла: угроза судом офицерской чести – очень серьезно.

Серега не встречался еще с подобным. Не было реального, собственного  опыта. И как реагировать – просто не знал. В поисках ответа он всё пытался обратиться к Уставу – но тот давал только конечные решения. Отступил в бою, открыл брешь в строю, сбежал с позиции – даже не изгнание. Смерть. Расстрельная статья. «Самовольное оставление (дезертирство) места несения военной службы (а равно и дезертирство с позиции, из подразделения во время выполнения задачи) в мирное и военное время, а равно дезертирство, совершенное группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, карается высшей мерой наказания – расстрелом». И казенщина не могла ответить на самый главный вопрос – как справиться с этим ему самому, Сергею Сотникову. Человеку, у кого только что не стало друга.

Он пытался как‑то принять случившееся, очухаться – но пока тщетно. Наверно, не прошел еще всех стадий. Шок и отрицание, гнев, торг, депрессия – и принятие. Наука под названием психология давно уже ответила на вопрос. Прежде чем обогатиться новым опытом, ты должен еще помучиться. Пройти эти стадии. И человек не переживает их строго поочередно, линейно, ступень за ступенью – это было бы слишком просто. Иногда его окунает мордой разом в две или три, в адскую смесь из пустоты и отчаяния, за которыми следует гнев напополам с попытками поторговаться или злость… Часто бывает и так, что человек зацикливается на одном и не может двигаться дальше… Серега же теперь чувствовал две из них, самые разрушительные – шок и пустоту. Депрессию – и отрицание. Словно страус, прячущий голову в песок: а вдруг, если притвориться, что снаружи ничего не происходит, это проклятое чувство безысходности уйдет?.. Ведь это же был Гришка! Друг! Нутро не могло понять и не хотело смириться – для него Григорий все еще проходил по статье «товарищ». Что же ты натворил, Гриша?!.. Ведь ты же плюнул на все! На дружбу! На братство боевое! На двадцать пять лет бок о бок. Плюнул – и растер…

Вероятно, уход планировался заранее. Так считал Илья. Он пребывал в том же раздрае, что и Серега – но был куда более категоричен. Букаш ждал именно Гексагона – и плюс‑минус неделю после. Оглядеться, понять, что обойма не собирается поворачивать… и только тогда валить. Поверни он раньше – объяснить свое появление в Доме было бы несколько труднее. Вернулся без командира, без обоймы, да еще и приказ не выполнен. Конечно, можно отбазариться гибелью Третьей экспедиции и своим чудесным спасением… Но если иметь плюсом выполненный приказ и кучу информации – глядишь, и в герои выбьешься. Со всеми положенными благами и причиндалами. Говоря об этом, Знайка презрительно кривил рот – но Серега видел, что в глазах его стоит боль и обида. Гриша, сотворив непрощаемое, разом перестал для него существовать.

– Такой вот… находясь в привычных условиях, так и проходит всю жизнь надежным пацаном… – цедил Илья сквозь зубы. – Рыцарем без страха и упрека… Просто потому что не ставило раком. Не раскорячивало. А на самом деле попробуй испытай – по‑настоящему испытай, чтоб перекосило – и сломается!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Есть такие люди,

Твердые на вид…

А ножом потычешь –

Мягкий и визжит, – пробормотал Хенкель.

– …и я думаю, тут еще немало фазенда добавила, – продолжал Знайка. – Месяцы в паутине! А потом сразу уют, комфорт и безопасность. Постель мягкая… Креслица все эти, диванчики, камин потрескивающий… Бабы жопастые… Его еще сильнее назад потянуло. А может, там и Медоед замешан.