Творения. Том первый. ТВОРЕНИЯ АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ. ДОГМАТИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ. ИСТОРИКО-ПОЛЕМИЧЕСКИЕ - Емец

тот, кто называет Сына только подобосущим, не дает еще разуметь, что Он происходит от сущности, а тот, кто называет Его единосущным, выражает и то и другое понятия – и подобосущие, и рождение от Отца. Понятием “единосущный” всего лучше означается преискренность Сына с Отцом.[1773] И это тем более, что одним этим словом, то есть словом “единосущный”, выражается необходимо предполагаемая идеей единства Божества и неделимостью Божеского существа мысль не о родовом, но о численном единстве Сына Божия с Богом Отцом по существу, которым можно владеть или только сполна, или вовсе не владеть».[1774]

Вторая мысль, то есть мысль о различии Сына и Отца, должна также необходимо заключаться в слове ὁμοούσιος, насколько это слово должно обозначать собою совместное существование двух предметов.[1775] «Единосущное, – говорит св. Афанасий, – заключает в себе тождество природы и собственное совершенство».[1776]

Таким образом, защищая употребление слова ὁμοούσιος,[1777] св. Афанасий доказал, во-первых, что Никейский Собор ввел это слово не без серьезных предварительных соображений и не бесцельно, а будучи вынужден на это обстоятельствами дела; во-вторых, введением этого слова во всеобщее употребление он не сделал никакого нововведения в собственном смысле, ни в лексическом, ни в логическом отношении, потому что слово ὁμοούσιος было в употреблении и прежде и в том же смысле, в каком употребил его Собор; в-третьих, с введением этого слова не было внесено какой-нибудь неправильной мысли, ибо по смыслу слово это имеет для себя основание в Писании, хотя его нет там по букве; в-четвертых, если Антиохийский Собор изгнал из употребления это слово, то только потому, что собор этот был опутан софистикой Павла Самосатского, придававшего этому слову еретический смысл; в-пятых, этим словом православные не утверждают ни гностического деления Божества, ни савеллианского слияния Лиц Святой Троицы; в-шестых, в пользу никейских отцов, санкционировавших употребление этого слова, говорит выразительность его для той мысли, для какой оно предназначено, и полное соответствие его существу догмата об отношении Сына Божия к Богу Отцу.

* * *

Те общие выводы и положения, к которым пришел св. Афанасий в своем учении о втором Лице Святой Троицы, лучше всего можно сформулировать его собственными словами, замечательно точно выражающими сущность рассматриваемого догмата. «Веруем, – говорит он, – во единого Единородного – Премудрость, Силу, Слово, Образ, Сына, безначально и превечно от Отца рожденного, как река от истока, как растение от корня, как сияние от света, – не устно и мысленно произносимое слово, не излияние Совершенного, не отсек и не отпрыск бесстрастного естества, но Сына самосовершенного, живого и действенного, истинный, равночестный и равнославный образ Отца (Ин. 5:23); Единого от Единого, Сущего от Сущего, Бога истинного от Бога истинного (Ин. 5:20); Сына всецелого от всецелого, подобного Отцу (Ин. 14:9); рожденного неизреченно и недомыслимо (Ис. 53:8); по естеству Совершенного от Совершенного, Неизменного от Неизменного».[1778] «Став выше всех чувственных представлений, чистым разумением и единым умом будем представлять себе искреннее общение Сына с Отцом, свойство Слова с Богом, неразличимое подобие сияния со светом. Как рождение, Сын и называется таким, и действительно таков, не по-человечески, но как прилично Богу. Слыша выражение “единосущный”, не будем, ниспадая до чувственных человеческих представлений, помышлять о дроблениях и делениях Божества, но, как составившие себе понятие о бесплотном, не станем делить единства естества и тождества света. Ибо в сем свойство Сына с Отцом и сим истинно есть Отец Слова».[1779] «Будучи Словом и Премудростью Отчей, Он имеет все принадлежащее Отцу: вечность, неизменяемость, подобие по всему и во всем и то, что не первоначальнее по бытию и не впоследствии пришел в бытие, но сопребывает с Отцом и Сам есть Тот же образ Божества, а также – созидательность и несозданность».[1780] «Всегда Он был и есть, и не было, когда Он не был. Как вечен Отец, так вечно Его Слово или вечна Его Премудрость».[1781] «Он есть истинный по естеству и преискренний Отчий Сын, собственно принадлежащий сущности, единородная Премудрость, истинное и единственное Божие Слово. Как единосущный истинному Отцу, Он – истинный Бог».[1782]

Сравнивая теперь в общих чертах учение св. Афанасия о втором Лице Святой Троицы с учением предшествующего времени, мы видим в учении великого учителя Церкви IV века значительный шаг вперед в смысле научного раскрытия и обоснования этого догмата. Прежде всего, что обращает на себя наше внимание в его учении – это то, что он устранил многие не соответствующие богословским предметам философские понятия и термины, внесенные в богословие прежним временем. Мы разумеем здесь главным образом известное, общее почти всем писателям трех первых веков представление Сына Божия как λόγος ἐνδιάθετος и λόγος προφορικός [Слово внутреннее и Слово произнесенное]. Это представление, отвергнутое св. Иринеем за его антропоморфический характер и Оригеном за противоречие его частным пунктам учения о Боге как Существе вышевременном, абсолютно совершенном и потому неизменяемом, в учении св. Афанасия о внутренней жизни Божества как решительно отрешенной от мира нашло полное и окончательное обличение своей несостоятельности, так что последующие опровержения его, например св. Григорием Нисским, можно считать не имеющими никакого другого исторического значения, кроме того, что это были только новые подтвердительные голоса церковных авторитетов.

Второе преимущество св. Афанасия сравнительно с предшествующим ему временем в учении о Сыне Божием то, что он предложил в своих сочинениях анализ главным образом тех пунктов этого учения, которые до него были мало уяснены. По обстоятельствам времени он поставил вопрос о происхождении Сына Божия так глубоко, так обширно и так правильно, что к тому, что сказал он по этому предмету, можно сказать, не было прибавлено ничего существенно нового во все последующее время. Он первый понял и выяснил самую сущность этого вопроса. До него никто не ставил прямо вопроса о том, что нужно разуметь под понятием рождения, как мыслить по самому существу, а не по образу только совершения акт рождения в Боге. Такая постановка вопроса о рождении Сына Божия от Бога Отца привела св. Афанасия к самому естественному устранению из понятия о рождении Сына Божия от Бога Отца всего не соответствующего понятию о Боге и к такому ясному, раздельному, правильному и возвышенному представлению как самого акта рождения Сына Божия от Бога Отца, так и божества, единосущия, равенства и личного бытия Сына Божия, а также взаимных отношений между Ним и первым Лицом Святой Троицы, до какого еще не доходил никто из церковных писателей прежнего