Продолжение «Тысячи и одной ночи» - Жак Казот

картину, которая до сих пор возмущает меня до глубины души, мне, хочешь — не хочешь, придется раскрыть сокровенную тайну тех, кто подарил мне жизнь.

Напрасно молодая кровь бурлила в жилах моего отца, тщетно любовь превратила его сердце в пылающий костер, колдовские чары одолели его юность и страсть: они лишили Шадзарихдина всякой силы, едва он взошел на брачное ложе.

Без всякого сомнения, на другой день коварная торговка из Мосула уже с утра готовилась насладиться своей победой над природой и любовью. Она увидела ее в глазах двух влюбленных, но сдержалась, ожидая откровений, и ей пришлось потерпеть несколько дней, пока отец не впал в отчаяние.

«О, Астарот! — вскричала его коварная наперсница, сжав ладони и воздев их к небу. — Во всем виноваты проклятые китайцы! Это их рук дело, я точно знаю, они и не на такое способны со своим великим драконом… Не случайно этот уродливый, извращенный народ заслужил проклятье, рядом с другими людьми китайцы всё равно, что грибы рядом с дыней. Вот почему они так быстро убрались из дворца! Что ж, или Астарот не бог, или твое несчастье обрушится на их головы… Царевич, я могла бы помочь тебе настичь их, но ты один не сможешь отомстить послу, окруженному четырьмя тысячами воинов. Оставим на время мысли о возмездии, займемся насущными делами. Когда твоя жена погибала от любви к тебе, я принесла подношения Астароту, и он вернул ей здоровье. Этой же ночью я пойду в его храм и останусь там до утра, жрецы давно знают меня, моя набожность и рвение их не удивят. Я захвачу лучшие благовония, зажгу их и положу под голову подушку с семенами белого мака. Не волнуйся, царевич, знания и опыт торговки из Мосула тебя не подведут».

Отец мой рассказал обо всем жене, и оба они с надеждой и нетерпением ждали возвращения старухи.

Утром она явилась к Шадзарихдину с довольным видом.

«Радуйся, сын мой, — сказала она, — я не пожалела курений, и они сослужили мне добрую службу. В жизни не видела такого приятного сна, ибо мне привиделся великий дракон с дымящимися крыльями и хвостом… Всё, что я тебе скажу, останется между нами, исключение можно сделать лишь для твоего, Шадзарихдин, отца. Есть вещи, которые народу знать не положено… Мне явился не сам Астарот, а великий Мограбин, его наместник на земле. Ах! Какое благородство, какое величие! Вы когда-нибудь увидите его, но, уверяю вас, на земле нет второго такого, как он. С ног до головы он был одет в тончайшие белоснежные одежды из веленя{332}, складки их шуршали, и от этого звука я обернулась в его сторону. Мограбин назвался, а потом сказал: „Астарот принял твои курения. Тартарский царевич избавится от пагубного воздействия великого дракона, он отомстит своим недругам, обретет многочисленное потомство и проживет во здравии много лет. Однако всесильное божество, к которому ты взываешь, требует не только благовоний… Оно требует сердца, которое будет предано ему и только ему, и залога того, что оно это сердце получит. Пусть тартарские царевич и царевна посвятят Астароту первенца мужского пола, что родится от их объятий, а в залог ты принесешь мне клятву, скрепленную их кровью…“ В тот же миг он оторвал кусок своей веленевой мантии и протянул мне. Вот он. Пойдем в покои твоей жены, расскажи ей о чести, которую оказал тебе Астарот, объясни, какие преимущества ждут вашего первенца, если он станет приемным сыном столь могущественного бога».

Можно понять и простить моего отца, заколдованного столь обидным для него образом, за то, что он страстно желал избавиться от своего ужасного недуга.

Матери тоже не терпелось освободить его от унизительных чар. И оба они, как и я с самого детства, верили в божество по имени Астарот.

Их наперсница продиктовала клятву, взяла у каждого по капле крови, смешала их со своей и велела родителям этой смесью подписать обязательство, которое отдавало меня в руки злейшего врага, ибо теперь вы, очевидно, понимаете, кто скрывается под именем Астарота, чьим преданным слугой является Мограбин.

Через девять месяцев после подписания рокового договора я появился на свет, и мои родители, веря, что я не принадлежу им, отослали меня в храм нашего так называемого спасителя Астарота.

Верховный жрец устроил мне торжественную встречу, совершил обряды и завернул меня в белое льняное полотно, расшитое пурпуром, дабы все видели, что я — не только священное, но и царское дитя. Кормилица растила меня при храме и время от времени приносила во дворец. Родители осыпали меня ласками, но недолго — очень скоро жрец-провожатый забирал у них меня и уносил обратно в храм.

Как только я начал ходить, меня приставили к алтарю. Я присутствовал на всех жертвоприношениях и с первого же мгновенья проникся неодолимым отвращением к своим обязанностям.

Тем временем казалось, что брак моих родителей сделал их более чем счастливыми, у них родилось множество детей, в том числе трое здоровых сыновей. Таким образом, хотя мое посвящение удалило меня от престола, отец мог не бояться остаться без наследника.

Что до меня, то я тяготился своим насильственным призванием — душою я был далек от Астарота и служения ему, и если я что-то знал, то не благодаря усилиям, а потому что мне всё давалось легко по причине врожденной одаренности. Я пользовался малейшей возможностью, чтобы ускользнуть от наставников, брал лук и стрелы, садился на первую попавшуюся лошадь и уносился подальше от города.

Так, за занятиями, от которых я то и дело отлынивал, прошло пятнадцать лет.

И вот однажды, когда я, одетый в белые льняные одежды, с венком из роз на голове, подавал кадило с ладаном великому жрецу, пришел слуга и сообщил, что мои отец и мать просят меня во дворец.

Я бросил кадило и, не переодевшись, полетел туда, где меня ждали.

В покоях матери находился старец с белой бородой и в той самой веленевой мантии, о которой я столько раз слышал, когда родители объясняли, почему они отдали меня в храм.

При моем появлении незнакомец поднялся, и я увидел, что он на полголовы выше моего отца.

Невозможно описать словами тот благородный и горделивый облик, в котором впервые предстал предо мною Мограбин.

Отец мой был невозмутим и серьезен, а на глазах матери блестели слезы.

«Сын мой, — сказал Шадзарихдин, — наместник божества, которому ты служишь, пришел за тобою, чтобы отвести туда, где ты пройдешь обряд посвящения».

«Господин