Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

ев, а чтобы скрыть настоящую цель такого распоряжения, приказано было самому гетману и всем чинам генеральной старшины

оставить жен своих в Глухове, как будто ради безопасности.

Замечательно, что такая судьбу постигла тогда Анну Обидовскую, вдову

племянника Мазепы, умершего давно уже в походе против шведов

в Лифляндии. Она была дочь Василия Леонтьевича Кочубея, которого семейство было так милостиво обласкано царем, как бы в

вознаграждение за ошибку правительства, учиненную против Кочубея.

Анна Обидовская не только не была участницею царского

благоволения к роду Кочубея, но по какому-то неизвестному нам делу, касающемуся измены Мазепы, она содержалась в Полтаве под

караулом, а в марте 1711 года была доставлена в Глухов, где определено

было ей жить хотя без караула, но с обязательством никуда не

отлучаться из Глухова. Киевский губернатор князь Димитрий

Михайлович Голицын так же поступил с женами правобережных

полковников - Чигиринского Кгалагана, белоцерковского Танского, недавно заступившего место своего тестя, знаменитого Палия, уже

75S

умершего, и брацлавского Григораша, вызвавши всех их в Киев во

время вступления Орлика в правобережную Украину.

Если на левобережной Украине воззвания Орлика решительно

не имели успеха между обывателями, то на правобережной не

остались они без влияния. В Черкасах, в Каневе, в Мошнах и в

некоторых местах Белоцерковского полка, а также полков Корсунско-

го и Уманского, ” жители склонялись на сторону царских

противников. Сын богуславского полковника Самусь прибыл в Киев

и извещал, что жители рвутся к Орлику. Высланный против Орлика

генеральный асаул Бутович потерпел под Лисянкою поражение и

был взят в плен. Об этом человеке возникали тогда подозрения в его

верности. Подан был на него донос от некоего Жадковича. Головкин

в конце января 1711 года писал Скоропадскому, что лучше бы

заменить Бутовича другим лицом, более надежным. После Прутского

мира, в том же 1711 году, в сентябре, освободился Бутович из плена

и сообщал о намерениях Орлика, вместе с крымским ханом, опять

начать войну.

После победы, одержанной над высланным от Скоропадского

Бутовичем, дело Орлика пошло еще успешнее: городки сдавались

ему без боя один за другим. Оставалась в царской власти одна

Белая Церковь да некоторые местечки Белоцерковского полка. Орлик

осадил Белую Церковь. С ним, кроме татар, был там и кошевой с

запорожцами. Уже сечевики успели овладеть нижним городом, вывели там шанцы и собирались громить верхний город или замок.

Защищали его царские силы под начальством бригадира Анненкова

и белогородские верные царю козаки. Ночью сделали осажденные

вылазку, овладели запорожскими шанцами и прогнали запорожцев.

Орлик отступил, не взявши Белой Церкви. Поляки, помогавшие

Орлику, бывшие с ним под Белой Церковью под начальством Галец-

кого, отошли в Полесье, а татары, не слушаясь Орлика, рассыпались загонами и стали набирать яссыр по украинским селам. Сам

Орлик скоро также удалился за Днестр, откуда явился в Украину.

Тогда Орлик написал шведскому королю письмо, в котором

изъяснял, что виною неудачи его предприятия были коварные союзники-

татары; в противность договору Орлика с крымским ханом, они

брали в плен жителей и варварски разоряли край, и это

происходило тогда уже, когда этот край готов был добровольно подчиниться

ему, Орлику. Салтан, бывший с Орликом под Белою Церковью, вдруг оттуда бежал с своею ордою к Бугу; Орлик погнался за ним, умолял остановиться, просил оставить ему хоть часть орды, хоть

тысяч десять, салтан обещал, но не сдержал обещания. Не смотрели

татарские мурзы на представления Орлика и его старшин, ссылавшихся на договор с ханом, распустили свои чамбулы во все стороны

по украинской земле. <Каких неслыханных под луною свирепств

ни учинили тогда дикие татары! - выражается в своем письме к

759

шведскому королю Орлик. - Они обдирали и опустошали

церкви, - одни превращали в лошадиные стойла, другие сожигали в

пепел, иные умышленно предавали всяческому осквернению: опрокидывали престолы церковные, топтали ногами св. дары, издевались над иконами, насиловали недорослых девочек, замучивали

