Контакты особого рода - Василий Головачёв

Девушки продолжали жить в Тепловке. Марина регулярно ездила на работу, Алевтина бродила по окрестностям, ездила по деревням и собирала материал для очередной подачи в газету. Предлагать свои услуги «контактеров» военному руководству зоны подруги уже не пытались. Но в их услугах нужда все-таки возникла. В конце сентября в один из дождливых дней, превративших местность вокруг реактора в болото, Мутик — в официальных кругах он получил имя Двоерыл — снова отправился к четвертому блоку станции, закрытому саркофагом.

Он свободно прошел все огневые заслоны, организованные специалистами Сидоровича, в том числе выдержал гранатометную и ракетную — из противотанковых комплексов — атаки и преодолел минное поле. Ни противопехотные, ни противотанковые мины не заставили его остановиться и видимых повреждений не нанесли. Не остановил его и залп НУРС с вертолетов. Когда фонтаны земли, огня и дыма от взрывов осели, взору летчиков и наземных наблюдателей предстала тускло бликующая золотом фигура Двоерыла-Мутика, неторопливо бредущего по пустырю к зданию реактора. Казалось, он вообще ничего не замечает вокруг, занятый только ему одному понятными размышлениями.

У западной пятидесятиметровой стальной стены с контрфорсами он остановился и около пяти минут разглядывал ее, то соединяясь в одно тело, то снова раздваиваясь. Затем обошел корпус блока и вплотную приблизился к северной стене, построенной бетонными уступами. Дотронулся до нее обеими лапами.

Все, кто наблюдал эту картину, затаили дыхание. Директор станции покрылся липким холодным потом, представляя, что будет, если монстр проломит стену. Те же чувства, если не в большей степени, владели представителем Верховной Рады. Оселедец в принципе никогда не отличался храбростью, а тут до него дошло, что может произойти еще одна катастрофа, пострашнее первой.

— Сделай что-нибудь! — прошипел он Пашкину, как проколотый воздушный шарик.

Директор станции не ответил. Он не знал, что можно сделать в данной ситуации. Стрелять по монстру ракетами было нельзя, а огнеметов и пулеметов он уже не боялся.

Один только подполковник Сидорович чувствовал себя нормально, ибо находился в своей стихии и собирался использовать все средства, которые имелись у него в арсенале. Он дал команду (находясь на своем КП в лесу), и с двух сторон к замершему у бетонной стены саркофага двутелу двинулись танки. По замыслу Сидоровича, они должны были оттеснить чудовище от саркофага и в случае его сопротивления расстрелять его в упор кумулятивными снарядами. Но танки не успели выполнить свою миссию.

Чешуйчатая шкура гиганта вдруг вспыхнула, заиграла огнями, покрылась сеточкой голубоватых змеящихся молний. Двутел без усилий всунул лапы в бетон, постоял так немного, продолжая искрить и играть электрическим сиянием, затем погас и перетек из положения «спиной к наблюдателям» в положение «лицом». Он не поворачивался, как это делает человек, а именно перетек, как бы вывернулся сам в себе, и направился прочь от реактора.

Из сотен грудей вырвался одновременно облегченный вздох. Радовались работники станции, ликвидаторы, строители, инженеры, наблюдатели, солдаты. Пашкин с утомленным видом вытирал лицо. Оселедец шумно отдувался, сморкался, вытирал потное лицо, тоже достав громадный клетчатый платок, чувствуя острое желание зайти в туалет. Радовались Марина и Алевтина, видевшие всю драму на экране телемонитора, установленного в кабинете главного инженера станции, который командовал бригадой ликвидаторов.

Не радовался только подполковник Сидорович, которому не удалось показать всю мощь своего спецподразделения.

Когда двутел скрылся в рыжем лесу на западе от реактора, раздался чей-то изумленно-сдавленный вопль:

— Стена! Смотрите!..

Телекамеры сфокусировались на том участке стены, возле которого стоял Двоерыл, и все увидели две глубокие дыры в бетоне. Гигант действительно продавил стену в этом месте, словно она была не из бетона, а из пластилина.

Пашкина едва не хватил удар. Побледнев до синевы, он дотянулся до телефона, просипел:

— Серый, кто там поближе?! Как сильно нарушен изоляционный слой? Какая там радиация?!

— Похоже, он пробил стену на всю толщину! — донесся голос главного инженера. — Но выброса нет. Вообще ничего нет. Радиация равна нулю!

Директор станции дико посмотрел на потекшего зампреда Верховной Рады, пошевелил губами:

— Сидоровича на связь!

Подполковник откликнулся через минуту:

— Преследую мутанта. Направляется в сторону запретной зоны номер три. Могу нанести бомбовый удар.

— Не надо. Просто следуйте за ним, замеряйте фон. Полковник, вы что-то там рассказывали о девушках, якобы первыми открывших это чудовище. Где их искать?

— В деревне Тепловке.

— Спасибо. Найдите и доставьте обеих сюда. — Пашкин выключил радиотелефон, посмотрел на Оселедца. — В нашем положении не следует пренебрегать ни малейшим шансом. А ведь его надо изучать, Петр Яковлевич. Явление действительно сногсшибательное.

— Нехай його вовки зучають, — отмахнулся Оселедец. — Колы вин знову на реактор полизе…

— Понял. За безопасность станции отвечаю я. Что ж, пусть ваши гэбисты помогают, чем могут. Двоерыл — это проблема!

Марину и Алевтину доставили в штаб «по ликвидации проблемы», коей стал Двоерыл-Мутик, вечером двадцать восьмого сентября. Штаб располагался в кабинете директора АЭС Пашкина, и руководили его работой три человека: сам Станислав Семенович, полковник из министерства национальной безопасности Шпак Иван Эдуардович и физик-ядерщик, академик, специалист по теории кластерных взаимодействий, Пупков-Задний Константин Феоктистович.

— Ну-ка, доложите нам, дамы, почему вы живете в деревне, где жить запрещено? — спросил подполковник, полный телом, с лысиной на макушке, которую он скрывал, тщательно зачесывая три волосины, с мясистым лицом и угрюмо-ехидными водянистыми глазами.

Алевтина открыла рот, собираясь честно рассказать историю своего появления, и закрыла, сообразив, что она журналистка, да еще из Москвы. Выручила Марина:

— Во-первых, я ликвидатор и живу здесь давно… в отличие от вас. И знаю, где что можно делать. Тепловка же перестала быть запретной зоной, там вполне можно жить. К тому же у меня есть свое начальство, а оно…

— Ладно, ладно, успокойтесь, Марина Сергеевна, — пробурчал директор станции, знавший в лицо всех сотрудников и ликвидаторов, покосился на полковника. — С вами все ясно. А кто эта девушка?

— Моя подруга, — отрезала Марина. — Гостит у меня с разрешения властей. Кстати, классный специалист своего дела. С Мутиком мы знакомились вместе. Можно, мы присядем?