"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

- Наверное, это хорошие припасы, - промямлила она. – А вот эти шкурки зачем?

Сиарнон хрюкнул и возмущённо воззрился на Кессу.

- Это грибы, - ответил за него Хальконег, заворачивая всю снедь в промасленные листья и укладывая в дорожную суму. – Их хватит надолго. Там, внизу, полно созданий, которым еда не нужна – и для гостей они её не держат!

- И правда, - спохватилась Кесса, вспоминая легенды о могущественных демонах. – Как много припасов! Спасибо вам за помощь.

Они стояли в широкой пещере, у стены, поодаль от толпы и толчеи, от торговцев, выглядывающих из пещерок, и от придирчивых покупателей. Торговались тут яростно – но без крика, жестами длиннопалых лап и шевелениями ушей и хвостов, и всё равно в пещерах стоял гул, а стоило кому-то возвысить голос, как просыпалось эхо и подолгу металось под сводами. Кесса косилась на компанию хесков в сверкающей алой броне, покрытой шипами. Они обступили одну из ниш, и толпа Хальконегов обтекала их, как река – огромные валуны. Эти существа едва не задевали ушами потолок, а огромные, наполовину свёрнутые крылья волочились за ними по земле, - сложенные как подобает, они упёрлись бы в свод пещеры.

- Больше товаров у тебя нет? – деловито спросил Хуртса. – Тогда я пошёл по своим делам. Осторожнее там с магией! Да и вообще… Эта мода на зубастое зверьё – она не к добру, точно говорю!

- Ладно, иди, - отмахнулся от него Сиарнон. – Узор от диких тварей всего-то одну куну стоит, а разговоров, разговоров… Мне вот ещё в детстве клеймо выжгли – и никаких хлопот.

- Ой! – Кесса прижала ладонь ко рту. – Тебе не больно было?

- Больнее, когда харайга вцепляется в загривок, - шевельнул ухом Кутт. – Пойдём. Ритуал быстрый, но потом ещё надо отлежаться, а у тебя ещё дел по горло…

Три светящиеся полосы проступали на камне, рассекая туннель надвое. Светилась сама скала, ни кристаллов, ни факелов рядом не было. Кесса ждала, что невидимая, но прочная преграда отбросит её назад, но никаких препятствий не встретила.

- Теперь найти бы дорогу, - пробормотал Сиарнон, останавливаясь на развилке. Светящиеся знаки горели на каждом углу, где-то узкие полосы света отмечали арки, прорезанные в стенах. Кесса почувствовала, как в лицо ей дышит жаром что-то невидимое, но могущественное, и как легонько покалывает кожу, а сердце поневоле начинает биться быстрее.

- Чуешь? – покосился на неё Сиарнон. – А ещё рассказываешь, что колдовского дара нет. Хаэй! Где здесь Отборные Норы?

- Ну, нашёл ты время прийти! – отозвался Хальконег в кожаной куртке и ушастом шлеме, выглянувший из-под светящейся арки. – Сегодня четвёртое, следующий отбор – после Семпаля. А ты, знор… Мацинген всемогущий!

Он изменился в лице, подался было к пришельцам, но тут же прянул назад.

- Ну вот, а ты говоришь про Семпали, - хмыкнул Кутт. – Да, Чёрная Речница пришла в ваш город. А мне она спасла жизнь и шкуру. Так где Отборные Норы?

- Во-он туда, а потом направо и ещё раз направо, - пробормотал Хальконег и нырнул под арку. Она выплюнула фонтан искр и погасла, сравнявшись со стеной. Кутт довольно сощурился.

- Сиарнон, а что такое Семпаль? – тихо спросила Кесса, борясь со смущением. Пугать Хальконега ей не хотелось – но он уже испугался, и не догонять же его…

- Двадцатый день, знорка, - так же тихо ответил Кутт, отслеживая повороты. – Все собираются и празднуют, едят хорошую еду, поют и рассказывают истории. У вас не так?

- Каждый двадцатый день? – Кесса недоверчиво покачала головой. – У нас любят праздновать, но… вроде как выходит реже.

«А! Я не посчитала прилёт Речников… и охоту, и ещё…» - углубившись в подсчёты, она не заметила, как дошла до нужной арки – и вздрогнула, ударившись локтем о стену в слишком узком проёме.

Маленький медный гонг у входа загудел басовито, как шмель. Сиарнон, небрежно хлопнувший по нему лапой, уже куда-то мчался, и Кессе оставалось только бежать за ним, вертя головой по сторонам. Гладкий свод этой пещеры – скорее, залы – поднимался куполом, цериты сверкали на нём, как звёзды на ночном небе, а толстые колонны, упирающиеся в потолок, казались сталактитами, доросшими до пола, да так и оставленными. Какие-то знаки были вырезаны на полу и подкрашены яркими цветами, но читать их Кесса не успевала. «Река моя Праматерь! Что же они все так носятся?!» - сердито подумала она, вслед за Сиарноном влетая в маленькую затемнённую пещерку.

