Столетняя война. Том III. Разделенные дома - Джонатан Сампшен

Тулузы. Граф Фуа был представлен там одним из своих советников, Эмери де Рокфором. Эмери открыто осудил администрацию перед собравшимися. Держа в руках свои инструкции, он заявил, что Гастон Феб готов лично возглавить оборону Лангедока в обмен на субсидию в размере жалованья для 400 человек и ссуду в 200.000 франков. Он объявил, что Гастон Феб поведет 1.000 человек против компаний "французских или английских, от Бога или Сатаны" и устроит им такую взбучку, что они не посмеют украсть даже каплуна. После долгих дебатов собрание решило попросить короля назначить Гастона Феба своим лейтенантом. По словам собравшихся, они не хотели бы иметь никого другого. Если герцог Беррийский будет настаивать на своем, они будут сопротивляться ему силой. В Париж была отправлена делегация, чтобы передать это неприятное сообщение королю[955].

Гастон Феб не стал дожидаться ответа и с 1.000 человек был уже в пути. Около 15 января 1381 года он появился у стен Тулузы во главе смешанной армии из беарнских и гасконских наемников и был радушно принят в городе и назначен горожанами своим капитаном. В течение короткого времени он установил эффективный контроль над всей Тулузой, большей частью соседнего сенешальства Каркассон и разместил свои гарнизоны в стратегически важных точках региона. Из Мазера на границе Фуа, где он разместил свою штаб-квартиру, Гастон Феб написал королю письмо, в котором заявил, что будет подчиняться любому лейтенанту, которого тот решит прислать, за исключением герцога Беррийского. "Тот, кто посоветовал вам назначить вашего дядю лейтенантом в Лангедоке, посоветовал вам очень плохо", — писал он. В конце апреля делегаты от всех трех сенешальств Лангедока собрались в присутствии Гастона Феба в Мазере. Там они согласились выплатить ему субсидию, в которой они отказали уполномоченным короля Франции[956].

В Париже королевский Совет с тревогой следил за этими событиями. Парализованный налоговой забастовкой на севере и юге, Совет был не в состоянии вмешаться и даже не смог предоставить эскорт, чтобы герцог Беррийский мог достойно появиться на юге в своем новом лейтенантском звании. В конце концов, герцог покинул столицу и убыл в Овернь, в середине февраля 1381 года, чтобы собрать войска, которые он смог бы найти в своих владениях. Совет объявил, что другая армия двинется на юг, чтобы присоединиться к нему летом под номинальным командованием короля. Тринадцатилетний Карл VI уже достаточно осознавал свое королевское достоинство, чтобы выразить возмущение поведением графа Фуа и мятежных городов Лангедока. В начале апреля он принял Орифламму от аббата Сен-Дени в окружении пышности королевского двора. Но все это было блефом. Налоговые поступления возобновились только в следующем году, а на данный момент не было денег, чтобы вести гражданскую войну в Лангедоке. В частном порядке Совет уже решил предложить Гастону Фебу все, что он пожелает, при условии, что он признает власть герцога Беррийского[957].

Герцог Беррийский прибыл в Ле-Пюи в июне 1381 года. Там он собрал вокруг себя около 2.500 человек для вторжения в свои владения. Кроме небольшой личной свиты, армия состояла исключительно из рутьеров, находившихся на службе у графа Арманьяка. Примерно в последнюю неделю июня герцог вошел в Альби. Отсюда он отправил своих послов, чтобы начать переговоры с человеком, который всего пять месяцев назад заявил, что никогда не потерпит его присутствия в качестве лейтенанта в Лангедоке. У Гастона Феба было не менее 2.000, а возможно, и более 3.000 человек войска, но бросить вызов правительству силой оружия было бесповоротным шагом, на который он не собирался идти, если мог обеспечить свое политическое положение другими средствами. Поэтому он заключил сделку с герцогом, которая дала ему почти все, что он хотел. Он признал герцога лейтенантом, а взамен он получил солидную пенсию, обещание, что на службе у герцога будет столько же его людей, сколько и людей Арманьяка, и обязательство, что интересы Арманьяка никогда не будут превалировать над его собственными. Герцог ратифицировал эти условия 15 июля 1381 года в Ревеле, небольшом обнесенном стеной городке к востоку от Тулузы. На следующий день, отчаянно нуждаясь в деньгах, он распустил все отряды рутьеров Арманьяка. Они отступили на север, сжигая и грабя все по пути, и очевидно, намереваясь присоединиться к гарнизонам Арманьяка в Альбижуа. Но через пять дней, 21 июля, они попали в засаду на берегу реки Тарн у Рабастена, устроенную армией Гастона Феба под командованием Эмери де Рокфора. Большинство капитанов Арманьяка были взяты в плен, а их люди истреблены. Около 300 выживших в сражении были пойманы и повешены или утоплены в реке. Остальные рассеялись по холмам[958].

Теоретически Гастон Фебу ничего не сделал против лейтенанта короля, а армия, которую он разбил, находилась на службе у его врага. Но герцог был в ярости. В результате победы граф Фуа остался вершителем судеб Лангедока, так как командовал единственной крупной организованной военной силой в провинции. Его политические позиции на юге были намного сильнее, чем у герцога Беррийского. Большинство городов Лангедока по-прежнему отказывались принять герцога в своих стенах. Виконт Нарбона, объявивший себя сторонником герцога, столкнулся с тем, что горожане отвергли его власть, а его гарнизон в городской цитадели подвергся артиллерийскому обстрелу. Когда в сентябре 1381 года власти города Безье хотели принять герцога, разъяренная толпа напала на ратушу, убила большинство консулов и подожгла здание. Даже в Руэрге, в самом сердце владений Арманьяка, консулы Сент-Антонина были сметены толпой, которая захватила цитадель, провозгласила свою поддержку графу Фуа и впустила гарнизон, посланный на помощь восставшему городу. Необеспеченность герцога Беррийского была видна всем, когда они встретились с графом Фуа в начале августа. Герцог явился со своей скромной свитой, в то время как графа Фуа сопровождал грозный эскорт из 2.000 всадников[959].

22 сентября 1381 года Гастон Феб председательствовал на очередном собрании сословий трех сенешальств Лангедока. Оно проходило, как и предыдущее, в его родном городе Мазер. Здесь граф занялся посредничеством между провинцией и человеком, назначенным управлять ею. Компромисс, который был достигнут в результате дебатов, вряд ли понравился герцогу, но у него не было иного выбора, кроме как принять его. Больше не должно было быть запугивания местных собраний общин или отдельных городов. В будущем налоги должны были собираться только с согласия сословий всех трех сенешальств. Полученные средства должны были быть потрачены на создание постоянной армии, которая набиралась бы из "известных жителей", а не из рутьеров, и контролировалась консулами городов. Эти люди должны были быть использованы только против компаний рутьеров. Была разработана сложная схема взаимной военной поддержки, позволяющая извещать друг друга о происшествиях и разбираться с ними по мере их возникновения. Вся система должна была поддерживаться налогоплательщиками из расчета содержания одного латника, одного арбалетчика и одного конного пехотинца каждыми тридцатью домохозяйствами. Это, согласно текущей