Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя - Василий Головачев

На третий день после задержания и драки в камере его снова повели на допрос.

Следователь был тот же, выводящие бугаи-менты те же плюс монах по имени Марциан в кабинете следователя.

– Надумал, Антон Андреевич? – ласково спросил монах, оглаживая бородку. – Завтра тебя судить будут, статья приличная, никак не меньше трех лет в неволе отсидишь.

Антон покосился на его руку с черным ногтем на указательном пальце. Ничего не хотелось. Сердце сковало беспросветное равнодушие. Но и сидеть в тюрьме три года не хотелось. Был уже опыт такого сидения.

– Чего вы хотите?

– Вот это другой разговор, – одобрительно кивнул монах, посмотрел на молчавшего следователя. – Выйди на минутку, любезный.

Следователь, по-прежнему не сказав ни слова, вышел. Вид у него был пришибленный, осоловелый, словно после хорошей затяжки марихуаны.

– Пока что от тебя мы хотим одного, – продолжал Марциан, держа Антона в прицеле глаз. – Чтобы ты согласился работать с нами. Нам не хватает таких людей. Придется, конечно, привести себя в форму, вспомнить воинские навыки.

– Что я должен буду делать?

– А всяко разно, – усмехнулся монах. – Без работы не останешься. Зато и получать хорошо будешь, квартиру справную дадим, машину. Только не вздумай действовать самостоятельно. Есть у нас специальные люди, окоротят, ежели что. – В голосе монаха лязгнул металл.

Антон пропустил угрозу мимо ушей.

– Мне надо подумать…

– У тебя было время подумать, – качнул головой монах. – Или да, или нет. Либо ты отсюда пойдешь со мной, либо обратно в камеру, а оттуда – по этапу. Только ведь тюрьма – не родная сестра, там и не таких ломают.

Антон хотел ответить пренебрежительным: это мы еще посмотрим! – но встретил темный зловещий взгляд монаха и вдруг осознал, что его и в самом деле могут посадить на несколько лет. А второй раз сидеть в тюрьме не хотелось.

Антон отвернулся, заметил на столе следователя открытую бутылку минералки, сцапал ее и выпил до дна. Сжал в кулаке, глянул на монаха, наблюдавшего за ним.

– Я согласен…

Через час, подписав какие-то бумаги у следователя, Антон вышел из здания Костромского УВД.

Монаха ждала машина – серая «ДЭУ Нексия» с темными стеклами. Из машины вылез здоровенный бугай в джинсовой безрукавке, с татуировкой на предплечье: дракон держит в лапах девушку. Громова усадили на заднем сиденье, монах сел рядом с водителем, машина резво набрала скорость.

– Вот деньги. – Марциан протянул Антону конверт. – Купишь билет до Москвы на ночной поезд, который отправляется в два часа. В семь утра будешь в Москве. Тебя там встретят. И купи себе костюм, переоденься, приведи себя в порядок, а то от тебя бомжом за версту разит.

Антон покраснел, хотя вряд ли кто из спутников обратил на это внимание.

Его довезли до дома, высадили.

– Мы будем рядом, – тонко намекнул о наблюдении монах, растянув губы в кривой улыбке. – Не делай глупостей, Громов.

Машина уехала.

Антон долго смотрел ей вслед, не думая ни о чем, очнулся, повертел головой, чтобы обнаружить слежку, ничего подозрительного не увидел и зашагал домой.

Вечером того же дня он, побритый, одетый в новый костюм (сумму выдали ему приличную, хватило и на билет, и на костюм, и на дорожные аксессуары, и на ужин в ресторане), сел в купейный вагон поезда Кострома – Москва. Голова была пустой и звонкой, думать ни о чем по-прежнему не хотелось, а попытки совести достучаться до ума (Ты что делаешь?! Они же нелюди, подчиняющиеся воле Морока!) ни к чему не привели. Душа Антона уснула, задавленная психикой, деформированной обстоятельствами, воздействием колдовской навети и собственным желанием «выбиться в люди».

В купе вместе с ним оказалась миловидная женщина лет сорока, с дочкой пяти или шести лет. Антон помог ей уложить вещи, и они разговорились.

Оказалось, что соседка по купе является ректором Костромского университета культуры и искусств, а едет она в Москву добиваться правды у Генеральной прокуратуры и Министерства культуры.

– А Костромская прокуратура не в состоянии решить вопрос? – поинтересовался Антон, поглядывая на девчушку, тихую и стеснительную; чем-то она напоминала старшую дочурку Громова Дашу.

– В том-то и загвоздка, что наша облпрокуратура, – грустно улыбнулась соседка, ее звали Татьяной, – заинтересованная структура и поддерживает позицию администрации города.

– А в чем суть конфликта?

– Прокуратура возбудила уголовное дело, – Татьяна смутилась, – якобы за незаконную выдачу дипломов по специальности «юриспруденция». На самом же деле это происки чиновников городской администрации, позарившихся на участок университетской земли. Администрация возжелала разместить там продовольственный рынок.

– Знакомые песни, – усмехнулся Антон, на какое-то время выходя из своего безразличного состояния. – Они будут давить на вас до тех пор, пока вы не сдадитесь. Рынок – это огромные деньги, и чиновники никогда не откажутся от своего куска.

– Они и начали борьбу, – пригорюнилась Татьяна, погладив дочь по голове. – Заявляют, что университет не имеет аккредитации на эту злополучную специальность, что я превысила должностные полномочия и нанесла ущерб городу аж в размере полумиллиона долларов! Представляете?

– Нет, – качнул головой Антон.

– Есть у нас и аккредитация, и полномочий своих я не превышала. Да только никто нас не слушает. Вот и приходится добиваться приема у министра.

– Ничего, все у вас получится, – заверил ректора Антон, а сам мимолетно подумал, что в иные времена он наверняка бы проникся сочувствием к женщине и предложил свою помощь в деле борьбы за справедливость.

Мысль мелькнула и исчезла, не оставив следа.

Антон еще посидел немного в купе, потом лег спать. Даже предчувствие перемен в своем положении и ожидание встречи с женой и детьми (надо их непременно навестить!) не всколыхнули, как прежде, его эмоциональную сферу. Каждый раз, как он начинал думать о тех или иных самостоятельных шагах, которые можно будет предпринять, перед глазами возникал призрак монаха Марциана, качающего пальцем с черным ногтем, и все благие намерения испарялись как дым.

Поезд прибыл на Ярославский вокзал Москвы в семь утра.

К Антону, озиравшемуся у вагона, подошли два накачанных (просто горы мышц!) парня в спортивной форме, длинноволосый и коротко стриженный.

– Громов? – неожиданно тонким голосом осведомился длинноволосый.