Сказки Долгой Земли (сборник) - Антон Орлов

Посидев в угрюмом одиночестве за столиком в углу и послушав обрывки их разговоров, я отправился домой. Из бокового переулка доносился шум драки, и я завернул посмотреть, что там.

Типичная для ночной Танхалы сценка: четверо подонков избивают прохожего. Тот пытается защищаться, но видно, что драться не умеет, и сейчас его собьют с ног.

Я уже был злой, а это меня еще больше разозлило. Я попросту вытащил пистолет и уложил того, который показался мне главным в шайке, после чего остальные разбежались.

Пострадавший стоял, пошатываясь, лицо залито кровью. Ясно было, что оставлять его одного на улице в таком состоянии нельзя.

– Пойдем, – предложил я, прислушиваясь, не крадется ли обратно кто-нибудь из сбежавших мерзавцев. – Я провожу тебя до больницы.

– Спасибо, – он посмотрел на мою жертву. – Идемте отсюда скорее, а то вас привлекут за убийство. Он не шевелится…

– Черт с ним, – это ругательство мне нравится, потому что не мат. – Если что, Трансмать меня прикроет. Меня зовут Залман, я из Трансматериковой.

– Дэнис Кенао. Спасибо. Если бы не вы, меня бы убили.

Приближалась полночь. Мы вышли на Масляный проспект и стали ловить такси, но машины притормаживали, а потом проезжали мимо.

– Они боятся, что я кровью обивку испачкаю, – тихим безнадежным голосом объяснил Дэнис.

Он дрожал от холода. На крыше четырехэтажного дома напротив сидела пара запорошенных снегом каменных горгулий, окна одно за другим гасли. Наконец водитель старенького дребезжащего „сигана“ сжалился над нами и пустил в машину.

– В ближайшую дежурную больницу, пожалуйста.

Одна из моих дикарских иллюзий: в Танхале по ночам дежурные муниципальные больницы только и ждут случая оказать кому-нибудь медицинскую помощь.

Я долго стучал и чуть не вышиб дверь, Дэнис безучастно стоял рядом. Наконец распахнулось квадратное окошко посередине двери, выглянула заспанная женщина в косынке медсестры, обругала нас и велела убираться, потому что все равно никого нету.

– Эй, ребята, – позвал шофер, оставшийся посмотреть, чем это кончится, – поехали в тридцать девятую около Рыбьего моста. Она всегда принимает, но там очереди большие.

Я подумал: большие – значит, пять-шесть человек, Дэнису придется подождать. Зато он согреется, его угостят горячим чаем… В больнице Трансматериковой компании очередь больше четырех человек считается огромной, и тогда коридорная санитарка заваривает для ожидающих в мягких креслах пациентов фруктовый чай.

Вир, когда я туда вошел и это увидел, я остолбенел. Грязный тускло освещенный коридор показался мне бесконечным, а вдоль стен, на жестких скамеечках, но больше на полу, потому что скамеечек на всех не хватало, сидит множество людей. Мужчины, женщины, подростки, их не меньше сотни, у одних лица распухшие, лиловые от синяков, у других головы обмотаны окровавленными тряпками, у третьих руки или ноги в самодельных лубках. Они тяжело дышат, невнятно ругаются, некоторые стонут, кто-то плачет.

Пока я стоял столбом, Дэнис занял очередь и тоже присел у стены. Его эта картина ничуть не удивила.

Я подошел и сел рядом. Зрелище так ударило по нервам, что у меня ноги обмякли. Если б я был тогда пьяный – решил бы, наверное, что умер и вижу очередь к вратам преисподней, но я не пью, и Бурхард регулярно ставит меня в пример коллегам.

– Что это такое? – спросил я.

– Тридцать девятая больница, травматология. Спасибо за помощь.

Я продолжал сидеть рядом с Дэнисом и тупо смотреть на избитых и покалеченных людей. У коридора все-таки был конец, и там, в сероватой дымке, виднелась лестница.

– Не жди тут со мной. Время потеряешь.

Он только сейчас разглядел, что я такой же, как он, молодой парень, и наконец-то перешел на „ты“.

Я тоже смог рассмотреть его, насколько позволяли кровоподтеки и падавшие на лицо длинные темные волосы. Нос не сломан, и то хорошо. Правый глаз так заплыл, что превратился в щелку, а левый – изумрудно-зеленый, красивый, с темным ободком по краю радужки. На лбу, возле корней волос, рассечена кожа, оттуда и кровь, теперь она засохла, разукрасив зловещими разводами опухшее лицо. Кисти рук узкие, изящные, костяшки ободраны до мяса. Одет аккуратно, но небогато, и если те четверо были грабителями – непонятно, чем рассчитывали поживиться.

– Меня все равно убьют.

В его усталом голосе не было ни страха, ни протеста, он просто констатировал факт.

– За что?

– Они сказали, что не любят таких, как я.

Ага, обычная история. Все эти так называемые „люди“, похожие на лесных крикунов, предъявляют к окружающим крайне жесткие требования – и горе тем, кто в их стандарты не вписывается!

Дэнис приехал из Касиды, поступил в университет, по вечерам подрабатывал в кинотеатре „Мираж“ билетером и уборщиком, там и сшибся с этой компанией. При встречах они выкрикивали оскорбления в его адрес, требовали денег и все в этом роде. Как я уловил, он даже не пытался скрывать, что презирает их, а я по собственным наблюдениям знаю, что люди-крикуны от этого на стенку лезут.

Работу и жилье можно сменить, но они были в курсе, где он учится, и всегда могли его выследить. Он сказал, в полицию обращаться бесполезно. Если б у него были деньги, он мог бы нанять телохранителей, которые разберутся с этой шайкой. Посетители „Миража“ несколько раз предлагали ему какую-то высокооплачиваемую работу, но он отказывался, потому что „не хочет с этим связываться“ (я подумал, что речь, наверное, шла о том, чтобы ограбить кассу кинотеатра – я бы тоже отказался), а зарплата у него маленькая, и в Касиде они с мамой и бабушкой тоже еле сводили концы с концами.

Он то немного оживлялся, то снова погружался в подавленное состояние. Чтобы отвлечь его, я рассказал кое-что о своей жизни в Лесу, это обычно вызывает интерес. Мы разговорились. Дэнис словно не замечал моих фантастических словесных виражей, хотя сам говорил гладко и грамотно. К тому времени, как подошла его очередь, я понял, что судьба наконец-то столкнула меня с нужным человеком, и теперь главное – не упустить его, а вместе с ним и свой шанс стать таким же цивилизованным, как все остальные.

В кабинете он пробыл недолго, его послали на рентген на второй этаж, и мы пошли туда вместе. За окнами светало. На лестничной площадке стояло прислоненное к стене большое зеркало в прямоугольной деревянной раме – старое, пятнистое, наводящее оторопь, и когда Дэнис увидел свое отражение, ему стало нехорошо.

– Это пройдет, – постарался я утешить его. – Найдем хорошую знахарку, со всякими мазями и бальзамами, через две недели будешь в порядке. Другое дело, если б, как меня, покусали вьюсы, тогда бы на всю жизнь.