людей обоего пола, уже ранее лишенных мечом, огнем и грабежом

всего своего достояния. На всем пространстве от Днестра до Роси

нахватали они в яссыр несколько тысяч духовных и мирских

людей, Козаков, поспольства, женщин и детей, и погнали в свои бело-

городския, буджацкие и ногайские жилища, опустошили огнем и

мечом весь край от Роси до Тетерева и до Днепра, в полках Бело-

церковском и Каневском истребили города и местечки, а малых

детей, неспособных быть взятыми в яссыр, кидали в воду или

рассекали пополам. Пером трудно описать бесчеловечия, какие

совершал с своими своевольными татарами сын Дзяун-бея в Германовке, несмотря на сберегательные универсалы, выданные от меня, от

киевского воеводы и даже от самого салтана. Его впустили в город по

его просьбе под предлогом дружбы, а он предал весь город с

святыми церквами расхищению и пожару, более пяти тысяч туземцев и

обывателей соседних сел, искавших в городе безопасности, татары

погнали в яссыр, малолетних девочек насиловали и потом бросали

в огонь, охвативший весь город; до пятидесяти младенцев было

оторвано от матерних грудей и брошено в огонь, других раздирали

пополам или, бравши за ножки, разбивали головками об стены.

Несмотря на мои представления, за такие варварства виновные не

подвергались наказаниям; напротив, когда я требовал обуздания

татарской наглости, салтанов визирь Муртаза-ага отвечал, что татарам

дано дозволение обращать в пепел города, местечки и села и брать

яссыр на пространстве от Роси до Тетерева и Днепра, так как этот

край соседствует с Киевом и Белою Церковью и нам враждебен, заодно с этими городами. Это неправда. Все жители этого края

оказались мне верны и послушны и за свое послушание приняли от

татар такое опустошение, что едва ли один человек на месте своего

жительства цел и невредим. Во время своего бегства назад татары, рассыпавшись по трем полкам: Кальницкому, Уманскому и Тарго-

вицкому, а отчасти по Брацлавскому и Корсунскому, причинили

такое же разорение невинному народу; все разорено, разграблено, выжжено, народ загнан в неволю, только город Умань с своими

предместьями один остался оплакивать бедствие, постигшее

Украину. Довольно того сказать, что у меня было более шестнадцати

тысяч Козаков Войска Запорожского, кроме мещан в полках

Чигиринском, Уманском, Тарговицком, Кальницком, Корсунском, Богуславском, Каневском, и несколько сотен в полку Белоцерковском, теперь же едва три тысячи осталось: не только мещане, но и козаки, имевшие в этих полках свои дома и семьи, узнавши о неприятель-

760 .

ских поступках татар, разошлись от меня в разные стороны, думая

спасать своих жен и детей, а те, что еще при мне остаются, оплакивают потерю своих семейств, братии и друзей!> Посылая такое

письмо, Орлик просил шведского короля принять к сердцу вопль

несчастной Украины и ходатайствовать пред падишахом как о

возмездии татарам за бедствия, нанесенные краю, так и об

освобождении угнанного из Украины яссыра. Действительно, Карл

исполнил желание Орлика, так как 31 июля 1711 года (по

мухамеданскому летосчислению в последние дни месяца Ремазиеле

увеле 1123 года) последовал указ падишаха сераскиру паше бен-

дерскому отыскать, собрать и передать Орлику, вождю козацкому, пленных, какие найдутся в крае, управляемом этим пашою, из

взятых татарами в прошлый их поход в Украине.

Таким образом, неудача предприятия на правобережной

Украине постигла Орлика и его соумышленников от союзников, которых они пригласили.

Так же мало помог мазепинскому делу и хан крымский, покусившийся на Слободскую Украину в то время, когда Орлик

подвизался в правобережных полках Гетманщины. Сперва хану

повезло, казалось, счастье. Он удачно расправился с русским

городом Сергиевским. Великороссийские ратные люди не в силах

были оборонять город. Малороссийские жители сдали город

татарам и выдали им царских солдат в неволю. После этой победы

хан ордою вступил в Слободскую Украину. Он дошел до местечка

Водолаг Харьковского полка. Обыватели этого местечка и других