Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия (СИ) - Свадьбина Любовь

Нечестно!

Какие‑то люди – обычные люди! – так запросто пренебрегают им.

Возмутительно!

Крик обрывает его невесёлые размышления, и в следующий миг криков становится больше, намного больше. Они заполняют всё пространство, жгут барабанные перепонки. Закрыв уши руками, Шаакаран оглядывается на Манакризу: она в ужасе и, тоже зажав уши руками, пытается встать, а её искривлённые судорогой губы что‑то повторяют, но он не слышит, что.

Глава 55

Остальные тоже корчатся от жуткого звука, но всё это оцепенение длится не так долго, как от неожиданности и растерянности кажется Шаакарану. И Манакриза, и её родители, и двое воинов у люка достают из сумок коробочки, резво впихивают в уши эластичные комочки берушей. Манакриза, запихивая последнюю, кидает такую же как у всех коробочку Шаакарану.

Между собой воины клана общаются жестами, хватаются за короткие мечи с широкими лезвиями. Один из дежурных воинов склоняется и выглядывает в люк, резко выпрямляется и что‑то объясняет жестами, пока Шаакаран, едва держа когти в пальцах, втыкает беруши. Истошные крики знатно приглушаются.

Быстрый обмен жестами рук – и воины один за другим соскакивают в люк, следом – родители Манакризы, она дёргает Шаакарана за локоть, приглашая за собой, и ныряет в люк прежде, чем он успевает спросить, что случилось. Впрочем, Манакриза его бы вряд ли услышала. Он тоже ныряет в люк.

Люди мира Онриз давно живут под землёй, но они ещё не привыкли жить в полной темноте, и сейчас в тоннеле чадят несколько химических светильников, озаряя фигуры сражающихся красными отблесками. Шаакаран узнаёт воинов клана Эл‑Имани, но те, с кем они сражаются, на людей совсем не похожи. Эти существа выше и рогатые!

– Демоны? – теряется на несколько мгновений Шаакаран и в мельтешении фигур безошибочно находит Манакризу, хотя она рубится спиной к нему и одета как все остальные.

Плечом к плечу с родителями, она теснит рогатых, напирает на них так, что они втроём клином входят в строй врагов. Ударяет мечом, пинает. Снова бьёт. Вспыхнув красным отсветом, её меч сносит голову рогатого, но… под ней оказывается ещё одна голова.

В этот момент картина для Шаакарана окончательно проясняется: никаких демонов нет, эти рогатые головы даже не маски, а шапки на головах сражающихся. Устрашающая маскировка. Но зачем‑то и другие воины сносят искусственные головы, норовят пробить их.

Озадаченный этим зрелищем, Шаакаран стоит на месте. В спину его больно тыкают. Он разворачивается: за ним стоит воин из клана Манакризы. Перекошенное лицо, вытаращенные глаза, обнажённый меч – Шаакаран решает, что его из‑за рогов попутали с местными чучелами, но даже видя его знакомое лицо, этот воин тыкает мечом ему под дых. Броня сдерживает остриё, но удар всё равно перебивает дыхание, складывает Шаакарана пополам. Он впивается когтями в лезвие, удерживая меч от удара в незащищённое лицо.

Но другой воин из тех, которые должны были напасть на отряд Карадана спереди, подбегает к склонившемуся Шаакарану и с криком «Бей их!» ударяет мечом по шее. Высокий воротник брони сдерживает и этот удар, спасая Шаакарана, но боль вспыхивает, ослепляя и в то же время будто проясняя сознание.

Зарычав, Шаакаран резко выпрямляется: ещё двое воинов бегут к Манакризе с родителями и пяти её соклановцам, преградившим путь рогатым. Траектория движения, положение мечей – всё это скорее похоже на нападение со спины, чем на прибытие подмоги.

Громче зарычав, Шаакаран сносит лапой ткнувшего его под рёбра воина. Широкий удар захватывает обоих нападавших, вмазывает их в стену. В три прыжка, трансформируясь в боевую форму кота, Шаакаран обгоняет двоих бегущих и преграждает им путь. Беруши вылетают, дикий вой ударяет по барабанным перепонкам, но Шаакаран держится.

