Остановка на Медленном Году (сборник) - Фредерик Пол

Когорта Сэнди набросилась на еду с наслаждением. При этом, шуму они делали более чем предостаточно. Пока Сэнди деликатно отщипывал кусочки от своего ломтика, его друзья откусывали с жадностью громадные куски, сдирая их с туши, запихивали в рот пригоршни клубней и ароматизированных вафель. Вытянутые мощные челюсти с хрустом перемалывали пищу. Мышцы глоток ритмично сокращалась, проталкивая еду вниз. Сэнди видел, как едва пережеванные комки пищи, догоняя друг дружку, поспешно опускаются в желудки. Сэнди на всякий случай не выставлял слишком открыто жалкие ломтики, которые он для себя отрезал — хотя, как правило, никто из хакхлийцев на эти крохи не посягал. Между делом хакхлийцы втягивали себя изрядные количества бульона, подаваемого к обеду — что–то вроде пахнущего рыбой консоме, в котором плавали кусочки, вафель. Шум при этом стоял такой, будто одновременно работала дюжина отсасывающих насосов у отстойника.

Ничего, напоминающего обеденную беседу, в обычаи хакхлийцев не входило, разве что реплики вроде «Эй, дайка мне чашку с бульоном! Поживее!» или «Куда! Это мой кусок!». Сэнди даже не пытался завести разговор. Он просто сидел и терпеливо пощипывал кусочек мяса, ожидая, пока сойдет на нет приступ обеденного безумия. Через несколько минут он начал стихать. Еда опустилась в предназначенное ей место — в хакхлийских желудках. Система кровоснабжения направила основной поток к органам пищеварения, дабы, удовлетворить потребности в немедленной переработке поглощенного материала. Челюсти задвигались медленнее, хакхлийцы перестали жевать ртом, взгляд стал отсутствующим, конечности обмякли, и минут пять спустя все товарищи Сэнди к когорте растянулись на полу, потеряв контакт с реальностью, словно оглушенные, — наступил послеобеденный транс.

Сэнди вздохнул и не спеша подошел к тележке с едой. Среди руин ему удалось отыскать приличных размеров кусок, мяса хухика — кто–то его надкусал, но проглотить не успел — и пару пригоршней ароматизированных бисквитов.

Собрав все, что он мог унести в руках, он побрел в личную учебную кабинку, чтобы мирно завершить обед. Пока хакхлийцы переваривали пищу, Сэнди не оставалось ничего другого как завиться любимым делом. Он решил посмотреть фильм.

Любимое занятие Лизандра Вашингтона было и самым важным, поскольку речь шла о старых телевизионных трансляциях с Земли. В его обязанности входил просмотр этих записей. То же самое делали и остальные члены когорты, потому что именно таким способом они изучали обычаи и язык людей. Кроме того, занятие это очень ему нравилось. А приятнее всего было смотреть передачу, свернувшись калачиком под боком у Тани, или Елены, или даже Полли, если та была в добром расположении духа, наслаждаться запахом чешуйчатой кожи и теплом их тел, которые градусов на десять были горячее, чем у Сэнди. Вместе просматривали они документальные ленты, программы новостей — этого требовали инструкции, — но если имелся свободный выбор, то включали что–нибудь вроде «Я люблю Люси», или «Друзья мистера Пиперса», или «Положитесь на бобра», Качество записей оставляло желать лучшего. Записаны передачи были с расстояния в десяток световых лет, в сущности, были они как раз теми электронными следами, которые засекли недремлющие сканеры корабля, и именно благодаря им хакхлийцы узнали о существовании разумной жизни на планете в системе звезды класса G2. Разумной жизни, создавшей технологическую цивилизацию.

Старые семейные комедии ситуаций — отличное развлечение, но они всегда наводили на Сэнди легкую грусть. Он задумывался о том, какой была бы его жизнь, если бы он родился и вырос на Земле и вместо хакхлийцев у него были обычные друзья — земляне. Играл бы он в «бейсбол»? (На корабле бейсбол исключался) Не было места. Игроков тоже не было. И притяжение было слишком высокое, чтобы подавать мяч на манер Дьюка Снайдера или Джо Димаджио.) И «торчал» бы он с «приятелями» в «кафе», потягивая «солодовый коктейль»? Что такое «солод» или «солодовое молоко»? (Хакхлийские эксперты не пришли к единому мнению даже насчет того, сладкий это напиток или кислый, не говоря о том, что ни один из поваров звездолета никогда не приготовил бы такого напитка.) И у него, может быть.. скорее всего… была бы «девушка»?

Вот этот вопрос более всего занимал мысли Лизандра. Встречаться с девушкой! Дотрагиваться (прикосновение должно быть «как ожог», как «электрический удар» — неужели это приятно? Но, судя по фильмам, получалось что так), целовать (поцелуи слаще вина! А что же это за штука — «вино»?) и даже…

Ну, в общем, заниматься тем, чем занимаются люди в фазе сексуальной активности. Что именно они делали — об этом у Лизандра были достаточно смутные представления. Что делают хакхлийцы, ему было известно; он неоднократно наблюдал за соитиями членов когорты. А люди? Они то же самое делают? К сожалению, выяснить не представлялось возможным. Если на Земле и были порнографические телеканалы, приемники звездолета не засекли ни одного. Земные особи женского и мужского пола целовали друг друга — это ясно.

Целовались они весьма часто. Еще они раздевали друг друга. Ложились вместе в постель. Иногда накрывались с головой простыней или одеялом и под прикрытием довольно много и активно двигались… но ни разу не откидывали покрывала, чтобы стало ясно, чем же вызваны все эти подпрыгивания и перекатывания.

Каждую ночь Лизандру снились сны. Почти все одинаковые. Земные женщины в избытке населяли эти сны, и женщины эти знали, что нужно делать… и делали. Правда, пробудившись, Сэнди никогда не мог припомнить, что же это было.

Рано или поздно, как обещали Вышестоящие, Лизандр окажется на Земле, где столько зрелых, в самом соку женских особей. Лизандр с трудом сдерживал нетерпение.

Сэнди выключил экран — он смотрел фильм под названием «Иисус Христос — суперзвезда», и фильм слишком напоминал головоломку, чтобы смотреть его одному. Из личной ячейки он вытащил фотографию мамы и внимательно посмотрел на нее. Какая она красивая! Стройная, светловолосая, с голубыми глазами, такая милая…

Сэнди немного тревожила одна вещь — хотя в фильмах мужчины часто носили с собой фотографии матерей и в особо волнующие моменты созерцали их изображения, но еще ни в одном из фильмов Сэнди не замечал, чтобы матери этих мужчин были сфотографированы обнаженными. Эту загадку не мог разрешить ни один из товарищей по когорте, и даже ученые, посвятившие целую жизнь исследованию обычаев землян, были бессильны помочь Лизандру. Сэнди в этом факте чудилось некое несоответствие. Что–то здесь было неправильно, как ему казалось.

И другая вещь сбивала с толку: когда он смотрел на изображение матери, такой открытой, такой зовущей в своей наготе, ему являлись непрошеные и возбуждающие мысли, которые — Сэнди почти был в этом уверен — в данной ситуации были невозможны.