- Толкового дня вам! Чего ищете? – спросил, неспешно поднимаясь с подушки на полу, коренастый Хальконег в чёрной мантии. Она была опоясана множеством проклёпанных ремней, и хеск походил на пузатую бочку.

- Тебе того же, мастер-отборщик, - кивнул Сиарнон. – Сакада писал вам?

- Ну да, и потому я здесь, - степенно ответил Хальконег. – Хотя время неурочное. Но письмо было странное, врать не буду. Сомневаться в ясном разуме Сакады мне до сих пор не приходилось, но… Мацинген всемогущий!

- Я Кесса, - криво улыбнулась «Речница», выбираясь из-за спины Кутта. – Не надо пугаться.

Хальконег обвёл её ошарашенным взглядом, мигнул и снова осмотрел её с ног до головы.

- Да уж… - пробормотал он. – Ну ладно, посмотрим, чем это обернётся. Времена были не самые скучные, это правда. И работы тогда хвата… Впрочем, я вас задерживаю. Ты, Кесса, подозреваешь в себе спящий дар и хочешь пробудить его?

- Да… если можно, - Кесса почувствовала холодок в груди. «Вот бы получилось!» - она от волнения впилась ногтями в ладонь.

- Да почему нельзя-то… - пробормотал хеск, глядя на неё сквозь растопыренные пальцы. – Ага, ясно… Твой народ крепко с Водой связан? А лучевиков в роду не было? И ещё… но это не ко мне уже, и вообще не в Халкес. Может, Хонтагны… но у них своя гильдия, едва ли получится. Но и того, что есть…

- Эхм… мастер, от меня ещё будет тут прок? – спросил Сиарнон. Хальконег отмахнулся.

- Подожди в зале. А ты, знорка, иди за мной. Не работал я раньше со знорками, но, говорят, серьёзных отличий нет…

- Так у меня получится? – тихо спросила Кесса, догоняя хеска у дальней двери. Несмотря на короткие ноги, Хальконег перемещался весьма проворно.

- Сначала должны отработать камни, а там посмотрим, - качнул головой хеск, нажимая на узоры, высеченные на стене. О том, что под ними дверь, напоминала лишь узкая светящаяся арка – пока тяжёлая плита не поползла в сторону, открывая проход в узкую пещерку с длинными лежаками, прикрытыми сверху кожей.

- Можно ходить, можно сидеть, - продолжал пояснения Хальконег, быстро открывая ниши в стене и выбирая что-то стучащее и шуршащее из неразличимых в полумраке груд. – Но лежащему удобнее. Хотя кому-то легче, если сесть на корточки. Рукава закатай чуть выше локтей, штанины – чуть выше колен. Теперь замри.

На руках и ногах Кессы – у локтя и у колена – защёлкнулись толстые тяжёлые браслеты. Они были обшиты кожей, но внутри были, похоже, камни или железки, и весили они немало. Кесса шмыгнула носом – жир, которым ей намазали руки и ноги, был весьма пахучим, и запах ей не нравился.

- Будет жечь, и сильно, - предупредил Хальконег, возясь с браслетами. Из них торчали какие-то штырьки и скобы, и все они двигались и пощёлкивали.

- Не пытайся снять их – не выйдет, - хеск передвинул последний штырёк и вытер руки. – Если боль покажется чрезмерной – кричи. Я отсчитываю положенное время, когда оно истечёт – я вернусь.

Он вышел. Плита заскрежетала, возвращаясь в пазы, но не до конца – осталась небольшая щель. Кесса села на лежак, с недоумением разглядывая браслеты. «Что там, внутри?» - она потрогала скобы и клёпки и убедилась, что они не двигаются. Что-то холодное прижималось к коже с той стороны. «Может, там камни, о которых сказал колдун?» - Кесса поднесла браслет к уху, но ничего не услышала. «Там ничего не шевелится…»

Раскалённая игла впилась в локоть, и Кесса вздрогнула и схватилась за браслет. Он оставался таким же холодным снаружи – но с другой стороны вокруг руки сомкнулся горячий обруч. Он нагревался всё сильнее, и Кесса принялась дуть на руки, но жжение не унималось. Горела не кожа – будто всё внутри, кости и жилы, скрутилось и обвилось вокруг раскалённых углей. Волна жара прокатилась по телу, вышибая испарину. Кесса стиснула зубы. Её трясло, и чем дальше, тем сильнее, волны жара шли одна за другой, то накрывая всё вокруг алой пеленой, то отступая – и тогда тусклое сияние церитов казалось Кессе нестерпимо ярким. Она зажмурилась и свернулась клубком на лежаке. Воздух вокруг как будто густел с каждой секундой, и всё труднее становилось дышать.