Заорав, эти двое воинов вместо того, чтобы отступить как нормальные люди, кидаются на Шаакарана с мечами. Едва успевая уводить голову от ударов, Шаакаран пытается отбиться лапой, наконец когтями зацепляет одного за броню и швыряет на второго. Подскакивает, отбрасывает их мечи, рявкает, скаля мощные клыки. А когда и это не срабатывает, просто цапает одного за пояс и перекидывает через сражающихся – прямо в толпу рогатых.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Манакриза и остальные от неожиданности сбиваются, но сбиваются и рогатые, а к ним, взвизгнув, летит второй воин. Чуть подальше шатаются, пытаясь встать от стены, двое побеждённых до этого. Шаакаран резво настигает их и лапами толкает к линии сражения, не позволяя увернуться, раня когтями.

Рогатые, увидев это, в красном сумраке оценив габариты «Котика», отступают. Не панически – передние остаются, держа под присмотром соклановцев Манакризы и её саму, но задние отступают быстрее. Меньше чем через минуту рогатая толпа исчезает в темноте, оставив на полу лишь тела раненых и убитых, да невольные живые «снаряды» Шаакарана.

Манакриза, самая спокойная из всех, пронзает несколько отрубленных рогатых «голов», после чего выдёргивает из уха затычку. Только теперь Шаакаран соображает, что здесь, наконец, тихо, просто у него в голове звенит. Подкопленная за время блужданий магическая сила заканчивается, и он, не сопротивляясь, возвращается к человеческому облику, только когти остаются. Ну и хвост, как у приличного котодемона.

Шаакаран оглядывает побеждённых собственнолапно: не так много и не те противники, которыми стоит гордиться демону, но… неплохо, разве нет?

Забрызганная кровью Манакриза смотрит на него так строго, что Шаакарану начинает казаться – очень плохо. Прямо катастрофически.

– Они сами напали! – выпаливает он. – Я не виноват!

– Я просто хотела сказать спасибо, – сухо поясняет Манакриза.

– С таким убийственным лицом?

– Чем тебе моё лицо не угодило?!

– Всем! – Шаакаран осторожно пятится. – Всем угодило, прекрасное лицо, я в полном восторге.

– Хватит издеваться! Ты…

– Думаю! – перебивает её отец. – Надо допросить пленников. Крикуны не просто так сюда забрались.

Шаакаран бы задумался, почему они называют врагов крикунами, а не рогатыми, но он слишком обеспокоен выражением лица Манакризы и не обращает внимания на то, что «головы» помимо рогов имеют ещё и рупоры – источник оглушительного визга и криков, давших название этому клану. Шаакарана действительно больше всего беспокоит именно выражение лица Манакризы.

*** 

Приветливо горят в ночной тьме окна благородного факультета. Меня от комнаты там отделяют стены, дорожка, железная ограда, дверь машины и…

– Ты уверена, что хочешь это сделать? – спрашивает Лео в тцатый раз.

А ведь я уже прошла подготовку для подмены, мы отпустили суккуба, приплатили ей за молчание и беззаботную жизнь в городе. Но сейчас, сидя в неприметном автомобиле возле задних ворот благородного факультета, Лео снова пытается меня отговорить.

– А ты уверен, что хочешь явиться в Архисовет после того, как нас видели вместе? Может, посидишь со мной в какой‑нибудь квартирке, подождёшь, когда всё само пройдёт?

– Настя, – Лео вздыхает и через ручник тянется ко мне, сжимает мою ладонь. – Я бы с радостью сидел с тобой где‑нибудь и ждал, когда всё само пройдёт, но ты же слышала новости, сейчас такая ситуация, что я как архисоветник просто не могу находиться в стороне. К тому же так я смогу узнавать все самые важные новости и реагировать на ситуацию, защитить тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Если тебе не нравится моё возвращение на факультет, можем покинуть Нарак вместе. Ни на что другое я не согласна.

– Мы не сможем покинуть Нарак, – терпеливо повторяет Лео.

Аргумент у него странный: он уверен, что нас не выпустит сама магия, что портал для нас с ним не откроется или закроется, если мы попытаемся через него пройти. Объяснение одно: он так чувствует. Похоже на безумие, но я ему верю. Может быть потому, что он развил в себе магию так, как давно не развивают демоны и тем более архисоветники, и понимает в ней больше, чем я со своим начальным уровнем.